Читать интересную книгу Дикая ночь - Джим Томпсон

— Верно, — согласился я. — Так оно и было. В общем, я пойду поговорю с ним и…

— Карл! — Ее рука крепче сжала мою. — Насчет вчерашней… Я об этом не жалею, Карл.

— Хорошо, — сказал я, пытаясь быть одновременно твердым и мягким. — Я рад, что ты об этом не жалеешь, Руфи, и тебе не о чем беспокоиться. И давай больше не будем об этом, ладно? Как будто ничего не было.

— Но… я думала…

— Так будет лучше, Руфи. Миссис Уинрой может обо всем узнать. Мне кажется, ей это не понравится.

— Но она не узнала о прошлой ночи. И если мы будем осторожны…

Она покраснела, ее глаза избегали встречи с моими.

— Послушай, малышка, — сказал я, — ни к чему хорошему это не приведет. Тебя ждут одни только неприятности. До сих пор ты вела себя хорошо, правда? Зачем теперь…

— Скажи мне одну вещь, Карл. Это все из-за того, что у меня… что я такая, какая есть?

— Я скажу тебе из-за чего, — ответил я. — Все дело в чертовом бизнесе, и больше ни в чем. Я даже не знаю, как долго я пробуду здесь. Тебе ничего не светит, понимаешь? Тебе нужно познакомиться с одним из местных ребят — с каким-нибудь хорошим и надежным пареньком, за которого ты потом сможешь выйти замуж и который обеспечит тебе жизнь, какую ты заслуживаешь.

Она закусила губу, повернула на подушке голову и уставилась в стену.

— Да, — произнесла она медленно, — наверно, так мне и надо поступить. Познакомиться. Выйти замуж. Спасибо.

— Послушай, — сказал я. — Я всего лишь хочу…

— Это моя вина, Карл. У меня совсем другие чувства. Мне кажется, ты хорошо ко мне относишься, но не замечаешь, что я… ничего не замечаешь. Думаю, это потому, что… я не хочу сказать, что с тобой что-то не так, но…

— Знаю, — прервал ее я. — Я и сам так думаю.

— Кроме того, — казалось, она меня не слышала, — ты просто старался быть добрым ко мне, разве не так?

— Руфь, — сказал я.

— Все в порядке, Карл. Спасибо за все. Теперь можешь уходить.

Разумеется, я не ушел. После этого я не мог уйти. Я лег рядом с ней, повернул ее лицом к себе и держал так, пока она пыталась вырваться. Потом она перестала вырываться и сжала меня со всей силой.

— Не уходи, Карл! Обещай, что не уйдешь! У меня никогда никого не было, и, если ты уйдешь, я…

— Я не уйду, — сказал я. — Во всяком случае, не очень скоро. Я собираюсь здесь остаться, Руфь.

— Значит, ты… — Она шептала и дрожала, прижавшись ко мне щекой. — Скажи, я тебе… нравлюсь?

— Послушай, — ответил я. — Я не думаю, что…

— Пожалуйста, Карл! Пожалуйста! — умоляла она, и ее тело тихо скользнуло под меня. Был только один способ доказать ей, что все в порядке.

Все было в порядке. И даже гораздо больше этого. Я не смотрел на ее маленькую детскую ножку, так что все вышло как нельзя лучше.

Мы вместе поднялись в ванную. Потом я вышел из дома и направился в пекарню.

Это было длинное одноэтажное здание из гладкого кирпича, протянувшееся на целый квартал к деловым районам города. Я миновал офисы и подошел к двум парням, которые грузили хлеб в машину.

— Мистер Кендэлл? — Одни из них мотнул головой на боковую дверь. — Наверное, он в цеху. Идите прямо, пока его не встретите.

Я вошел в здание. Внутри тянулся длинный коридор, заставленный стеллажами с хлебом и кончавшийся большим залом, где работало с полсотни человек. Одни из них бросали длинные пласты хлеба на вбитые в стену крюки, тянули их назад и набрасывали снова. Другие снимали тесто с крюков и раскладывали его на длинных деревянных столах.

Часть комнаты занимал ряд кирпичных печей, и работавшие перед ними парни были голыми по пояс. Они открывали печные дверцы и совали внутрь что-то вроде широкой лопаты. Их руки мелькали взад и вперед со скоростью шестьдесят раз в секунду — так мне, по крайней мере, показалось. Я смотрел на них, думая, что такая работа вряд ли пришлась бы мне по вкусу, когда сзади подошел мистер Кендэлл.

— Что скажете? — спросил он, тронув меня за руку. — Нравится вам это местечко, мистер Бигелоу?

— Место что надо, — ответил я.

— Нельзя сказать, чтобы очень современное, — заметил он. — Я хочу сказать, что в смысле технологии мы отстаем от пекарен крупных городов. Но при такой дешевой рабочей силе нет смысла покупать новое оборудование.

Я кивнул:

— Я пришел, чтобы поговорить насчет Руфи, мистер Кендэлл. По дороге домой с ней произошел несчастный случай.

