Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

— А вот если эмпирический опыт — это вычитывание наших законосообразностей, тогда становится понятным всё соответствие. Кант как бы снял проблему, поставленную Ньютоном. Но тогда не понятно, откуда возможно заблуждение.

Ну, заблуждение разное тоже бывает по Канту. Но, кстати вот говоря, проблему заблуждения в отличии от Декарта, Кант не выносил на первый план, что любопытно. Он мало её очень обсуждал. Мне тут приходиться гадать, как он ответил бы. Но обычно он говорил что заблуждение возникает просто. во — первых, заблуждение возникает на уровне эмпирических принципов, а не на уровне тех которые мы им приписываем природе, как правило. В них мы обычно не сомневаемся. Мало кто сомневается, что каждое событие имеет причину. Ну, здесь можно не понимать, почему это так, почему мы в это верим. А Кант легко ответит на этот вопрос. Именно потому, что это глубинный априорный принцип, который мы предписываем природе. И поэтому, вот у нас есть вот такое. но это происходит на бессознательном уровне. А на сознательном уровне есть такая инстинктивная вера в правильность этого положения. Ну и так далее. А вот в тех вопросах в которых, так сказать, пути, до которых не доходят, не дотягиваются нити априорного знания — вот здесь мы должны действовать на свой страх и риск. Здесь мы можем приписывать ложные предикаты, субъектам. То есть просто действовать..

— Там же, как говорится *** т. е. невозможно, там всё проходит через априорность, поэтому из каждой конкретной точки можно отсчитать (до априорной точки отсчета) назад, и таким образом задаться вопросом, а почему в фазе преобразовательной деятельности наметилось расхождение и привело к заблуждению?

Ну, вообще, то да. это означает, что мы можем, действительно понять, что мы заблуждаемся. Вот так мы можем ваши слова истолковать. Это не означает, что мы не можем заблуждаться. Это означает, что мы всегда можем понять, что мы ошиблись. Ну, а похоже, что оно действительно так и обстоит.

Ну ладно теперь после рассуждений о врождённом и приобретённом, мы должны поговорить о суждениях теперь априорных. Не о представлениях априорных. А кстати, как понять что какое то представление априорно. Вот априорное представление. Мы говорим априорное — значит не из опыта возникло. А как это уяснить? Тоже сложная очень проблема эта для Канта. Тут с суждениями гораздо легче. Коротко говоря, он решает её так. Если в случае с категориями, например. Дело в том, что существуют заведомо априорные суждения, заведомо априорные. Сейчас я вам об этом скажу. Но пока предположим. Так вот, каждое суждение имеет свою форму. И формы бывают разные у суждения. Вот эти формальные моменты суждения можно выделить как бы. Кристаллизовать. И рассмотреть их отдельно от самой материи суждений. И даже отдельно от самих суждений, — просто форму этих суждений в чистом виде. Вот формы суждений, в таком абстрактном рассмотрении, Кант называет логическими функциями суждения. Категории, по его мнению, есть ни что иное, как предметно истолкованные логические функции. В демонстрация этой связи состоит, кстати говоря, метафизическая дедукция категорий, — вот она этим занимается. Ну, например: логическая функция гипотетического суждения это связка — «если, то». Вот вам пример гипотетического суждения: «если мир бесконечен, то он, скажем, существует вечно»., ну условно говоря. Не важно истинно ли это или нет. Вот это суждение. Теперь уберём все лишнее и оставим только связку «если, то». Теперь наполним эту связку «если, то» предметным содержанием. То есть будем говорить не о соотношении двух суждений, а о вещах, подчинённых отношению «если, то». Понимаете? То есть следования будем рассматривать не между суждениями, вот двумя, которые я произнес, а между вещами. Ну, так вот если мы рассматриваем отношение не между суждениями, а между вещами, то у нас уже есть не логическая функция гипотетического суждения, а категория. Какая? Причины. Категория причины. Вещь, вызывающая другую вещь называется причиной этой второй вещи. Вот так возникают категории.

Но главное, о чём я сейчас хотел сказать, даже не это. Дело в том, что поскольку логические функции присущи заведомо априорным суждениям, которых существование Кант безупречно доказывает, то они сами априорны эти идеологические функции. Так? Верно? А поскольку категории генетически едины с логическими функциями, то и они априорны. Не возникают из опыта, стало быть. Что и требовалось доказать. Мы поставили какой вопрос: почему категории априорны? Видите, достаточно сложное доказательство Канта предлагает. Но оно очень важно для него. Кстати, именно это доказательство, если исторически вопрос рассматривать, было первой репликой Канта на сомнения Юма. На вот эту угрозу эмпиризации всего нашего знания. Первое, что он сделал Кант, — провёл метафизическую дедукцию. И это привело, не буду сейчас подробно об этом говорить, но это заставило его в корне пересмотреть вопрос об отношении между понятиями и явлениями.

