Рашель пошевелилась.
«Ты что-то сказал, Азриэль?»
Она произнесла еще несколько слов. Поначалу я не разобрал, но потом понял, что она обращалась ко мне на идише.
«Ты говорил на древнееврейском?» — спросила она.
«Я просто молился, любовь моя, — ответил я. — Не обращай внимания».
Она глубоко вздохнула и положила руку мне на грудь. Казалось, даже этот жест стоил ей неимоверных усилий. Я накрыл ее руку своей и, почувствовав, как холодны ее тонкие, изящные пальцы, окутал теплом нас обоих.
«Ты и правда останешься со мной?» — прошептала она.
«Да. А почему тебя это удивляет?»
«Не знаю, — так же шепотом сказала она. — Люди предпочитают держаться подальше от умирающих. В те ночи, когда мне было особенно плохо, меня не навестил ни один доктор. Даже сиделки куда-то подевались. И Грегори не приходил. Но как только кризис оставался позади, они вновь появлялись в моей комнате. А ты все время рядом. Ты заметил, какой чудесный аромат витает в воздухе? И этот свет… Свет звезд, льющийся с ночного неба…»
«Да, он красив, словно освещает преддверие рая».
«Я готова и к тому, что превращусь в ничто», — усмехнулась она.
Я не нашелся с ответом.
Послышался настойчивый звонок. На душе стало тревожно. Я сел и повернулся к саду, где краснели крупные, похожие на воронки цветы. Только сейчас я заметил на лепестках слабые отблески электрического света. Звонок повторился.
«Не отвечай», — сказала Рашель.
Она обливалась потом.
«Пойми, — продолжала она, — если ты сумеешь его остановить, это будет концом и его церкви. Таких, как он, называют харизматическими лидерами. Он порочен и несет только зло. А его лаборатории… Мне все это не нравится. Такие культы убивают людей, даже своих сторонников».
«Знаю, — кивнул я. — Так было всегда. Во все времена».
«Но Натан! Ведь он ни в чем не повинен. — Рашель вздохнула. — Когда я услышала его голос, он показался мне очень приятным. Я вспомнила слова Эстер, что Натан был для нее олицетворением того человека, каким мог стать Грегори. Его голос…»
«Я найду Натана и позабочусь о его безопасности, — пообещал я. — Постараюсь выяснить, что он знает».
«А старик? Неужели он так ужасен?» — спросила она.
Я пожал плечами.
«Он стар и благочестив».
Рашель негромко рассмеялась, и ее довольный смех доставил мне несравненное удовольствие. Я наклонился и поцеловал ее в губы. Они показались мне очень сухими. Приподняв ее, я дал ей воды и снова опустил на подушки.
Постепенно до меня начало доходить, что спокойное выражение лица Рашели ни в коей мере не соответствовало ее состоянию. Это была маска, скрывавшая нестерпимые муки. Действие обезболивающих, которые Рашель принимала в Нью-Йорке, давно закончилось. Сердце ее билось совсем слабо.
Я взял ее ладони в свои.
Снова раздался звонок, и одновременно с ним послышался шум мотора, доносившийся из шахты лифта.
«Не обращай внимания. Они не смогут войти», — сказала Рашель, однако откинула в сторону покрывало и попыталась встать.
«Что ты хочешь?» — спросил я.
«Помоги мне подняться, — попросила она. — И подай атласный халат».
Я исполнил ее просьбу.
Она надела халат и встала, всем телом дрожа под тяжестью своего великолепного наряда.
Шум за дверью резко усилился.
«Ты уверена, что они не смогут войти?» — с тревогой спросил я.
Рашель посмотрела на меня испытующе.
«Надеюсь, ты не боишься?»
«Нисколько, — ответил я. — Но я не хочу, чтобы они…»
«Испортили мне последние минуты», — договорила она за меня.
«Да, именно так, — кивнул я, вглядываясь в ее белое как мел лицо. — Ты вот-вот упадешь».
«Знаю. Но я предпочитаю упасть там, где сама пожелаю, — ответила она и попросила: — Помоги мне выйти. Я хочу взглянуть на океан».
Я подхватил ее на руки и вынес на террасу. Терраса смотрела строго на восток, и с нее открывался вид не на залив, а на открытое море. Я догадался, что этот, как она его называла, океан омывает и берега Европы, а значит, волны его докатываются и до руин греческих городов, и до песков Александрии.
За нашими спинами вновь послышался шум. Кто-то поднимался на лифте, но двери в квартиру оставались запертыми.
По широкой террасе гулял морской ветерок, плиты пола под ногами казались очень холодными. Рашель была в восторге. Положив руку мне на плечо, она внимательно вглядывалась в темную морскую даль. У самого горизонта светились огни большого корабля, а высоко в небе проносились, то и дело меняя форму, облака.
Я крепко обнял ее, прижал к себе и хотел снова взять на руки, но она не позволила.
«Нет, я хочу постоять», — попросила она.
Мягко высвободившись из моих объятий, она оперлась на высокий каменный парапет и посмотрела вниз, туда, где раскинулся чудесный, ярко освещенный сад. Ветер заставлял трепетать листву, колыхал огромные веерообразные листья незнакомых растений, раскачивал цветы кувшинок.
«Он ведь пуст?» — спросила Рашель.
«О чем ты?» — не понял я.
«О саде. Он такой уединенный, таинственный. Только цветы и море вдалеке».
«Да, действительно», — согласился я.
С грохотом открылись двери лифта.
«Помни мои слова, — сказала она. — Ты сделаешь доброе дело, если убьешь его. Я хочу этого. Он попытается привлечь тебя на свою сторону, или воспользоваться тобой, или уничтожить. Могу поклясться, он уже обдумывает, как извлечь из тебя максимальную пользу».
«Не волнуйся. Я отлично это понимаю, — заверил я. — Я поступлю так, как будет нужно. Возможно, объясню ему, что хорошо и что плохо, и спасу его душу. — Я усмехнулся. — Это было бы просто замечательно».
«Да, замечательно, — откликнулась Рашель. — Но ты жаждешь жизни, тоскуешь по ней. А значит, он может соблазнить тебя, ввести в заблуждение своей деятельной натурой. И привлечь тебя, как привлекла я».
«Никогда! — воскликнул я. — Этого не случится. Поверь, я восстановлю справедливость».
«Во всем, — сказала она. — Справедливость должна восторжествовать во всем».
Послышался треск дерева, входная дверь распахнулась, и в квартиру ворвались люди.
Рашель вздохнула.
«Возможно, тебя действительно призвала Эстер, чтобы ты стал моим ангелом».
Я поцеловал ее.
Подталкивая друг друга, в комнату вошли несколько человек. Мне не было нужды оборачиваться: я чувствовал их присутствие. Остановившись у порога, они начали напряженно перешептываться, пока наконец не послышался голос Грегори.
«Рашель! Слава богу, с тобой ничего не случилось!»
Я обернулся, и мы уставились друг на друга. Взгляд его был холодным и жестким.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});