– Вы, должно быть, миссис Хьюм? – спросил он хорошо поставленным голосом.
– Да. А вы, как я понимаю, лорд Фарфилд? Тысяча извинений. Мы уже уходим.
– Служащий предупредил, что я могу застать вас. Он также посвятил меня в причину. Разрешите выразить глубокие соболезнования, мисс Хьюм, в связи с вашей утратой. Пожалуйста, не спешите. Я вернусь позже.
Пока он говорил, я внимательно его изучала и заключила, что его место – на пьедестале античной греческой статуи. От кончиков гладко причесанных золотистых волос до носков начищенных до блеска дорогих хессианских башмаков он было само совершенство. Его благородные формы могли быть изваяны самим Периклом. Шести футов ростом, несколько тоньше, чем греческий идеал, он был безукоризненно сложен.
С трудом оторвав взгляд от этого произведения искусства в человеческом обличье, я ответила:
– Не беспокойтесь, мы уже собирались уходить, милорд. Извините, пожалуйста, за вторжение.
– Напротив, это я вторгся к вам. Вам эти комнаты принадлежат по праву, а я пойду в ваш номер.
– О, нет, прощу вас. В этом нет никакой необходимости. Мы хотели только побывать там, где погиб отец.
– Но я настаиваю.
Миссис Ловат вышла вперед и представила себя и Смайта, она видела, что мне трудно одной выдерживать такой натиск.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр, но нам не нужны такие дорогие апартаменты.
– Мне тоже они не нужны, – не сдавался Фарфилд.
– Но, милорд, мы не хотим здесь оставаться, – заверяла я.
– Мы не можем позволить себе таких расходов, – добавила тетя Ловат, не считая зазорным признаться в недостатке средств перед этим денди. Я ее реплики не одобряла.
– Постараюсь уладить вопрос к вашему удовольствию, – заверил он и вышел, хотя наши уверения я ненужности этого шага неслись ему вслед.
– Какой стыд, – упрекнула я тетушку. – Не нужно было говорить, что мы не можем заплатить столько денег, тетя. Он просто решил заплатить за нас и сделал это из вежливости.
– Думаю, когда он увидел, что это за комнаты, ему расхотелось в них поселяться, – сказал Банни.
Мы все еще обсуждали досадный инцидент, когда дверь снова открылась. На этот раз вошел слуга, неся наши чемоданы. За ним следом появился мистер Сомс, маленький напыщенный клерк. Я употребляю слово «маленький» не в том смысле, что он был низкого роста, а в значении «незначительный». Да самом деле он был длинным как жердь и почти такого же размера в ширину.
– Лорд Фарфилд настаивает, чтобы эти комнаты остались за вами. В цене разницы не будет, – почтительно доложил Сомс.
– Но мы не хотим, чтобы он за нас платил, – протестовала я.
– Отель будет счастлив оплатить эту разницу в знак глубокого уважения к вашему отцу и благодарности за его покровительство.
– В таком случае, поблагодарите за нас лорда Фарфилда. И вам большое спасибо, сэр, – сказала миссис Ловат.
Все остались довольны поворотом событий, даже тетя Ловат. Мы были не против пожить в роскоши за умеренную плату. Тетушка заявила, что со стороны отеля и лорда Фарфилда очень щедро и великодушно проявить к нам столько внимания. Банни отправился в свою комнату, пообещав скоро вернуться.
– Давай напишем объявление в Брайтонские газеты с просьбой ко всем, кто знает что-либо о мистере Гарольде Хьюме, сообщить нам. Пошлем объявления сейчас же, – предложила тетя Ловат.
– Я включу слово «срочно». Если они появятся в завтрашних выпусках, нам не придется задерживаться здесь дольше, чем на два дня.
– Интересно, как долго намеревается пробыть в городе лорд Фарфилд? – сказала я, глядя с сожалением на дверь, за которой исчез мой герой.
– Он не говорил. Думаю, что нужно написать ему записку и поблагодарить за услугу, – с этими словами тетушка направилась к письменному столу и взяла лист великолепной почтовой бумаги, предоставленной для постояльцев апартаментов. – Слишком роскошная бумага для обычного объявления, – заметила она.
Я тоже взяла лист.
– Но для записки лорду Фарфилду она в самый раз.
Пока я изо всех сил старалась создать образец эпистолярного жанра из записки в три строчки, миссис Ловат успела написать и запечатать объявления для трех Брайтонских газет. Когда я запечатывала свое произведение, пришел Банни. Увидев, чем мы занимаемся, он заверил, что доставка корреспонденции входит в обязанности отеля, так что нам не придется тратить лишних усилий.
– Отлично, значит у нас есть время на чашечку чая, – объявила миссис Ловат. – У меня раскалывается голова от боли. Закажем, чтобы нам принесли чай в гостиную. Этот салон нам пригодится, если получим ответы на объявления. Не можем же мы принимать посторонних людей в спальне, а в общем холле мы не сможем укрыться от посторонних глаз. Она дернула за шнурок звонка, распорядилась насчет доставки писем и заказала чай.
Когда чай принесли, и мы уютно устроились в гостиной, обсуждение наших незавидных дел возобновилось.
– Следующий этап – попасть к констеблю и предъявить вещественное доказательство – сюртук и рубашку, пробитые пулей, – сказала я.
– Этим займусь я, – вызвался Банни. – Вам, женщинам, незачем с этим связываться. Я узнаю, кто из офицеров занимался делом мистера Хьюма, и учиню ему подробный допрос. Сдастся мне, мы нащупаем что-нибудь. Хочу сказать, человека нельзя застрелить в первоклассном отеле, не возбудив интереса окружающих. Да и пятна крови на мебели, – он внимательно разглядывал обивку дивана.
Я насторожилась и тоже стала оглядывать диван и ковер.
– Я уже смотрела, – сказала миссис Ловат. Если это случилось в этой гостиной, они ликвидировали все следы. Надо спросить у этого приятного, дружелюбного регистратора, где точно все произошло, мистер Смайт.
– С ним я тоже поговорю. – Он взял с блюда бутерброд с ветчиной, посмотрел на него и положил обратно. После упоминания крови не хотелось даже смотреть на мясо, оно вызывало отвращение. Он взял вместо бутерброда пирожное с кремом. Когда он допил чай и готов был идти по делам, в дверь постучали.
Я сразу подумала о лорде Фарфилде и бросилась к двери, забыв о достоинстве. Приветственная улыбка уступила место недоумению, когда посетитель вошел. Он был столь же непрезентабелен внешне, сколь лорд Фарфилд был великолепен. Человек был среднего роста, бледнолицый, кареглазый. Его прямые каштановые волосы не служили украшением заурядного лица. Одет он был как джентльмен в дорогой синий сюртук и коричневые брюки, но ни элегантности, ни привлекательности костюм ему не придавал. Заткни карандаш ему за ухо, и он тут же превратится в бездумного младшего клерка.
– Мисс Хьюм? – спросил он невыразительным голосом.