начальник штаба вошел в кабинет.
— С кем? — спросил тот.
— С Гудерианом, — ответил Говоров, глядя на карту. — Как думаете, где сподручнее всего это сделать?
— Э… а в ставке об этом знают?
Генерал повернулся, в его глазах появилась сталь.
— Василий Евгеньевич, пока я командующий, вы должны выполнять мои приказы. О взаимодействии со Ставкой я сам позабочусь.
— Да, конечно, — пробормотал начштаба, — просто это несколько неожиданно…
— Я понимаю, — ответил Говоров. — дело срочное, постарайтесь подготовить предложение в течение часа. Те, кто будут задействованы в операции, не должны знать о ее цели.
— Есть, — ответил начальник штаба. — Разрешить исполнять?
— Исполняйте!
Как раз в то время, когда Говоров получил ответ от Гудериана, поезд с Троцким и его соратниками прибыл в Москву. Чтобы не привлекать внимания, состав перевели в один из тупиков, уже подготовленных к сносу в рамках послевоенной реконструкции. Всех пассажиров вывели на небольшую платформу, окруженную оцеплением.
— Это операция НКВД, — тихо сказал Саша, показав на солдат, — по форме видно.
Профессор Громов кивнул, но тему развивать не стал. На платформе они ждали недолго: вскоре подъехали крытые грузовики, в которых разместились все пассажиры поезда. Ехали около часа. Городской шум, сопровождавший первые минуты пути, постепенно стих, свежий лесной воздух проникал под брезент. Наконец, остановились, и всем велели выходить. Это был один из ведомственных пансионатов НКВД — тот самый, в котором не так давно группа историков изучала выпуски газеты «Правда» из параллельного мира и готовила справку по истории альтернативного СССР для руководства страны.
— И что нам здесь делать? — спросил Саша.
Громов пожал плечами.
— Отдыхать, пока есть возможность. Погуляй вместе с Машей, подыши свежим воздухом. Нас здесь держат, чтобы мы до поры никому не рассказали, кого привезли в Москву.
Оказалось, что гулять можно только в пределах огороженной территории — ее периметр охраняли вооруженные солдаты с овчарками. Вечером, прогуливаясь с женой в ожидании ужина по аллее у главного корпуса, Саша заметил Троцкого: он что-то бурно обсуждал с человеком, похожим на кого… он не мог вспомнить.
— Литвинов, — почему-то шепотом сказала Маша, — ну надо же…
Троцкий бросил взгляд в их сторону, на миг задержавшись на Саше — может, вспомнил, что тот встречал его у коридора?
— Пойдем, — сказал Саша, — пусть они свои дела обсуждают…
Ближе к ночи, уже готовясь ко сну, Саша услышал мягкий шорох шин по дороге от ворот до главного корпуса. Выглянув в окно, он увидел большую черную легковую машину, затормозившую у входа в корпус. Из задних дверей вышли два офицера и осмотрелись по сторонам. Затем один из них открыл переднюю дверь рядом с местом пассажира. Из нее вышел человек в шляпе. В свете фонаря блеснуло пенсне. Это Берия, мелькнула мысль. Один из офицеров вдруг посмотрел в сторону Саши. Тот отодвинулся от окна. Его заметили?
— Кто там? — спросила Маша.
— Посетители, — ответил Саша и подумал: Громов прав, не надо совать нос, куда не просят…
Встреча Говорова и Гудериана состоялась в вестибюле станции «Смоленская». Она еще контролировалась немцами, но советские подразделения с каждым днем подбирались все ближе. Выбор на эту станцию пал потому, что еще с сорок второго года там оборудовали запасной командный пункт командующего группой войск рейхскомиссариата Московия. Говоров знал, почему Гудериан согласился встретиться тут — отсюда, так как и из Кремля, можно было командовать всеми войсками, дислоцированными в рейхскомиссариате. Но глаз и ушей, готовых следить за фельдмаршалом и докладывать в Берлин обо всем, что он делает, здесь почти не осталось.
Переговоры продолжались около двух часов — двое командующих и два переводчика. На самом деле Говоров знал немецкий довольно неплохо, но задержка в разговоре из-за перевода давала ему возможность лучше обдумывать свои ответы. Генерал знал, что больше всего беспокоит фельдмаршала, и уже в конце беседы, когда решили технические вопросы о безопасных коридорах для выхода немцев, Гудериан, наконец, его задал:
— Каковы гарантии, что вы исполните договор? Это согласовано со Сталиным?
Говоров посмотрел ему в лицо.
— Вы знаете, что нет. Иначе вы бы давно это спросили.
Гудериан, выдержав паузу, сказал:
— Вы ответили на второй вопрос. А каков ответ на первый?
— Мое слово.
Фельдмаршал медленно кивнул.
— Этого мне достаточно.
Гудериан подозвал помощника с папкой, взял ее и протянул Говорову.
— Здесь информация, которую вы просили.
С пяти часов утра по всей линии боевого соприкосновения было объявлено прекращения огня сроком на сутки. Приказ был подписан Говоровым, его нарушителям генерал грозил трибуналом. Военные регулировщики, подобранные штабом Говорова и ознакомленные с приказом за час до начала его действия, выехали на места, чтобы обозначить коридоры движения немецких войск.
Примерно через час после начала движения немцев к Белорусскому вокзалу, где уже были подготовлены эшелоны для их вывоза за пределы города, первые донесения о происходящем поступили в центральный аппарат НКВД. Дежурный офицер, поколебавшись минут десять, принял самое смелое решение за всю свою службу — разбудить наркома. Ситуация осложнялась еще и тем, что Берия только час назад приехал с ближней дачи под Кунцево — вождь опять устроил ночные посиделки до самого рассвета. С трудом проснувшийся нарком, выказав умеренное недовольство тем, что его бесцеремонно вытащили из объятий Морфея, прочитал донесение, сверкнул пенсне и тут же потребовал подтверждения этих невероятных сведений из других источников. Очень скоро эти подтверждения были получены.
— Никому не сообщать без моего ведома, — приказал нарком, к тому времени успевший совершить утренний туалет.
С этого момента вся деятельность Берии имела целью оттянуть, насколько это возможно, информирование высшего руководства страны о происходящем в Москве из параллельного мира, чтобы Говоров смог развернуть операцию по выводу немецких войск. До некоторой степени задача эта облегчалась тем, что у Абакумова, входящих в группу «ленинградцев», не было разветвленной сети осведомителей в армии. Однако к полудню слухи о происходящем в параллельной Москве достигли Жданова. Берия решил опередить его и сам связался со Сталиным, чтобы сообщить об операции Говорова. Вождь, выслушав его, приказал немедленно собрать политбюро на Ближней даче и срочно доставить туда генерала для объяснений.
Нарком, разумеется, взял под козырек и лично отправился в штаб генерала во главе кавалькады из двух черных «виллисов» и крытого грузовика с охраной — последнее на случай, если военные заартачатся. Говоров как раз получал доклад об отправке с Белорусского вокзала на запад второго эшелона с немцами, когда внизу ему позвонили и сообщили о прибывших «гостях». Через минуту в коридоре послышались громкие голоса, дверь распахнулась, и на пороге кабинете появился Берия собственной персоной. Лицо наркома выражало крайнюю