Читать интересную книгу "Личный интерес - Ольга Вечная"

точно не упустила такой шанс.

— Да, почему просто коллега? — встревает Люба. — Конфликт интересов? Или что-то сложное, как у вас там бывает?

— Какая тяжелая профессия, — нагнетает мама. — Даже на свидание сходить нельзя, все под запретом. Конфликт на конфликте.

— Он опасный тип, — говорю я, когда удается втиснуться в обсуждение. Наливаю себе кофе.

— О да! — ликует Марго. — Тут поподробнее, пожалуйста.

— Не в этом смысле. Эмм, перестань радоваться.... Правда опасный. Любая связь с ним — и я рискую работой.

— Потому что он симпатичный, холостой и при деньгах? Ну а что? Кольца нет на пальце, я обратила внимание, когда он вернулся, проводив тебя. Степан с него потом глаз не сводил, кстати. И даже подошел с девчонками познакомить, но твой коллега ушел один.

Зачем Савелий задержался, если в итоге ушел один? Его пиджак я оставила в гардеробе, других причин не было. Ждал, что я передумаю и вернусь? Снова загадки. И все же в самой глубине души мне чуточку приятно, что «секс-спикер» не стал развлекаться после моего ухода.

Вздыхаю.

— Это все, конечно, мило, но он решает дела через взятки, а меня за такое еще и посадить могут. Будете передачи носить, сводники?

— Вот чёрт, — тихо говорит папа.

— Он богат, только денежки эти грязные.

— Могла бы тоже стать чуточку богаче, не будь ты столь принципиальной, — замечает Люба.

— Сама бы и взяла взятку, раз так все просто.

— Взяла бы, да никто не предлагает, — смеётся она.

— Не дай Бог тебе ввязаться в спор, где берут судьи, помощники и все остальные.

Я много думала о том разговоре с Савелием, но так и не смогла определиться, как поступить. Исхаков не глуп. Если он предложил мне деньги напрямую, значит, его что-то или кто-то натолкнул на это. Вопрос в следующем: рассказать ли Савенко? У нас хорошие отношения, однако подобного рода нюансы мы никогда не обсуждали.

По закону следует заявить. Но я тоже не дура, и мне совсем не хочется стать инициатором скандала, когда на кону назначение на должность судьи. Гаянэ Юрьевна еще пару лет назад посоветовала избегать лишнего внимания, чтобы не выглядеть чрезмерно рьяной или вызывающей.

С другой стороны, Савенко может узнать о попытке подкупа позже, в таком случае я попаду в еще более затруднительное положение, оказавшись между двумя жерновами: совестью и вероятной служебной проверкой.

Ну спасибо, Адвокат дьявола, раскурили трубку мира. Может, на шопинге получится отвлечься и ответ придет сам собой?

___

Ответ не пришел ни в воскресенье, ни в понедельник.

Раннее утро, половина восьмого. Я глушу двигатель на парковке у здания суда и ловлю в зеркале свое отражение. Ладно. Разберемся.

Пусть я так и не решила, как поступить с продажным адвокатом, но шопинг всё же даром не прошёл. Кое-что из покупок — пыльно-сиреневую рубашку и сережки — я планировала надеть прямо сегодня, даже примерила после душа, однако в последний момент выбрала привычную строгую блузку и завязала волосы в тугой пучок.

Не знаю почему.

Просто.... братишка с Любой за завтраком разобрали мой внешний вид на атомы. Начали расхваливать детали, и я почувствовала себя неуютно: на работе точно посмеются. Быстро переоделась.

Сережки тоже смотрятся глупо, снимаю их и убираю в бардачок.

Меняться сложно. Я не хочу выглядеть, как будто «стараюсь изо всех сил». Унизительно. Умом-то понимаю, что наряжаться (в разумных пределах) нормально, но внутри образовался блок, и его невозможно сломать.

Наверное, женственность — это не про ум и не про «ломать». Вот только про что?

На выходе с парковки меня догоняет новенький пристав по фамилии Синицын. Имя, увы, вспомнить никак не получается. Он только-только поступил к нам и ужасно волнуется, боится ошибиться. Парнишке едва за двадцать — худощавая фигура, нервно сжатые губы и куча немых вопросов в больших голубых глазах.

Я прекрасно помню себя на последнем курсе и даю несколько общих советов, которые помогут новенькому продержаться, пока не вырастут зубки.

Понедельник выдается горячим: Кристина вышла на работу, но мне все равно приходится присутствовать на нескольких заседаниях, чтобы быть в курсе событий.

Да и Савенко попросила составить компанию. Некоторые юристы отличаются повышенной эмоциональностью и вспыльчивостью, которую она не переносит на клеточном уровне.

Итак. 15:10. Зал 312.

Работаем на пределе.

Заседание идет восьмую минуту, но ситуация уже вышла за рамки штатной. Представитель ответчика решил говорить мало того, что не вставая, так еще и одновременно с судьей.

Это не наглость, это тупость. Опыт подсказывает: правда на стороне ответчика, однако юрист может все испортить.

— Представитель, не перебивайте, — повторяет Савенко, чуть прищурившись. Она в бешенстве.

— Но это важно! — Он без пауз продолжает нести чушь.

Синицын с прямой, будто спицу проглотил, спиной медлит. Либо нервничает, либо тупит, что, впрочем, не имеет значения. Атмосфера звенит.

Юрист машет руками. Пристав стоит у стены и не двигается.

Савенко не скажет прямо, но, если ей придется повысить голос, она просто вышвырнет новенького за профнепригодность.

Представитель ответчика выступает уже почти в проходе между столами.

Я поворачиваюсь к Синицыну. Не спеша. Спокойно. Держу лицо. Нельзя, чтобы участники заседания догадались, что у нас тут небольшой рассинхрон.

Обычно прямой взгляд судьи или помощника — красная кнопка, но пристав, поймав мой, приветливо улыбается.

Просто чудесно.

Я говорю вполголоса:

— Пресеките.

Парнишка дергается, делает шаг вперед, но слишком вяло, словно ждет подтверждения.

По лицу Савенко проскальзывает негодование. Кристина наслаждается движухой, ей обычно ужасно скучно, а тут будет что обсудить с Дождиковым на обеде. Я произношу чуть громче, но не повышая тон:

— Синицын. Немедленно восстановите порядок.

Он подскакивает, как ужаленный, и наконец встает между представителем и столом судьи.

— Вас предупреждали. Вернитесь на место, иначе будете удалены.

Мужчина фыркает, но отступает.

Синицын краснеет до корней волос, тем не менее заседание спасено и продолжается.

Я не придаю случившемуся значения: редко, но бывает. Вспоминаю об инциденте лишь минут через двадцать, когда выхожу в коридор и юный пристав останавливает у лестницы:

— Александра Дмитриевна.… я… простите. Я не сразу понял, что он…что вы...

Я смотрю прямо.

— Вы обязаны просчитывать ситуацию наперед. Времени на «не сразу» попросту нет, понимаете? На заседании у нас всех свои роли, сегодня мне пришлось выполнять еще и вашу. И я устала.

Синицын кивает, снова покраснев:

— Ещё раз извините, я очень виноват.