Читать интересную книгу Ключевая фигура - Михаил Нестеров

По большому счету особого секрета тут не было, каждый отчетливо представлял, что за дверями находится стандартный набор морского диверсионно-разведывательного подразделения. И все они, включая офицеров высшего состава ВМФ, были уверены, что демонтируется все оборудование, никто не допустил и мысли, что снаряжение морской диверсионной группы остается на месте.

Опалубка была готова. Она возвышалась на два метра от пола и немного не доставала до потолка. Через это свободное место рабочие заливали известковый раствор. Уже наполовину скрылась наружная дверь с массивной задвижкой-штурвалом, еще два-три часа, и будет готова имитация глухой стены. Для убедительности, или полной иллюзии, рабочие отштукатурили стены подземного коридора. Подводный вход в скрытое помещение наглухо закрыли изнутри, попасть в него стало возможным только из бастиона. Но прежде подводный проход нужно обнаружить. Уже через месяц-другой водоросли окончательно затянут едва приметный живой коридор.

Личный состав разведчиков и оборудование убрали с острова оперативно. Остальное же скорее всего растащат жители городка Южный, среди которых уже распространился слух о расформировании подразделения.

Ганелин предложил командиру сигарету. Отказываясь, Овчинников покачал головой.

— Надо бы завтра приехать сюда, затереть щели, — тихо обронил лейтенант. — Штукатурка высохнет, щели останутся.

— Останутся, — машинально повторил капитан.

Если бы в опалубку заливали бетон, пришлось бы ждать, когда он затвердеет, а известковый раствор, тем более не очень толстый слой, можно освобождать от досок почти сразу. К концу четвертого часа рабочие осторожно сняли опалубку и закидали раствором верхнюю часть.

Рабочих, как и офицеров, насчитывалось шесть человек. Они старались, на совесть отрабатывая обещание закрыть заведенные на них уголовные дела. Когда настала пора прибраться и вымыть бетонный пол, к этой завершающей фазе они приступили уже с шутками, дружелюбно поглядывая на мрачных с виду моряков, одетых в гражданское.

— Бадью с раствором оставьте на месте, — распорядился Овчинников. — Завтра затрете щели, — повторил он слова товарища.

Подследственные уже слышали это из короткого разговора между офицерами. Они скрывали дверь в помещение — с одной стороны, это подозрительно. Однако прежде чем приступить к работе, им было позволено пройти вместе со старшим внутрь. И там ничего особенного не обнаружилось: просторная комната, чуть сыроватая, вдоль одной стены протянулся ряд шкафов для переодевания. И все. Ничего заслуживающего внимания.

— Вперед, — капитан кивнул подследственным на выход. Там уже стояли два бойца. Они вывели рабочих на пронизывающий ветер и расстреляли их из пистолетов. Собрав стреляные гильзы, спецназовцы привязали к ногам покойников камни и сбросили с крепости. Место здесь было глубокое.

— Что дальше, Андрей? — спросил Родион Ганелин за всю команду. Остальные бойцы хранили молчание.

— Не знаю, — ответил Овчинников. — Либо мы еще понадобимся и вернемся сюда, либо нырнем в последний раз. — Он указал глазами на волны, разбивающиеся о подножие крепости.

Родион не ответил. Как людей, даже как бойцов спецназа, их могут и забыть, а вот в связи с законсервированной базой забудут вряд ли. Впрочем, времена меняются так быстро, что невозможно представить, что будет завтра. Или через час.

Бот завелся сразу. Родион занял место моториста и вывел катер из бухты в неспокойное море. Очередная свинцовая туча, наползшая на проклюнувшееся в небе солнце, бросила тень на спецназовцев, их лица приобрели сероватый, безжизненный цвет.

Андрею пришло в голову остаток сегодняшнего вечера и ночь провести всем составом. Он боялся. Однако вскоре по губам капитана пробежала мрачная улыбка: шестеро рабочих тоже держались вместе.

Перед глазами капитана все еще стоял растерянный, но не напуганный подследственный. Он зажмурился и дернулся от выстрела, потом упал как подкошенный — Андрей выстрелил ему точно в сердце, едва ли тот мучился больше мгновения. Странно было видеть словно вытягивающиеся конечности смертельно раненного, когда тот рухнул на каменную площадку. Он будто размазывался по ней в короткой агонии. И Андрей завтра, закончив работу, тоже может расползтись телом по камням, а потом уйти в последнее погружение.