Ну и следующий момент, поговорим об априорных суждениях. А то мы говорили об априорных представлениях (или понятиях — это одно и тоже для Канта). Для Канта это технический термин — «Форштеллунг». вот представление для Канта — слово, подходящее практически ко всему. То есть и понятие он может назвать «представлением». Вот Гегель бы взбесился, если бы услышал. Гегель чётко различает, к примеру, понятие и представление. А Кант. для Канта это просто проходной термин, которым при случае можно всё назвать. Поэтому я тоже им сейчас пользовался. Вообще, речь идёт о понятиях прежде всего. Но под представления можем подвести и формы созерцания. И так далее.

— ««Форштеллунг?»

Форштеллунг. Могу написать. Давайте сейчас прервёмся минут на семь и продолжим.

Разговор с преподавателем на перемене

Трансцендентальная антропология — и ответ на вопрос «что такое человек?», в действительности можно получить как экстракт от всех трёх «Критик…» Канта, основных. А вот в этой работе «.Прагматической антропологии.», в ней дан совсем иной срез человека. И в этом смысле, эта работа совсем плохо интегрируется с трансцендентальной философией Канта. А основные идеи — этой работы.

Она как бы состоит из двух логических, таких, разделов. Во — первых, Кант анализирует способности человека. Ну, прежде всего, познавательные способности. Много говорит о чувственности, о рассудке. Но в таком именно эмпирическом аспекте. То есть говорит о них лишь постольку, поскольку о них можно судить с помощью самонаблюдения Интроспекции или с помощью таких внешних наблюдений за поведением других людей. В индивидуальном плане или в социальном плане. Ну, так вот о чувственности, о рассудке, о вкусе, о воле… — все вот эти моменты. И это первый большой блок.

А второй блок это рассуждение о человеческом роде в целом и о его способности к развитию. Сюда же примешиваются, между прочим, многие этнографические моменты, ну то, что сейчас можно назвать культурологическими в целом. Например, вот он говорит здесь о чувстве не с точки зрения объяснения возможности априорного знания как в трансцендентальной философии, а с точки зрения того, что способствует развитию чувства, например. Как ребенок чувствует мир. Как взрослый человек чувствует мир. Как бывают, какие‑то отклонения. И так далее. Вот какой идёт разрез. И главная идея его в рассуждении о человеческом роде в целом — это тезис о том, что человек, индивид зол, как бы, и подвержен чувственным склонностям, но родовая природа человека добра. Человек как родовое существо добр. И вот это противоречие между индивидом и обществом, между индивидуальным и социальным человеком — это одна из основных пружин прогресса человеческого рода. Ну, вот это если очень коротко. Много споров вызвала эта работа. Буквально в прошлом году опубликована лекции Канта по антропологии в Германии. Двадцать пятый том вышел его академического издания и теперь у нас более полная информация может быть о том, как вот происходило становление кантовской антропологии. Но, подчёркиваю, если речь идёт о трансцендентальной постановке вопроса «Что такое человек?», то не нужно читать антропологию. Вообще для того, что бы понять, что Кант думает о человеке — достаточно трёх «Критик…».

Так, ну теперь мы должны с вами поговорить о суждениях, в частности об априорных суждениях. Я должен вам сказать, что этот вопрос является главной темой Введения в «Критику чистого разума». Вот именно здесь Кант анализирует структурные особенности суждений, перечисляет разные виды суждений. И потом вот, базируясь на результатах этого анализа, формулирует главный вопрос «Критики.»: как возможны априорные синтетические суждения?

Ну, прежде два таких уточнения.

Во — первых, давайте договоримся чётко различать представления и суждения. Или понятия и суждения. Сделать это надо, потому, что в некоторых случаях различие между представлениями и суждениями не очевидны. Вот приведу пример: например, «красный мяч» и «мяч красный». Вот два словосочетания, идентичных по своему содержанию. Верно? Но в одном случае: «красный мяч» мы имеем дело с представлением, в другом случае: «мяч красный» — с суждением. В чём разница между этими двумя понятиями? Интуитивно мы чувствуем, но вот надо отрефлексировать ее. А разница в том, что в случае с суждением «мяч красный» появляется ещё один неявный элемент. А именно предмет, о котором мы говорим. Я вот высказываю словосочетание «красный мяч», у нас просто возникает образ красного мяча. И всё. Сам по себе этот образ не имеет никакого отношения к истине, или лжи. Это просто образ. Вообще все представления сами по себе существуют безотносительно к истинности или ложности. Об истинности или ложности представления мы можем говорить лишь сравнивая, сопоставляя их с предметами. Вот когда мы сопоставляем представление с предметом и смотрим, соответствует ли предмет представлению или представление предмету, и высказываем, как обстоит дело с этим соответствием — мы судим этот момент. Поскольку любое суждение связанно с сопоставлением представлений и предметов, то только в суждениях имеет место функция истины или лжи. Так вот, это первое.