Читать интересную книгу Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1 - Александр Черевков

Атаманом не был, но драку и порку всегда терпел. Было за что пороть.

— Нам тоже так говорят, — смеясь, сказал Кирилл. — Может быть, из нас кто-то всё же будет атаманом? Ведь в нашем роду среди Выприцких было много казачьих атаманов. Дедушка, откуда ты узнал, что мы из твоего рода?

— Такую черкеску всегда носили казаки нашего рода, — ответил Гурей. — У других родов, совершенно другая черкеска. По видам черкесок могу отличить много десятков казачьих и горских родов. Память не подвела. Вот сзади вас едут на лошадях чеченцы из рода Максума. Наверно, дети Аслана?

За разговорами мы не заметили, как проехали речку Джалку и выехали на новый мост через речку Белку. Радостно с тревогой посмотрела в сторону Старого хутора, но родных мест не увидела.

Перед нами был огромный населённый пункт в несколько десятков тысяч дворов. Действительно был как город, с большими улицами и домами административного значения.

Не увидела ни одного знакомого дома. Только когда мы стали подъезжать ближе к родовому месту, то увидела наш огромный сад и хату-мазанку, в которой триста лет рождались детки казачьего рода Выприцких.

Вблизи Старого хутора наше родовое кладбище с похороненными там умершими казаками, которые умерли либо в глубокой старости, либо в бою с горцами за честь и свободу своего рода. Встречать нас вышла старушка с клюкой, в которой едва узнала нашу старшую сестру Соню.

— Мои родненькие. — скрипучим голосом, сказала сестра. — Как долго вас ждали! С возвращением!

Мы начали обниматься и плакать. Вокруг стали собираться родственники из ближних дворов.

— «Какие мы старые стали!» — подумала, глядя на старшую сестру. — «Мы так и не заметили, как состарились. Просто спешили куда-то за своей судьбой и не заметили, как прошла наша жизнь».

Не прошло и часу, как бывшие станичники и родные сидели за общим столом. Удивлённые поселенцы проходили по улице мимо наших домов и никак не могли понять, отчего так бурно веселятся казаки.

Но у терских казаков так принято, весело встречать своих блудных детей, которые опять возвращаются в свой дом. По возвращению домой мы с Гуреем стали воплощать свои мечты в жизни.

Братик занялся нашим огромным садом в самом центре станицы и посёлка. В свободное время, от работы в саду, Гурей врачевал и выполнял на заказ различную резьбу по дереву.

Гурей ремонтировал дома родственникам и нашим соседям по улице. Работу выполнял по символической цене. Почти даром. Поехала с внуками в Грозный и на рынке купила швейную машинку фирмы «Зингер».

Целыми днями шила одежду большой родни, которые за годы нашего отсутствия так сильно наплодились, что большая часть станичников были нашими родственниками.

Больше внуков, но были и племянники. Вот наша младшая сестрёнка Нюся вышла замуж за казака Фисюкова, от которого в канун опасной революции родила сына Фёдора.

Когда чеченцы грабили станицу Кахановскую, вся семья Нюси бежали через реку Терек в станицу Щедрины. Вскоре Фисюков умер. Через год Нюся в станице Щедрины вышла замуж за вдовца Морозова Кузьму Фёдоровича.

От Кузьмы Морозова, Нюся родила дочь Марию в двадцатом году. В начале двадцать пятого года, в крещенские морозы, на наш Старый хутор, внезапно, напали чеченцы.

Причина нападения до сих пор никому не ясна. Нюся в это время была беременна двумя близнецами. Силы были не равные и нашим женщинам, чтобы спасти детей, пришлось всем отступать от Старого хутора через речки Белка и Сунжа.

Нюся переправлялась с детьми вплавь через речки, держась за хвост лошади, так как на лошади были дети. Добрались до Грозного далеко ни все. Кто утонул в речках. Кого чеченцы убили.

Старый хутор отстояли с помощью родственников, горожан и солдат Красной армии. Убитых среди наших родственников не было. После плавания в ледяной воде, Нюсю пробил паралич на обе ноги.

Своих близнецов, двоих мальчиков, Сашу и Лёню, Нюся рожала, будучи парализованной. Мне пришлось смотреть саму парализованную Нюсю с её маленькими детьми, которые постоянно ходили по двору грязные и голодные. Надо было заботиться за детей сестёр. Своих детей нет.

Постепенно, мы с братом опять почувствовали себя дома в Старом хуторе. Закрутились наши дни, заполненные заботами по многочисленной родне. Одним воскресным днём, вместе с сестрой Соней и с внуками, отправились на речку купаться.

Там увидела на водопое у речки большое стадо лошадей, как снег белых. Можно было подумать, что сам Господь Бог послал сюда красоту.

— Боже мой! Какая же красота! — удивлённо, вскрикнула. — Это чьё такое красивое стадо лошадей?

— Так это же всё от твоей Снежинки. — ответила Соня. — Помнишь, тебе подарил чеченец Ахмед? Мы десять лет выводили целое племя таких лошадей. Спаривали исключительно белых лошадей. Когда стадо значительно увеличилось, то мы прекратили следить за отбором породы лошадей. Лошади сами стали спариваться белые с белыми. Так как другой масти в стаде не было. Затем мы стадо объявили родовым.

Содержим стадо всё сообща. Точнее, стадо само содержит себя и нас. У нас целая конюшня. Каждый год к нам приезжают казаки и горцы, чтобы купить у нас породистых жеребят.

Даже артисты из цирка приезжали. Вот на эти деньги мы содержим племенную ферму и себя кормим. За таких красивых лошадей дают большие деньги. Можно прокормить Старый хутор.

Сидела на берегу речки Белка и думала, что вот стадо красивых лошадей смогли сами себя сохранить и умножить. В то время как своих красивых детей не смогла сохранить и умножить.

Надо мне как-то найти возможность связаться с Францией и узнать адрес родственников в Париже. Где-то у меня в сундуке, были письма и открытки из Парижа, когда мне родственники из Франции писали.

Надо мне письма отыскать. Написать письмо Валентине и Игнату Ермиловым. Адрес Ермиловых всё-таки нашла и сразу написала письмо, которое отправила заказным письмом через международную почту.

Всё понимала, отправка письма в такое время, это маловероятно, что оно найдёт адресата. Но, с дистанцией в один месяц, стала отправлять письма в Париж, в консульство и посольство Франции в Москве и в Ленинграде.

Адреса, которых, естественно, не знала. Однако продолжала писать. Причём, писала письма на нескольких