Нарас Шараф передал информацию по светонепроницаемой коммуникационной линии. Он направил ее на крошечный экранированный спутник, находящийся на орбите. Оттуда она была передана экранированному космическому кораблю, стоящему на дальней орбите, и через замаскированный усилитель информация была тщательно рассеяна на восемьдесят три мира в обширном космическом пространстве, содержащем плеяды звезд, которым управляли восемь Великих Семейств ньюэлов. Записка была достаточно пространная, но суть того, что Нарас Шараф сообщал своим собратьям, была такова: «Человек куплен.»
После того, как Лу-Маклин ушел и отправился обратно в Кларию, Нарас Шараф позволил себе удовольствие поразмышлять на досуге. Поистине великий день для него, как и для Семейств.
Аппарат связи издал сигнал.
У ньюэла на другом конце коммуникационной линии глаза были в голубую крапинку в отличие от золотистых глаз Нараса. Его голос был слабо слышен из-за расстояния и скрипел от старости. Но несколько свитков, выражавших крайнюю степень восхищения, достигли ушей Нараса.
— Верно, Четвертый Отец, — ответил Нарас Шараф вышестоящему ньюэлу. — Мы приобрели этого человека.
Четвертый Отец принадлежал к роду Шарафа, который состоял всего из каких-нибудь двухсот сорока восьми тысяч членов, составляющих четыре Великих Семейства.
На том конце провода замолчали. Потом послышался вопрос.
— Как ты думаешь, зачем он это сделал? Только не говори мне, что из-за денег, все доклады говорят, что он имеет их достаточное количество.
— Трудно сказать, — задумчиво ответил Нарас Шараф. — Из-за жажды власти, я думаю, но еще не уверен. Я не был уверен в нем на протяжении всего нашего разговора. Он довольно сложен для обыкновенного человека. Должен сказать, что в некоторых отношениях он больше похож на ньюэла, чем на человека.
— Это единственное, что очевидно, — согласился голос на другом конце звезд, — иначе он не сделал бы этого. Убедись, убедись, Нарас Шараф, будь он «просто человек» или еще кто-то, что он не обманывает тебя.
— Он предупрежден о последствиях предательства. Хотя, естественно, мы не будем полагаться только на его слова. У нас имеется достаточно операторов, чтобы следить за всеми его действиями.
— Пессимизм вам не идет, Четвертый Отец, — добавил он с почтением. — В этом деле лучше не терять надежды.
— Совпадение, — признал престарелый ньюэл, — однако, люди пытались использовать этот прием с двойными агентами и раньше.
— И каждый раз терпели неудачу.
— Да, но этот мне представляется таким многообещающим, как судя по докладам, так и по вашим рассказам. — Голубые, как океанский простор, глаза повернулись, разглядывая нечто далекое, за пределами видимости. — Велик, велик был бы триумф, если бы этот человек оправдал наши ожидания, если ему и в самом деле не помешает страх перед предательством, так характерный для его народа.
— Из той малости знаний, которую я получил, изучая их словесные выражения, мимику и жесты, у меня сложилось впечатление, что он вполне искренне стремится работать с нами, — сказал Нарас Шараф.
— Мне все же хотелось бы, чтобы обоснование было более веским, — настаивал старший. — Обобщения меня нервируют, особенно в таком важном деле, как это.
— Слишком рано судить. — Нарас Шараф не дал втянуть себя в обсуждение и высказал свое мнение. — Я склонен придерживаться теории власти. Многие люди живут по этой теории, хоть не признаются в этом даже самим себе. Большинство двуногих удовлетворились бы той властью, которую уже получил этот человек. Но ему, очевидно, этого недостаточно. Власть — самый сильный из наркотиков, Четвертый Отец.
— Я не стану оспаривать ничего из того, что вы сказали. — Он, казалось, слегка расслабился, его кожа покрылась большим количеством влаги. От старости его гель стал непрозрачным. — Я слишком обеспокоен, хоть должен был бы радоваться.
— Мы будем непрерывно наблюдать за ним, — сказал Нарас Шараф успокаивающе, страстно желая в мот момент доставить удовольствие Четвертому Отцу. — Этот человек будет под надзором. Информация, которую он нам предоставит, с самого начала будет самым тщательным образом проверяться. Мы должны быть уверены, что он не скармливает нам дезинформацию.
— Вы не упомянули о возможности импланта? — спросил старший. — Это окончательно сделало бы меня счастливым, ибо я не стал бы более волноваться.
— Я посчитал это преждевременным, Четвертый Отец, — честно признался Нарас Шараф. — Я до отвердения кожи боялся, что он откажет нам в сотрудничестве, и мне показалось более разумным в первую встречу остановиться только на этом вопросе. Вам должно быть известно, что человеческие существа испытывают неприятные ощущения и даже страх перед тем, чтобы другие создания, какими бы крошечными они ни были, находились на их кожном покрове, а тем более жили внутри них, исключая, разумеется, их особей женского пола, носящих во чреве собственных детей.
— И тем не менее их организмы кишат эндемичными паразитами и всячески независимо функционирующими организмами, — пробормотал старший.
— Это правда. — Нарас Шараф откинулся в своем подковообразном ложе и лениво прочистил один глаз щупальцем. Другой глаз продолжал смотреть на экран. Каждый ньюэл мог смотреть одновременно в двух направлениях, как хамелеон. — Еще одна особенность, которая не принесла им любви таких рас, как человечество, обладающая более ограниченной и более тривиальной способностью видения.
По-видимому, существует некий критический размер. — продолжил Нарас. — То, что неразличимо глазом, не представляет опасности. Но если это «нечто» достаточно мало, чтобы уместиться в полости тела, но различимо для их зрения, то оно внушает ужас.
— Как странно, — пробормотал старший. — Я бы не смог обойтись без своего планциата.
— И я тоже. — Нарас Шараф похлопал себя по выпуклости в нижней части живота, где крохотное, в дюйм длиной создание устроило себе дом и существовало на остатки пищи, поглощенной ньюэлом, отфильтровывая опасные для организма яды и очищая их прежде, чем они могли бы нанести вред телу хозяина.
— Можно подумать, что нечто подобное, созданное специально для людей, у которых нет аналога планциатомы, будет принято ими с великой радостью. Однако, они не только не хотят этого, но их тошнит при одной только мысли о подобных созданиях.
— Этот человек, возможно, отличается от других, Четвертый Отец. Но даже ему требуется время, чтобы привыкнуть к подобной мысли.
— Это очень странно, — размышлял старший. — Мы должны изменить такое положение вещей в будущем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});