Читать интересную книгу Первая леди города, или Между двух берегов - Марина Крамер

Малыш замолчал, его руки, обнимавшие жену, налились тяжестью.

– Что мне делать теперь? – тихо спросила Марина, потрясенная его рассказом. – Как жить, зная, что ты жив, но не со мной?

– Детка, пройдет время, все уляжется, и я вернусь.

– Но ты уже никогда не сможешь стать прежним, Егор. А я не могу видеть это лицо, прости. – Она уткнулась лбом в его грудь и заплакала.

– Не надо, малыш, не плачь. Ты привыкнешь, а линзы я уберу, – пообещал он, гладя ее по спине, по плечам, вздрагивающим от прикосновений. – Ведь главное, чтобы не менялась суть, ты сама так говорила. А я прежний, надеюсь, ты убедилась в этом прошлой ночью? – пошутил Егор, пытаясь заглянуть в глаза.

– Не напоминай. Интересно, если бы не чертова зажигалка, ты признался бы мне или нет?

Егор помолчал какое-то время, а потом вздохнул и прижался губами к ее виску:

– Не знаю, детка. Я был не рад, что затеял все это, что не удержался и позвал к себе – ведь ты знаешь меня, как никто. Я молил бога, чтобы ты напилась, пока я в душе…

– Я не разочаровала тебя! – усмехнулась Марина, запуская пальцы в его волосы, которые теперь тоже казались чужими.

– Да, девочка, и я обрадовался, увидев, что ты пьяна до безобразия. И расслабился настолько, что заговорил по-русски…

– А я-то решила, что у меня галлюцинации! Значит, не показалось, – удовлетворенно вздохнула Коваль, – а то прямо испугалась, что горячка начинается.

– Горе мое, не угомонишься никак! Ну, ты простила меня? – положив голову на ее плечо, спросил Малыш.

Коваль молчала, ее мозг не мог освоить такой объем информации за столь короткий промежуток времени. В ней боролись дикая, страшная обида на Егора за то, как он поступил, и чувство благодарности за попытку вывести ее из-под удара, закрыть собой. Как привести все это в соответствие, Марина не знала, ей было очень тяжело принять все так, как есть. Но и отказаться от Егора она не могла, пережив потерю и поняв, как без него невыносимо.

– Идем со мной! – вставая с его колен, сказала Коваль, увлекая за собой в сторону отеля. – Я так соскучилась по тебе, Малыш…

Он подчинился, улыбаясь и глядя на жену с восхищением:

– Маринка, я беру свои слова о том, что ты постарела, обратно. Тебя не портит ничего, даже эта трость делает тебя только привлекательнее.

– Ну, с тобой-то все давно ясно – ты маньяк, Малышев! – засмеялась она, проводя пальцами по его лицу.

Он перехватил руку, прижал ее к груди, и Марина почувствовала удары его сердца:

– Целый год, детка, такой долгий и ужасный год… и никто не говорил мне эту фразу – ты маньяк, Малышев… Поверь, я ни на секунду не забывал о тебе, не было ни дня, чтобы я не подумал, не вспомнил, а уж ночами… лучше тебе не знать! – Он посмотрел ей в глаза и тихо спросил: – Ты пойдешь ко мне?

– Обалдеть, Малыш, – я уже иду к тебе, неужели ты не заметил?

В лифте они целовались вплоть до пятого этажа, на котором он жил, и выйдя, не прекратили, и у номера, и в темной прихожей… Упавшая с Марининой руки на пол трость грохнула так, что оба вздрогнули, а потом, взглянув друг на друга, захохотали, и это был, наверное, первый искренний смех Коваль за весь долгий прошедший год.

– Хохол не хватится? – спросил Егор, подталкивая Марину в сторону спальни.

– Боишься?

– Опасаюсь – конкурент все-таки, моложе, выносливее…

– Ой, ну, ты как был фантазер, так и остался им! – фыркнула она.

– Помочь? – Он присел на корточки и привычным жестом снял с нее туфли, бросив их небрежно куда-то за спину. – Как же ты теперь без шпилек своих?

– Привыкла. Я и платья почти не ношу – глупо выглядят в сочетании с палкой.

Егор раздевал ее, а она наслаждалась прикосновениями его рук, тем, как он смотрит на нее, как замирает, видя то, что было спрятано под черными одеждами, словно не видел этого никогда.

– Бога ради, убери эти линзы, я не могу видеть твое лицо, которое совсем не твое, и глаза, которые тоже не твои! Пожалуйста! – попросила она, коротко взглянув на мужа.

– Для тебя – все, что угодно!

Егор ушел в ванную, а Марина достала из кармана джинсов пачку сигарет и закурила, привалившись к спинке кровати. Как же быть теперь, ведь ясно, что вернуться домой Егор не может, во всяком случае, пока, а она ни за что не поедет к нему в его Англию. Это не ее стиль жизни, темперамент не даст задержаться там надолго. И, главное, никому нельзя дать даже малейшего повода заподозрить, что Егор жив.

