Читать интересную книгу История Любви. Предварительно-опережающие исследования - StEll Ir

Я стояла и пыталась успокоить взметнувшееся во мне тепло мыслями о том, что я ведь видела за последние годы подобный процесс так много раз. Ну вот что из того, что грудки моей дочи трясутся, как сумасшедшие и иногда втискиваются плотно в сминаемые простыни? Что из того, что её соски довольно очевидно набухли и просто сияют в своём розовом возбуждении? Что из того, что яйца Тошки размахивают так, что вылетают порой из-под жопы? Ёханый зять!.. Думать мне явно не помогло, только сильней захотелось подойти и взяться ладонью за его снова мокрую задницу. Я выстрелила окурком в ночное небо и закусила губу: их ритм стал безумным, и Танечка захрипела в подушку, кончая. Я сделала несколько шагов и оказалась за спиной у заходящегося в порывах чувств зятя. Мою надкусываемую губу свела судорожная улыбка отражением боровшихся ещё во мне сомнений, но ладонь моя уже ринулась к нему между ног и впоймала его за яйца. Одновременно осторожно и сильно я потянула мягкий Тохин мешочек вниз, и он всхрапнул, как молодой жеребец. Над моими пальцами забилась жила в его хую, и поток семени ринулся в Танечку…

– Спокойной ночи! – я потушила свет в их комнате и вышла, предоставив им возможность целоваться уже в полной темноте.

А за компом меня ожидал лёгкий сюрприз. С мыла нежданно выпало послание под темой «тетенька доктор я себя хорошо тут веду». Подписи, правда, не было, и е-мэйл автора мне ни о чём не говорил, но я сразу почему-то сообразила, что моему пациенту хватило времени нашего с Леночкой общения не только на то, чтобы сочинить свой эро-трактат, но и на то, чтобы обнаружить мой электронный адрес.

Текст гласил:

«Вернулся я поздно вечером домой. Все уже разошлись по кроватям. Я раздевался на ходу и побросав одежду в гостиной пошел в ванную. Приняв душ я решил провести ночь со своей матерью. У меня с ней в течении недели практически не было секса и я загрустил. Минет и куни не в счет. А мне хотелось любви и материнского тепла и ебаца. Я прошел к спальне родителей. Там уже доносились скрип кровати и перемешенные вздохи. Кто там был. Хуй их поймет. Отэтого открыв дверь комнаты я увидел, свою мать между двух мужских тел. Один из них был мой отец а второго я так и не знал. А потом подойдя я увидел сосед.

–привет, я поздоровался, надеюсь не помешал?

–здорово, сказал отец, присоединяйся ты или чего? Третьим будешь?

Он редко бухает а спрашивает как алкаш я еще прикололся с него.

–как дела дядь Вить, обратился я к соседу который хоть и ебал мамочку в жопу но был оказывается вежливым

–ты бы с мамкой хоть поздоровался миха пиздюк! Сказал строго он мне когда я уже начал совать свой хуй прямо ей в огнедышащий рот и тут я вспомнил все!

Как мамочка жаловалась шо заебали уже все и что у нее оргазм прологированый иза нас. Тогда я сразу хуй вытащил и вспомнил как она водила меня к вам врачу.

–ну и ебитесь тут! Посоветовол им и отец аж ахуел на меня глядючи – мишк ты чего?

А я поцеловал маму и пошел сестренку ебать – ведь ей все равно а маме отдых нужен и сон. Я пишу вам когда уже один или два раза отебал свою Ирку-сестру не помню. И уже мне не сильно так хочется как всегда и я пишу а не ебусь с ней а ирка над ухом зудит давай и давай. Я сказал что давай то давай только потом и тебе надо к доктору будет врачу. А она хоть и сказала а на хуя но притихла немного. Ну все досвиданья пойду иру всетаки отебу а то совесть будет болеть а ведь совесть не хуй не просунешь и сразу прошло..

зы. а вы помните как мы лихо бахнулись? я тоже забыл как сказали вы мне хоть мне и очень с вами понравилось потому что у вас пизда теплая и была уже без трусов. ну все-все правда забыл. :)»

Миша с его дегенеративными ужимками тут же встал перед глазами, как живой. Отчего-то мне совсем даже не подумалось, что этот текст он сочинил ни с чего и с «не фиг делать». Вместо этого мне почти явно представились сцены совместно усердствующих над Ирочкой мужа с соседом Виктором и пристраивающегося почему-то именно на четвереньках сзади к малолетней сестрёнке взрослого обалдевшего от счастья олуха Миши. Моя писка и без того растревоженная немало этим вечером издала немой стон-позыв, и я поняла, что без вибратора этой ночью мне попросту не уснуть…

Я забралась под плед на кровати, полуоткинулась на подушку в углу, нащупала гибкую трость упругой резины под матрасом и пошире развела коленки.

– Мам, ты спишь? – Танечка даже не подозревала, сколь вовремя она оказалась рядом: в её присутствии заниматься скрытой мастурбацией было для меня просто какой-то сказкою на ночь!

– Нет ещё! Из головы не идёт сегодняшний рабочий день! Вот – мечтаю о завтрашнем… – отчасти посетовала, а отчасти оказалась близка к истине я, сомкнув чуть поприличней коленки под пледом и вводя в своё лоно вибратор поглубже.

