— Смотрите же, что вы хотите принести в сердце Альянса! — крикнул он и прыгнул с карниза, выставив рогатину ладошкой вперед. В прыжке она зацепилась за свисавший сталактит, и Лиэн, качнувшись, пролетел к посоху.
«На, жри меня, Древо! Подавишься, обещаю!» — успел подумать он.
Его рука охватила древко. Оно уже так прочно вросло в камни, что лишь слегка прогнулось под его тяжестью. Лиэн схватился второй рукой, подтянулся, перекинув ногу через посох, и встал во весь рост, балансируя руками. Его тут же захлестнуло щупальце, обвило, жадно тычась в доспех. И вгрызлось там, где стучало сердце.
— О Галлеан! — вскрикнула Эоста, разводя руки в жесте защиты.
«Поздно, оракул», — подумал обреченный.
— Теперь видите? — улыбнулся он, хотя хотелось кричать от чудовищной боли: сотни отростков поползли по его ногам, оплетая, впиваясь в тело, выше и выше.
Энрах поморщился:
— Так и знал, что этим кончится! Ну почему ты такой дикарь? Мне же тебя будет не хватать в этом дерьмовом мире. Где я еще найду такого врага? — И страж полез к нему по стене, цедя сквозь зубы: — Прости, Эоста, я опять ненадолго тебя покину, пока здесь нет еще каких-нибудь оборотней.
«Что он делает? Зачем это демону?» — еще успел удивиться Лиэн. А потом увидел, как к Энраху метнулся Сонил, сдернул, вцепившись в ногу, и они покатились клубком. Когда же поднялись, там уже не было вора: огромный оборотень-медведь рычал, не давая приблизиться к пожираемому Первому Корню. Они снова схватились, лишив лорда возможности применить жезл. Лишь бы он не решил сжечь Лиэна вместе с посохом!
Но Даагон, запрокинув голову, встретился с ним взглядом, и в его глазах Лиэн увидел понимание. Неужели отец догадался, что задумал сын? Неужели наконец поверил ему?
В глазах у Лиэна потемнело. Крик заполнял его и не мог вырваться из груди.
— Огонь Галлеана! Вспомни, сын! — слышал он, и не мог понять, кому кричит отец.
«Оно меня не получит, — напомнил он себе. — У меня есть Петля времени!»
— Нет! — донесся крик Даагона. — Борись! Ты сможешь!
Сможет ли? Лиэн не помнил, кричал ли он в первый миг от заполнившей его немыслимой, невозможной боли, но теперь на крик уже не было сил: продырявленное щупальцем горло свистело, с трудом втягивая воздух, и из него вырывался только стон. Юноша умирал.
— Выпусти огонь! — долетел голос отца. — Ты убьешь его пламенем Галлеана!
Рано. Еще слишком рано. Жертвоприношение должно быть завершено.
«Где же ты, Древо? — звал он. — Я сам ищу тебя. Где ты?»
Ему надо успеть прийти к нему. Он ждал, когда ему откроется путь.
Изломанный, похожий на бесформенную груду, оборотень рухнул на пол, в последнем рыке оскалив медвежьи клыки. Он не двигался, но в пещеру хлынула нежить. По огненным вспышкам и крикам Лиэн догадался, что пришедшие друиды сошлись в бою с эльфами. Потом к их боевым кличам добавились зычные голоса гномов.
— Не туда смотришь, друид! Вот я где! — яростно орал Энрах, по-прежнему пребывающий в облике сына Даагона. — Иди, возьми меня!
Внизу кипела схватка. Теперь уже эльфы и гномы не подпускали нежить к Лиэну. Видимо, все поняли, что Первый Корень нужен друидам только мертвым, чтобы Мортис подняла его и соединила с Древом. Но он должен добраться до него живым. Сам. И пусть у него нет Посоха Духа, а значит, и надежды остаться в живых после всего этого, Лиэн наконец-то понял, как уничтожить Древо — все, до конца, до последнего отростка. Только вместе с собой, став с ним единым целым.
«Где ты, Древо? Мы связаны навсегда. Дай мне прийти к тебе, я твой корень, твое сознание», — звал Лиэн.