«А Гордеенко, значит, нарыл-таки на меня, гад в погонах! Надо Розану позвонить, пусть подумает, как выкрутиться из ситуации, ведь ушлый мент явно приберег эту информацию, не мог он поверить в то, что Егор завалил такую толпу народа. А в то, что это я провернула, – запросто. Он ведь неплохо меня знает, не первый день знакомы. И решил, видимо, полковник Гордеенко придержать компроматик на неуправляемую Коваль, просто так, на всякий случай, а вдруг пригодится? И это очень некстати! Я терпеть не могу, когда кто-то пытается управлять мной, дергая за ниточки…»

– О чем так задумалась самая красивая женщина в мире?

– О том, как спасти свою задницу от ментовских посягательств. – Грубо, конечно, зато точно.

– Ты о Гордеенко? – ложась рядом, спросил Егор, и Марина, взглянув на него, сразу забыла обо всем – голубые глаза его спутали все мысли, пусть лицо не стало прежним, но глаза…

– Пошел к черту Гордеенко со своими ментами, я не хочу больше думать об этом, – прошептала она, ложась на него сверху. – Нет никого, только ты…

– Счастье мое, прости меня за все…

Не думала Марина, возвращаясь к себе, что телохранитель будет в такой ярости и начнет так орать. Он сидел в холле и напряженно всматривался в каждого выходящего из лифта. Увидев Марину, он потянулся к пачке, вынул сигарету. Лицо Хохла было белым, губы тряслись, он пытался прикурить, но ему не удавалось:

– Где… где ты была всю ночь?! Я все обыскал, как ты можешь так со мной?! Я же переживаю! Где была?

– Ты прекрасно знаешь, где я была и с кем! – спокойно ответила она, отпирая дверь номера и заходя внутрь.

– К Малышу бегала? – враждебно спросил он, входя следом и усаживаясь в кресло.

– Что значит – бегала? Он мой муж. – Марина раздевалась, встав за дверку шкафа, и этим еще сильнее разозлила Хохла:

– Теперь ты от меня прячешься!

Коваль шарахнула дверкой, представ перед ним в одном белье:

– Так лучше? – Она подошла к нему и взяла его лицо в свои ладони, заглядывая в глаза. – Я виновата перед тобой…

– Не грузись, – тихо сказал он, обнимая ее и прижимаясь к животу бритой головой, – ты ни при чем, я сам… Помнишь, Малыш сказал, что вопрос в том, кого из нас ты убьешь раньше? Думали, его, а оказалось – меня.

– Я еще так долго буду одна, ты не можешь… – забормотала Марина, прижимаясь губами к его затылку и роняя слезы. – Ведь он не сможет вернуться домой, Женя, пойми, он никак не сможет быть со мной, ему нельзя…

– Не понял – как нельзя, разве он не поедет домой с нами обратно? – растерянно произнес Хохол, поднимая на нее глаза.

– Нет. Я расскажу тебе, но ты должен дать мне слово, что никто – слышишь, никто – не узнает об этом!

– Ты мне это говоришь? – В это слово он вложил столько сарказма, что Марине стало даже стыдно – действительно, кому она это говорит, разве не он помог ей провернуть то давнее кровавое дело?

И Коваль выложила ему все, что узнала от Егора за прошедшую ночь. Хохол слушал, не перебивая, только щурился все сильнее да сжимал кулаки.

– Да-а! – протянул он, когда она закончила. – А Малыш сильный мужик, правильный. Уважаю таких, все по понятиям – за жену голову подставил! И ты думаешь, что мент ушатый тебя на крючок подцепил и будет пасти?

– А у тебя другое мнение? Его хлебом не корми, дай бабла срубить влегкую. – Марина и не замечала уже, что слоняется по номеру в одном белье, куря сигарету за сигаретой.

– Может, ему помочь… – многозначительно начал Хохол, но она моментально оказалась рядом и закрыла ему рот рукой:

– Даже думать не смей! Сразу же меня и закроют! Сто процентов – этот гад все продумал и просчитал, просто случая ждет. Надо по-другому как-то…

Она оделась и села, закинув ноги на подлокотник кресла, взяла очередную сигарету:

– Жень, закажи мне кофе, будь другом, – глаза слипаются, а скоро ехать к футболистам.

– Слушай, а почему ты думаешь, что ему нельзя возвращаться? Ведь его невозможно узнать – так он себя уделал! – Хохол сел на пол рядом с креслом и положил голову ей на колени.

– Женя, пойми простую вещь – едва только он появится рядом со мной, как тут же пойдут разговоры и пересуды, и кто-нибудь обязательно докопается.

– А ты сама слух запусти, что выходишь замуж за иностранца! – предложил телохранитель, хотя ему-то этого хотелось меньше всего, Марина знала. – И все в шоколаде – Коваль вышла замуж, подцепила валютчика, живут…

– Я подумаю, – серьезно пообещала она, допив кофе и отправляясь собираться на тренировку.