Ведомство Абакумова играло лишь вспомогательную роль: арестовали по подозрению в связях с английской разведкой Капустина и «выбили» соответствующие признания. Впрочем, судя по известным документам, шпионаж в пользу Великобритании МГБ интересовал мало, в основном допросы велись на темы, связанные с «антипартийной группой». Как всегда, подозрения в шпионаже были лишь поводом к аресту.
13 августа 1949 года в кабинете Маленкова без санкции прокурора (не удосужились сделать даже это!) были арестованы Кузнецов, Попков, Родионов, Лазутин, Соловьев. Еще раньше освобождается с поста председателя Госплана СССР Вознесенский.
Любопытно, на мой взгляд, проследить дальнейшую хронологию событий. 9 сентября Шкирятов представляет Политбюро решение КПК: «Предлагаем исключить Н. А. Вознесенского из членов ЦК ВКП(б) и привлечь его к судебной ответственности». Затем – заседание Политбюро, Пленум ЦК… 27 октября Хрущев и Маленков вздохнут наконец свободно: первый претендент на пост главы правительства арестован.
Спустя десятилетия после расстрела Вознесенского и его товарищей Комитет партийного контроля при ЦК КПСС признает:
«С целью получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы Г. М. Маленков лично руководил ходом следствия по делу и принимал в допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания. Для создания видимости существования в Ленинграде антипартийной группировки по указанию Г. М. Маленкова были произведены массовые аресты… Более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка обвиняемых усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса. Их обманывали, уверяя, что признания “во враждебной деятельности” важны и нужны для партии, которой необходимо преподать соответствующий урок на примере разоблачения вражеской группы, убеждали, что каким бы ни был приговор, его никогда не приведут в исполнение… Вопрос о физическом уничтожении Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, М. И. Родионова, П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, П. Г. Лазутина был предрешен задолго до судебного процесса».
Приговор огласили в час ночи, в два никого из осужденных уже не было в живых…
Подобные процессы над обвиняемыми, проходившими по «Ленинградскому делу», состоялись позднее еще в нескольких городах. Среди расстрелянных – сестра и брат Вознесенского, большая группа партийных и советских работников.
Всех «ленинградцев» реабилитировали лишь в апреле 1954 года. В том же году расстреляют и Абакумова и «его сообщников, которые попрали социалистическую законность». А вдохновитель преступления товарищ Маленков, как и прежде, будет благополучно пребывать в кресле главы правительства.
В феврале пятьдесят шестого на XX съезде КПСС Хрущев назовет организатором «Ленинградского дела» Л. П. Берия. Никаких доказательств того, естественно, не представит, что, впрочем, не помешает даже в наши дни приписывать моему отцу и это преступление. В лучшем случае историки ссылаются на… выступление самого Хрущева. А что же вышедший сухим из воды Маленков?
«Вопрос о преступной роли Г. М. Маленкова в организации так называемого “Ленинградского дела” был поставлен после июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС. Однако Г. М. Маленков, заметая следы преступлений, почти полностью уничтожил документы, относящиеся к “Ленинградскому делу”. Бывший заведующий секретариатом Г. М. Маленкова – А. М. Петроковский сообщил в КПК при ЦК КПСС, что в 1957 г. он произвел опись документов, изъятых из сейфа арестованного помощника Г. М. Маленкова – Д. Н. Суханова… Во время заседаний июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС Г. М. Маленков несколько раз просматривал документы, хранившиеся в сейфе Д. Н. Суханова, многие брал с собой, а после того, как был выведен из состава ЦК КПСС, не вернул материалы из папки “Ленинградское дело”, заявив, что уничтожил их как личные документы. Г. М. Маленков на заседании КПК при ЦК КПСС подтвердил, что уничтожил эти документы…
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС Комитет партийного контроля при ЦК КПСС».
Отца даже умудрились обвинить в организации еще одного крупного «дела» – так называемого Мингрельского. Пострадали тогда десятки тысяч грузин – людей совершенно невиновных. ЦК принял в ноябре 1951 года резолюцию о существовании в Грузии мингрельской националистической организации, готовившей свержение Советской власти в республике. Абсурд, конечно. Никакой контрреволюционной организации в Мингрелии не было. «Мингрельское дело», как признается незадолго до смерти Хрущев, было направлено против отца. Правда, Никита Сергеевич обвиняет в его организации единственного человека – Сталина, но это не совсем так. Партийная верхушка, включая, естественно, самого Хрущева, пыталась таким образом устранить Берия руками Сталина. Неправда, что диктаторы порой не поддаются влиянию. Во всяком случае, есть немало примеров, что Сталин шел на уступки своему ближайшему окружению.
Так было и тогда. Предполагалось, что массовые репрессии в Грузии смогут дискредитировать моего отца, после чего, естественно, его можно будет «убрать».
И на XX съезде КПСС, и в своих воспоминаниях, опубликованных на Западе, Хрущев говорил о произволе Сталина, о своей же роли в организации «Мингрельского дела» в силу вполне понятных причин умолчал. Точно так же ушел он от ответственности и за самое активное участие в организации небезызвестного «Дела врачей».
Из воспоминаний Н. С. Хрущева:
«Однажды Сталин пригласил нас к себе в Кремль и зачитал письмо. Некая Тимашук сообщала, что она работает в медицинской лаборатории и была на Валдае, когда умер Жданов. Она писала, что Жданов умер потому, что врачи лечили его неправильно: ему назначались такие процедуры, которые неминуемо должны были привести к смерти, и все это делалось преднамеренно… Если бы Сталин оставался нормальным в ту пору, то он по-другому отреагировал на это письмо. Одним словом, врачи были арестованы… Видимо, многие члены Президиума ЦК КПСС чувствовали несостоятельность этих обвинений. Но они не обсуждали их, потому что раз про это сказал Сталин, раз он сам “ведет” этот вопрос, то говорить больше не о чем. Когда же мы сходились не за столом Президиума и обменивались между собой мнениями, то больше всего возмущались письмом, полученным от Конева… Письмо, которое прислал Конев, клеймило не только тех, которые уже были “выявлены”, но толкало Сталина на расширение круга подозреваемых и вообще на недоверие к врачам… Конечно, это произошло в результате болезненного характера человека и некоего “сродства душ”. А у Конева и Сталина действительно имело место частичное сродство душ. Потому-то Конев по сей час переживает, что XX съезд партии осудил злодеяния Сталина, а XXI съезд партии еще “добавил”.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});