— Я хочу рассказать им! — выпалила она. Мек посмотрел на реку и кивнул.
— Почему бы и нет?
— Пусть они знают, — настаивала Тессэ. — Они имели дело с Борисом и поймут.
— Ты предпочитаешь, чтобы история прозвучала из моих уст? — негромко спросил Мек, держа ее за руку.
— Да, — кивнула она. — Так будет лучше.
Предводитель партизан помолчал, ища подходящие слова, а потом начал говорить своим низким голосом, глядя не на них, а на лицо Тессэ.
— Как только я увидел эту женщину, то понял — ее мне послал Господь.
Она придвинулась ближе.
— Мы с Тессэ произнесли клятвы в ночь Тимката и попросили у Бога прощения. А потом я сделал ее своей женщиной.
Она положила голову на мускулистое плечо Ниммура.
— Русский пошел за нами. И обнаружил здесь, на этом самом месте. Он пытался убить нас обоих.
Тессэ посмотрела на берег, где она и ее возлюбленный чуть не умерли, и вздрогнула от ужаса.
— Мы сражались, — продолжил Мек. — Когда русский был мертв, я кинул его тело в реку.
— О его смерти нам известно, — заметила Ройан. — Люди из посольства рассказали, что полиция обнаружила тело Бориса ниже по течению, возле границы. Только мы не знали, как это произошло.
Все помолчали, а потом Николас нарушил тишину:
— Жаль, что я не видел. Думаю, это была страшная драка.
— Русский был силен. Я рад, что мне не надо драться с ним во второй раз, — признал Мек, поднимаясь. — Если выйдем сейчас, то доберемся до монастыря засветло.
Май Метемма, недавно избранный аббатом монастыря Святого Фрументия, встретил их на террасе, выходящей на реку. Он был не сильно моложе Джали Хоры, высокий, с головой, убеленной сединами, и по случаю прибытия такого почетного гостя, как Мек Ниммур, надел голубую митру.
После того как гости искупались и отдохнули час в предоставленных им кельях, монахи повели их на приготовленный приветственный пир. Когда бутылки с теем наполнили в третий раз, а настроение аббата и его паствы заметно улучшилось, Мек зашептал старику на ухо:
— Вы помните историю святого Фрументия? Как Господь выкинул его на наш берег из штормового моря, дабы он принес нам истинную веру?
Глаза аббата наполнились слезами.
— Его святое тело было захоронено здесь, в нашем макдасе. Но варвары пришли и похитили священную реликвию. Мы осиротели. Исчезла причина, ради которой были построены эти храм и монастырь. Церковь забыла о нас. Мы на грани падения. Монастырь сгинет, а монахи разлетятся, будто сухие листья на ветру.
— Когда святой Фрументий пришел в Эфиопию, он был не один. Из Византии с ним пришел еще христианин.
— Святой Антоний. — Аббат потянулся к фляге, дабы заглушить свою печаль.
— Святой Антоний, — согласился Мек. — Он умер раньше святого Фрументия, но был не менее святым человеком, нежели его брат.
— Святой Антоний также великий и святой человек, заслуживающий нашей любви и почета. — Метемма сделал глоток из фляги.
— Пути Господа неисповедимы, — покачал головой Мек, будто изумляясь чудесам устройства Вселенной.
— Да, они глубоки, и не нам сомневаться в них или пытаться постичь.
— И все же он милосерден и награждает верных ему.
— Господь милосерден. — Из глаз аббата заструились слезы, потекли по щекам.
— Вы и ваш монастырь понесли тяжелейшую потерю. Драгоценную реликвию, мощи святого Фрументия забрали — и, увы, их не вернуть. Но что, если Бог пошлет другие? Если он пошлет вам мощи святого Антония?
Аббат поднял заплаканное лицо, которое неожиданно обрело заинтересованное выражение.
— Это было бы настоящим чудом.
Мек Ниммур обнял старика за плечи и начал шептать ему в ухо. Метемма перестал рыдать и внимательно слушал.
— Я нашел для вас рабочих, — сообщил Мек Николасу по пути вдоль ущелья на следующее утро. — Май Метемма обещал нам сотню человек через два дня и еще пятьсот на следующей неделе. Он отпускает грехи тем, кто согласится работать на строительстве плотины. Принявшие участие в столь чудесном замысле, как поиски тела святого Антония, избегнут адского огня.
Обе женщины остановились и воззрились на него.
— Что ты обещал этому бедному старику? — вопросила Тессэ.
— Тело взамен того, что похитили из храма. Если нам удастся найти могилу, то доля монастыря — мумия Мамоса.
— Это ужасный поступок! — взорвалась Ройан. — Ты обманом заставил их помогать.
— Это не обман! — Темные глаза эфиопа вспыхнули в ответ на обвинение. — Да, они владели ненастоящим телом святого Фрументия, и все же сотни лет оно объединяло монашеское сообщество и притягивало христиан со всей страны. Теперь, когда мощи исчезли, под угрозой само существование монастыря. Они лишились смысла жизни.
— Ты внушил им ложные надежды! — продолжала злиться Ройан.
— Тело Мамоса не менее подлинно, нежели утраченное ими. Какая разница, древний это египтянин или древний христианин, если поклонение ему укрепляет веру людей и поможет монастырю просуществовать еще пятьсот лет?
— Думаю, Мек прав, — высказался Николас.
— С каких пор ты стал экспертом по христианству? Ты — атеист! — напустилась на Харпера Ройан, а он поднял руки, словно отбивая удар.
— Ты права. Я и в самом деле ничего в этом не понимаю. Поспорь лучше с Меком. А мне куда полезнее поговорить о теории плотиностроения с Сапером. — Он быстро зашагал к голове колонны и пошел рядом с инженером.
Время от времени до Николаса доносились яростные голоса спорящих, которые заговорили на повышенных тонах. Он знал Мека, но начинал понимать и Ройан. Интересно узнать: кто одержит верх в этой словесной перепалке?
К полудню они добрались до начала каньона. Пока Мек искал подходящее место для лагеря, Николас с Сапером немедленно отправились к узкому месту реки, перед самым водопадом. Инженер устанавливал теодолит, его друг вытащил рейку с делениями. Сапер гонял Харпера вверх-вниз по обрыву, подавая знаки рукой и неотрывно глядя в объектив теодолита. Николас, пошатываясь на небольших выступах, пытался держать рейку прямо, чтобы Уэбб мог проводить замеры.
— Отлично! — проревел Сапер, сделав двенадцатый замер. — Теперь мне нужен человек на другой стороне реки.
— Чудесно! — прокричал в ответ Харпер, — Мне лететь или плыть?
Николасу пришлось пройти три мили вверх до брода, а потом пробираться сквозь приречные кусты до места, напротив которого Сапер лежал на спине, покуривая сигарету.
— Ты здесь не особо надрывался, верно? — закричал баронет через реку.
Сапер закончил снимки только к сумеркам, а его другу еще предстоял долгий путь через брод. Харпер прошел последнюю милю почти в полной темноте, ориентируясь только по свету костров. Наконец изрядно уставший Николас добрался до лагеря, проковылял мимо шалашей и швырнул наземь мерную рейку.