— Несчастный случай? С ней все в порядке?

— Более или менее. У нее сломался костыль, и она ушиблась.

— Бедняжка! Вы не очень торопитесь? Тогда перейдем в другое место, здесь слишком шумно.

Я прошел вместе с ним через зал, стараясь не отставать от суетливо-любезного старикашки в белой робе и белом колпаке.

Мы вошли в другую комнату, примерно в три раза меньше первой, и он закрыл за собой дверь. Взгромоздившись на стол, он пригласил меня присесть рядом.

— Здесь совсем чисто, мистер Бигелоу. Мы не держим в этой комнате муку, только отдельные ингредиенты. С этими полками она смахивает на бакалею, верно?

— Да, — ответил я. — А теперь о Руфи. Я хотел вас попросить…

— В этом нет необходимости, мистер Бигелоу. — Он вытащил изо рта трубку и начал ее набивать. — Разумеется, я ничего не скажу миссис Уинрой. Но спасибо, что объяснили мне, как обстоят дела.

— Все в порядке, — сказал я. — Я помог ей убраться в комнатах. То есть…

Я замолчал, мысленно выругав себя. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что я был в комнатах.

— М-м-м… — Он рассеянно кивнул. — Я очень рад, что вы сюда приехали, мистер Бигелоу. Я уже говорил об этом сегодня днем. Не хочу, чтобы мои слова звучали самонадеянно, но я подумал… э-э… может быть, будет лучше, если, вместо того чтобы просто дожидаться ответа от шерифа, вы начнете сразу пускать здесь корни? Иначе говоря, вам не кажется, что с психологической точки зрения было бы разумней продемонстрировать всем, что у вас нет ни малейших сомнений в исходе этой глупой истории, которая заварилась вчера вечером?

— В самом деле? — сказал я. — Я что-то не совсем понял.

— Я имел в виду… — Он умолк. — В общем, учитывая ваше нынешнее положение, я решил с вами кое о чем поговорить. Если, конечно, вы не думаете, что мои слова…

— Нисколько, — сказал я. — Ваши слова не звучат самонадеянно. Вы просто питаете ко мне дружеский интерес и хотите дать несколько отеческих советов.

Я произнес это абсолютно серьезным тоном, не давая малейших подозрений, что я мог иметь в виду что-то другое.

— Рад, что вы меня правильно понимаете, мистер Бигелоу. Если начать с менее важного дела, то я хотел бы вас предупредить, чтобы вы были более осторожны с употреблением жаргонных выражений. Я знаю, что в наши дни этим… э-э… грешат многие молодые люди, и все относятся к этому спокойно. Однако в вашем случае… в общем, вы меня понимаете?

— Понимаю. И ценю ваш совет, — ответил я. — Кроме того, независимо от ситуации, мне совсем не помешает говорить на более правильном английском.

— Боюсь, я сказал об этом чересчур резко, — смутился он. — Резко или дерзко, называйте как хотите, но, похоже, я слишком привык давать указания работающим здесь студентам, и поэтому…

— Естественно, — оборвал я. — Не надо извиняться, мистер Кендэлл. Как я уже сказал, я ценю ваш интерес ко мне.

— Это очень глубокий интерес. — Он серьезно закивал. — За свою жизнь я привык о ком-то все время заботиться, и теперь, когда мои родители умерли, да упокоит Господь их душу, и мне больше нечем заняться, кроме своей работы и своих книг, я… мне…

— Естественно, — повторил я.

Он рассмеялся — грустным и немного стыдливым смехом.

— В прошлом году я решил взять отпуск. У меня есть маленькая хижина в Канаде — так, ничего особенного… места там слишком пустынные, чтобы представлять какую-то ценность, и мы, то есть мой отец и я, построили этот домик сами… В общем, я купил машину и отправился туда. Через два дня я вернулся обратно в город. И снова стал работать. С тех пор я ни разу не выводил машину из гаража.

Я кивнул, ожидая продолжения. Он неловко усмехнулся:

— Это объяснение или извинение — решайте сами. Короче говоря, если вы когда-нибудь захотите воспользоваться этой машиной, я не буду возражать.

— Спасибо, — сказал я. — Я с удовольствием за это заплачу.

— Вы только усложните мне жизнь. — Он снова рассмеялся. — Все, что вы мне дадите, я добавлю к своим сбережениям, а поскольку очевидно, что для меня от них нет никакого толку… раз я не смогу оценить удовольствий, которые на них можно купить… и скоро мне начнут выплачивать пенсию, которой вполне довольно, чтобы обеспечить мои нужды… следовательно…

Я произнес «угу» или что-то столь же остроумное.

— Наверно, я уже слишком стар, чтобы привыкнуть тратить деньги, — продолжал он. — Труд и бережливость превратились у меня в порок. Я от них не в восторге, но еще хуже чувствую себя без них. По-вашему, это звучит довольно глупо?