И он почуял его. Оно боялось. Оно испугалось своей жертвы! Оно его уже не хотело. И тогда Лиэн раскрыл запертую Раэртом сущность до конца. Он обнажил перед Древом Смерти весь свой ужас, и теперь это был ужас самого Древа. Он был одновременно беспомощным младенцем — и умирающим магом, распятым на древке. А вокруг кипела жестокая битва, как в священной эльфийской роще тридцать лет назад, слышались хрипы, вой и стоны…
Сквозь каменный свод пещеры, озаряемый вспышками, как будто просвечивало звездное небо давней ночи с Двумя Лунами. Они двоились, расплывались в глазах, а времена истончались, словно Лиэн уже применил последнюю руну. А может быть, она такой и была, но было это уже неважно.
Стены пещеры раздвинулись. По вибрирующему воздуху, сопровождаемому каким-то нутряным стоном пространства, он понял — создается портал. Древо не могло не открыться своей крови и плоти, своему Первому Корню. Разверзлись черные небеса, ветер смерти бросал в лицо жгучий пепел.
Лиэн наконец-то увидел Древо. Выдрав руку из обвивших ее щупалец, он потянулся к нему:
— Я здесь!
— Лиэн, держи! — донесся отчаянный крик Тиниры.
Он почувствовал, как в его ладонь вцепились чьи-то сухие твердые пальцы. Рогатина! Его посох мага — кривой, как изуродованная душа Лиэна, с двумя вершинами, как два его лица. Он выдрал вторую руку, перехватил рогатину.
И шагнул со смертного древка на черный пепел Алкмаара.
* * *
— Он нашел Древо, он уходит! — крикнула Эоста.
Лорд, только что уничтоживший лича, глянул одним глазом: в дыре портала забрезжили Луны. Нежить не лезла, значит, Лиэн сам его открыл. Он увидел, как охотник перехватил рогатину, и, когда опустил ее, шагнув с посоха отшельника в царство мертвых, ладошка на конце успела ухватить магический кристалл Раэрта и выдрать его из щупалец.
— Еще и кристалл утащил! — вздохнул лорд. — За ним глаз да глаз нужен!
Он покосился на стража троп с лицом Лиэна. Тот увлеченно крушил черепа мертвецов, отшвыривая останки нежити к каменному завалу у второго хода. Но с уходом истинного сына Даагона чужое обличье слезло с демона, как облупившаяся краска. С этим тоже предстоит разбираться. Что нужно Двойнику в их прекрасной компании?
От груды камней тянулись жирные черные плети, похожие на длинных червей, хватали все, что к ним падало, и уже не выпускали, как ни силились мертвецы снова подняться. Да, если это и впрямь отростки Древа, то у слуг Мортис с ним что-то очень не в порядке — оно пожирало все, даже саму нежить.
Только бы портал продержался еще немного!
Битва длилась, пока из всей нахлынувшей нежити внутри пещеры не осталось почти никого. Вход защищали гномы и, видимо, успешно, поскольку служители Мортис почти перестали проникать внутрь. Однако снова начал крошиться свод пещеры, не выдержав накала битвы. Пора было уходить.
— Шигерх! — крикнул Даагон. — Прорывайтесь наружу! Мы идем в Алкмаар, и я напоследок подожгу эту груду.
Шаман кивнул в знак того, что услышал, и гаркнул:
— Вперед, гномы! С нами Вотан!
Бывший страж троп на мгновение обернулся и тут же пропустил заклинание ожившего лича, освободившего руку от щупалец. Отлетев, он сполз по стене.
— Энрах! — Пророчица кинулась к нему, вытаскивая целительное зелье.
— Лучшее лекарство — твой поцелуй, — шепнул он. — Или сейчас я уже не так красив, как он?
Эльфийка отпрянула:
— Как ты можешь!
— Я всегда могу, — ухмыльнулся тот, удержав ее за руку.
— Эльфы, в портал! — рявкнул Даагон.
Следовало торопиться, иначе слабеющая сила портала могла закинуть их куда угодно, только не в Алкмаар к Древу. Туда-то Лиэн попал, а вот как будет выбираться, если выживет?
Королева передала лорду руну для открытия портала в Телшеранс, и они смогут уйти при условии, что у Лиэна все получится. Само собой, если Даагон правильно понял, что задумал сын. Но без Посоха Духа он может не выжить. Если бы сын открылся раньше!
«А ты бы поверил ему, слепец?» — упрекнул себя лорд. Вряд ли. Он поверил только сейчас, увидев странный портал с двоившимися Лунами, — только Первый Корень мог так дотянуться до Древа, словно совместив во временах две ночи.
А если у сына не получится, останется свиток Хоэрина. Но Даагон должен сам все видеть. Он не может ошибиться — снова и уже непоправимо, как едва не ошибся в ущелье Эха Предков — когда Энрах сорвался и лорд начал читать свиток.