На следующий день капитан Овчинников десятки раз задавал себе один и тот же вопрос: надежна ли эта наспех возведенная ширма? И отвечал себе: да, визуально надежна. Стены ровно оштукатурены, ничто не говорит о потайной комнате. Андрей сомневался лишь по одной причине: он знал о существовании тайника. И бесполезно было смотреть глазами постороннего, взгляд проникал за известковую ширму, видел за ней массивную дверь, короткий тамбур и то, что крылось дальше. Вряд ли кто-то додумается долбить монолит, возможна лишь случайность, от которой не застрахованы ни люди, ни их замыслы. А тот, кто продумывал эту консервацию базы диверсионно-разведывательного подразделения, наверняка испытывал дефицит времени и был скован в действиях приказами. Капитан Овчинников доложит как полагается, не имеет права указать в рапорте даже намек на сомнение, ибо последнее укажет на невыполнение задания или халатное отношение к ответственному поручению. И те же самые щели, которые он с командой собственноручно затирал, от инстанции к инстанции будут становиться все тоньше, пока не исчезнут вовсе за последним докладом. Стало быть, беспокоиться нечего.

* * *

— Видишь, пенится вода? Там риф… А вот и бастион показался.

Сергей кивнул, глядя не белесый конус. И узнал также, что раньше издали он виделся темно-серым, почти черным, а на закате приобретал красно-коричневатый оттенок.

«Давай, давай, приятель, убаюкивай меня», — щурился Марк то на крепость, разрастающуюся на глазах, то на топорщившийся пиджак Ганелина. Родион не скрывал оружия, однако ничего не сказал насчет скверного вооружения напарника: только его натренированных кулаков. Он был или никудышным агентом, или откровенно кичился тем, что является старшим и в качестве отличительного знака носит под пиджаком пистолет Дегтярева.

— Суводь, — рука Ганелина потянула на себя рукоятку газа. Катер сбавил ход. — Хорошее место для стоянки, некому только бросить швартовый.

Сергей правильно понял непрозрачный намек и спрыгнул на камни, лишь на секунду показывая спину. Рука готова выхватить пистолет, нервы сконцентрировались в двух местах: на затылке и на указательном пальце правой руки.

Здесь было слабенькое течение, а сейчас — полный штиль, поэтому Родион не стал расчаливать лодку, а привязал ее за носовую «утку» к торчащей у берега трубе, выпустив метров пять-шесть веревки.

Утро хорошее, теплое, солнце, стоящее еще низко, отчетливо высвечивало мелководья Каспия. Они смотрелись как проплешины на зеленоватой лужайке.

Сергей первым, намеренно враскачку, взбежал на бастион, сняв пистолет с предохранителя и не вынимая его из-за пояса. Ганелин поднимался следом.

— Ну что, Сергей, осмотрим место преступления? — полушутливо осведомился он.

Марковцев огляделся. Родиону удобней убрать его здесь, наверху, и сбросить труп в море, предварительно привязав к ногам камень. Но что-то он медлит, вооружился фонариком, спустился в подвал, где знал каждый сантиметр. Покачивая головой, Сергей спустился за ним. В гудящей голове каша из сомнений и противоречий. Вдруг он ошибается? Вдруг примет нечаянный жест напарника за угрожающий и сразу выстрелит?

Ганелин уже находился возле двери и рассматривал полуразрушенную стену.

— Все правильно, оперативники из военно-морской разведки не ошиблись. Санников, обрубая расшивку, отколол часть стены. Видишь?.. Дальше все просто — нашел гораздо больше, на что мог рассчитывать и отчего мог растеряться на время. Сегодня же наведаемся в яхт-клуб и прочистим хозяину мозги.

Сергей следил за каждым движением напарника — кто кого упредит, другого выбора не было. Родион мог получить дополнительные инструкции от начальника отдела. Просто убить человека Марк не мог. Хотя бы потому, что, освободившись от вполне реальных опасений, поставит себя в безвыходное положение. Кто станет выслушивать его оправдания, если он все же ошибся? В первую очередь его спросят, откуда у него оружие, и уже потом зададут следующий вопрос: с чего он взял, будто Ганелин собирался ликвидировать его? Болела голова? Так есть хорошее болеутоляющее в свинцовой оболочке.

А куда деть неравенство, несправедливость? У одного целая обойма свинцовых пилюль, другому дали возможность решать свою проблему аутотренингом.

Нет, здесь он стрелять не будет, продолжал нагружать себя Марковцев, злясь на Родиона, который не вызывал в нем неприязни, отвращения, наоборот, он, несмотря ни на что, был симпатичен ему. К чему тащить тело по длинному коридору, а потом по ступенькам? Он сделает свое дело наверху, еще раз подумал Марковцев. Сделает неторопливо, будучи уверенным в том, что противник его не вооружен.