солнце, медленно опускающееся, чтобы отдохнуть. Слово "завтра" звенело у нее в ушах; это был последний день, который она могла назвать своим; завтра, и все послезавтра будет принадлежать Джасперу. Все прошлое, полное сладких надежд и страстной любви, прошло и исчезло, и завтра она будет стоять у алтаря в качестве невесты Джаспера Адельстоуна. Это казалось такой большой насмешкой, что казалось нереальным, и временами она ловила себя на том, что смотрит на себя как на другого человека, к которому проявляет самый простой интерес как зритель.
Не может быть, чтобы она, которую любил Лейчестер Уиндвард, собиралась выйти замуж за Джаспера Адельстоуна! Потом она смотрела на мальчика, такого худого, бледного и увядающего, и любовь придавала ей сил, чтобы совершить свою жертву.
Сегодня вечером он был ей очень дорог, и она сидела, держа его руку под столом. Тонкая, хрупкая рука, которая сжалась судорожным жестом отвращения, когда ухмыляющийся голос Джаспера прервал разговор. Удивительно, как мальчик ненавидел его.
Наконец она прошептала:
– Ты должен пойти и снова лечь, Фрэнк.
– Нет, не здесь, – сказал он. – Позволь мне выйти на улицу.
И она взяла его за руку и вышла вместе с ним.
Джаспер с улыбкой посмотрел им вслед.
– Очень трогательно видеть преданность Фрэнка Стелле, – сказал он.
Старик кивнул.
– Бедный мальчик! – сказал он. – Бедный мальчик!
Джаспер откашлялся.
– Я думаю, ему лучше поехать с нами в наше свадебное путешествие, – сказал он. – Это доставит Стелле удовольствие, я знаю, и будет утешением для Фрэнка.
Старик кивнул.
– Ты очень добр и внимателен, – сказал он.
– Вовсе нет, – ответил Джаспер. – Я бы сделал все, чтобы обеспечить счастье Стеллы. Кстати, говоря о приготовлениях, я оформил небольшой договор об урегулировании…
– Это необходимо? – спросил мистер Этеридж. – Она приходит к тебе без гроша в кармане.
– Я не богатый человек, – кротко сказал Джаспер, – но я обеспечу ее достаточной суммой, чтобы сделать независимой.
Старик благодарно кивнул.
– Ты вел себя превосходно, – сказал он, – я не сомневаюсь, что Стелла будет счастлива. Я надеюсь, ты будешь терпелив с ней, Джаспер, и не забудешь, что она всего лишь девочка … Просто девочка.
Джаспер на мгновение молча наклонил голову. Медведь! Старик и не подозревал, как много ему, Джасперу, пришлось вынести.
Они немного посидели, разговаривая, Джаспер слушал, как он говорил, два голоса снаружи: чистые, низкие, музыкальные тона Стеллы, тонкий слабый голос мальчика. Вскоре голоса смолкли, и через некоторое время он вышел. Фрэнк сидел в лучах заходящего солнца, уронив голову на руки.
– Где Стелла? – почти резко спросил Джаспер.
Фрэнк посмотрел на него снизу вверх.
– Она сбежала, – сказал он сардонически.
Джаспер вздрогнул.
– Что ты имеешь в виду?
– Она пошла прогуляться по скалам, – сказал Фрэнк, слегка улыбнувшись тревоге, которую он создал и намеревался создать.
Джаспер повернулся к нему с подавленным рычанием. Сегодня вечером он боролся с подавляемым волнением.
– Что ты имеешь в виду, говоря "сбежала"? – потребовал он.
Впалые запавшие глаза уставились на него.
– Что, по-твоему, я имел в виду? – возразил он. – Тебе не нужно бояться, она вернется, – и он горько рассмеялся.
Джаспер снова взглянул на него, после секундного колебания повернулся и вошел в дом.
Тем временем Стелла взбиралась по крутому склону на клочок земли на скале. Она чувствовала себя подавленной. "Завтра! завтра!" – казалось, звенело у нее в ушах. Неужели не было никакого спасения? Когда она посмотрела вниз на волны, накатывающие под ней и бьющиеся своими гребнями о скалы, ей почти показалось, что она может упасть к ним и таким образом найти спасение и покой. Так сильно было это чувство, искушение, что она прижалась спиной к скале и опустилась на сухой и меловой дерн, дрожа и сбитая с толку. Внезапно, когда она так сидела, она услышала мужские шаги, поднимающиеся по утесу, и, подумав, что это Джаспер, встала и откинула волосы с лица с усилием самообладания.
Но это был не Джаспер, это была более прямая, крепкая фигура, и через мгновение, когда она встала, чтобы посмотреть на море, она узнала его. Это был Лейчестер, и с низким, нечленораздельным криком она прижалась спиной к скале и наблюдала за ним. Он постоял некоторое время неподвижно, опираясь на палку, повернувшись к ней спиной, затем поднял камешек и бросил его в глубину, вздохнул и, к ее огромному облегчению, снова спустился.
Но хотя он ничего не сказал, вид его, его нежно любимое присутствие так близко от нее, потряс ее до глубины души. Бледная и задыхающаяся, она прислонилась к твердому камню, ее глаза напряглись, чтобы в последний раз увидеть его, затем она опустилась на землю и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
Это были первые слезы, которые она пролила с того ужасного дня, и каждая капля казалась расплавленным огнем, который обжигал ее сердце, когда вытекал из него.
Если когда-нибудь она и убеждала себя, что может настать время, когда она перестанет любить его, то теперь, когда она снова увидела его, она знала, что больше не может на это надеяться. Никогда, пока жизнь теплится в ней, она не сможет перестать любить его. И завтра, завтра.
– О, любовь моя, любовь моя! – прошептала она, протягивая руки, как в ту ночь в саду. – Вернись ко мне! Я не могу отпустить тебя! Я не могу этого сделать! Я не могу!
Взволнованная силой своего горя, она вскочила на ноги и быстро спустилась со скалы. У подножия были две тропинки, одна вела в деревню, другая – на открытую местность за ней. Инстинктивно она свернула на ту, что вела в деревню, и поэтому пропустила Лейчестера, потому что он спустился по другой.
Если бы она сделала другой выбор, повернула бы направо, а не налево, как много было бы предотвращено; но она, почти задыхаясь, помчалась влево и вместо Лейчестера обнаружила Джаспера, ожидающего ее.
С тихим криком она резко остановилась.
– Где он? – спросила она почти бессознательно. – Позволь мне пойти к нему!
Джаспер уставился на нее, затем схватил ее за руку.
– Ты видела его! – сказал он не грубо, не яростно, но со сдерживаемой яростью.
Рядом с ней было грубое сиденье, вырезанное в камне, и она опустилась на него, уклоняясь от его нетерпеливого взгляда в поисках этого другого.
– Ты видела его! – хрипло повторил он. – Не отрицай этого!
Оскорбление, прозвучавшее в этих словах, напомнило ей о себе.
– Да! – сказала она, твердо встретив его взгляд. – Я видела его. Почему я должна это отрицать?
– Нет, – сказал он, – и ты не станешь отрицать, что бежала за ним, когда я … я остановил