Танечка присела на угол софы, прижав попкою пальчики на моей левой ноге.

– Мам, я хотела тебе рассказать… – она подняла на меня глаза и тут же нерешительно опустила.

– Что, Танюш, приключилось? – я чуть помедлила, стискивая рукоятку между ног: вдруг на самом деле что-то серьёзное…

– Мам… Ко мне Витька опять пристаёт!.. – она упёрлась кулачками в диван и задрала лицо к потолку.

Витька Суслов был известен мне со школьных лет моей дочери, он был одноклассником Танечки, её воздыхателем и личным вуайеристом (пытался шпионить за ней в раздевалке и в туалете). Теперь он работал медбратом в одном заведении с доченькой. Я тронула кнопку фаллоимитатора, он бесшумно завибрировал, и по телу разлилось привычное снимающее истому тепло.

– Ну и что? Что придумал он на этот раз?

– Ничего он не придумал! – Танечка только вздохнула. – Третий день заладил одно и то же, как попугай…

– Что же именно? – я попыталась проявить заботливое внимание на лице, но резиновый хуй нечаянно проскользнул куда-то совсем глубоко и я напряглась, полуприкрыв глаза. – Что же он говорит?

– Ничего!.. – дочка сосредоточилась. – «Танюш дай хоть разок»… И так каждый раз! Вместо «до свиданья» и «здравствуйте»!

– Настойчивый! – оценила я и стала дополнительно слегка подёргивать кистью. – А за жопу он тебя не берёт?

– Ма! – Танечка даже обернулась ко мне, и кисть моя застыла на завораживающей глубине. – Ты с ума сошла! Перестань, так нельзя говорить!

– Прости, вырвалось! – я возобновила незаметные движения. – Тоже пойми – Интернет, дурное влияние Запада… Но ты тоже! Ты мне про Витьку уже раз двести рассказывала! Я, если хочешь знать, на твоём месте ему бы уже просто дала!

– Как – дала? А Антон? – моя очаровашка взбрыкнула попкой и по ноге моей пробежал лёгкий ток.

– Что – Антон? – я почувствовала, что теку. – Ну отъебёт лишний раз, ну и что! Тебе же полезнее!

Из-под вибратора хлынуло на руку и на постель. Я прикрыла глаза.

– Мама! Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? – моё сокровище бросилось ко мне и зажало в руках мои плечи. – Я опять тебя так расстроила!..

– Хорошая моя! Ничего… ничего… – я почувствовала соль её слезинок у себя на губах и в ответ расплакалась непонятно от чего, видимо от счастья. – Всё хорошо, моя маленькая! Ну его на фиг, этого Витьку! Скажи ему, что он козёл! Ах, да, ты же не сумеешь, моя хорошая. Ну хочешь, я ему скажу? Тоже нет?

Мы ещё говорили минуты три, утешая и успокаивая друг друга, высыхая слезами друг у дружки на лице. И диалог наш принимал всё более сглаженную, тихую форму. Мне было небесно хорошо и тепло. Оставив вибратор в пизде ночевать, я высвободила вторую руку из-под одеяла и нежно обнимала стан сидящей рядом Танечки, пока слова наши не превратились окончательно в невнятный шёпот и меня не закачало на ласковых уносящих в сон волнах…

Тесное знакомство

На работу следующим утром я шла, как на праздник. Поражаясь внутри самой себе (подумать только, и вставило же меня на вчерашнего пациента как!), радуясь солнечному асфальту и исполненным зелёными отражениями листвы сверкающим стёклам витрин.

Правда, в этот день посещаемость моего кабинета была несколько выше вчерашнего почти полного “отсутствия присутствия”. Уже к девяти утра заявился пожилой солидный мужчина, представившийся Вадим Павловичем и оказавшийся пожизненным эксгибиционистом. Привычно умостив кейс свой под животом, он поведал мне о «приступах», которые накрывают его на пляжах, в парках, в подъездах и на общественном транспорте. Причём, фроттеризмом, как это ни странно, он не страдал, то есть не прижимался, не лапался, не тёрся etc. Зато мог вполне безмятежно показать зазевавшейся девочке в трамвая свой фиолетовый хуй или продемонстрировать во всей красе процесс самоудовлетворения одиноко прогуливающейся по парковым аллеям даме с собачкой. Несколько раз удавалось заскочить «по ошибке» в пустующий женский туалет и начать пользоваться им при входе какой-нибудь спешно стягивающей на ходу трусы от нетерпения особи. Понимание встречал пока далеко не всегда, но удивлённо распахнутые глаза порой заставляли кончать прямо на месте «преступления», что было всё-таки не всегда подходяще (мокрые трусы и заляпанные штаны по выходу на остановке из транспорта или на этаже из лифта пред чьи-нибудь уже совершенно посторонние очи). Зато высоко котировался в среде маловозрастных блядей, которым стоило лишь прокатиться с ним в ближайшей высотке до верхнего этажа, строя наивные глазки (что получалось хуже) или задрав юбку над сракой (что получалось легко!) и они получали от «щедрого дяденьки» оплату обычной своей часовой секс-маеты к взаимному удовлетворению. Проблему изложил осторожно: «Скажите, пожалуйста, это нужно лечить?». И, подумав, добавил: «И, если нужно, то чем заниматься потом?». «Крышки от пивных бутылок коллекционировать!», попросился ответ в голове, но я сдержала себя.