Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

Также трансцендентальная дедукция категорий, вот например. Звучит очень весомо, а какой смысл? Давайте проверим, как работает этот термин. Категории — это основные понятия рассудка, сразу же договоримся, дедукция — с одной стороны (двойной смысл у Канта) это связное доказательство выведения, но он прямо говорит, что термин «дедукция» для него играет и такую юридическую роль, несет юридическую нагрузку. Он понимает под дедукцией оправдание возможности чего‑то, когда что‑то есть, а нужно оправдать то, что оно есть. Вот эта оправдательная речь называется юристами «дедукцией». И следующий момент — трансцендентальный. Соединяем все вместе, и получаем, что трансцендентальная дедукция категорий — это исследование, которое должно показать возможность априорного познания с помощью чистых понятий рассудка. Возможность и правомерность. То есть, видимо, предполагается, что такое познание есть, мы можем зафиксировать факты такого познания, и, отталкиваясь от этих фактов, мы можем (и должны) показать его возможность. Вот что делает Кант в трансцендентальной дедукции категорий. Ну это к слову, пока еще это у нас не окончательные рассуждения на эту тему.

— А возможно предположить невозможность априорного знания?

Ну, во всяком случае, оппоненты Канта, как он считал, пытались доказать что нет никакого априорного знания. Вот Юм например, он его именно так толковал. Юм для него это страшный противник, опасный, который пытается полностью эмпиризировать нашу когнитивную среду, показать, что нет ничего априорного, все из опыта. Юм так не хотел, разумеется. Кант лучше бы на Кондильяка, к примеру, сослался. Вот тот был действительно радикальный эмпирик. Но вот Кондильяка он не очень как‑то знал.

— А вот Локк? Локк тоже?

Локк не был эмпириком, он был эмпириком только по названию, по самоназванию. В действительности он признает врожденные способности, допустим, те же самые априорные способности, Локк признает. Кант это чувствует, Кант с Локком мало полемизирует. Ну, тут может быть еще дело в специфике чтения, потому что.

— Ну, вот, под врожденными знаниями понимается как бы способ оформления знания: т. е. мы получаем из опыта какие‑то данные и формируем какие‑то понятия. Вот априорное знание нам позволяет формировать что‑то по определенным правилам.

Здесь несколько пластов есть у этой проблемы. Вот в принципе Вы близко кантовскую позицию изложили — она в этом, собственно, и состоит. Но это уже предельный, что ли, уровень анализа выявляет такую специфику этой проблемы.

Вообще под априорным знанием понимается знание. тут можно привести обыденные примеры: знание о свойствах вещей, которые мы получаем до соприкосновения с ними, или независимо, точнее, от соприкосновения с ними. Например, можем ли мы как‑то узнать, что каждое событие, каждое изменение в мире имеет причину? Можем ли мы узнать ещё до опыта. антиципировать, так сказать, вот эту всеобщую причинность или нет? Или мы только из опыта можем догадаться о том, что в вещах есть причина? А может, и из опыта тоже не можем? Тогда вообще это понятие лишено смысла. Вот если мы можем априори — то есть без контакта, до контакта, независимо от контакта с вещами показать, что эти вещи подчинены законам причинности, допустим, то вот это знание о законе причинности, действующем в вещах, и будет априорным знанием в данном случае.

— До Канта не было каких‑либо доказательств того, что это является обоснованным знанием, да?

Ну, доказательства были. Доказательства были, скажем, с привлечением понятия предустановленной гармонии. Вот мы знаем что‑то, имеем какие‑то представления о мире. Откуда мы знаем, что они соответствуют реальному положению вещей? Ну, вот в силу предустановленной гармонии между мышлением и вещами. Но Кант такие объяснения отвергает, считая их абсолютно произвольными и прекращающими всякое философствование. Да к тому же здесь нет никаких доказательств.

Смотрите, тут надо различать. допустим мы видим соответствие между нашими понятиями и вещами. Мы хотим его объяснить. Мы можем сказать — вот существует предустановленная гармония и значит, есть соответствие. Но ведь когда мы говорим, что оно существует, мы просто выдвигаем гипотезу. То есть, если она есть — эта предустановленная гармония, то тогда действительно понятен этот параллелизм мышления и бытия. Но ведь тут то нам не гипотеза нужна. Канта это тоже совершенно не устраивает — он хочет доказать что вещи соответствуют нашим понятиям, то есть не с помощью гипотезы, а с помощью прямого доказательства.

— А вот законы логики тоже можно отнести к априорным…?

Ну, законы логики — безусловно.

Вот тут вопрос такой: надо, во — первых, различать. кажется что здесь действительно всё просто на первый взгляд, когда мы знакомимся с кантовской теорией, но тут очень легко запутаться. Во — первых, надо различать априорные познания, априорные суждения и априорные представления. Давайте сразу же договоримся, что мы их будем различать — априорные представления, априорные суждения и априорные познания. В чем разница?

Да! — еще будем различать сразу же вместе с Кантом априорное и врождённое. Кант ведь отказывается называть априорные понятия врождёнными.

Ну, значит в чём тут различия? Ну, вот что такое априорное представление? Любое априорное представление по Канту имеет либо первоначальный, либо производный характер. Первоначальные априорные понятия рассудка (если речь идет о рассудке — можно ещё и о чувственности говорить) — называются категориями. Все эти понятия являются ни чем иным, как формами возможного синтеза представлений. Эти понятия задают правила синтеза, никакой другой функции они не играют — категории. Так?

Далее. Производные априорные представления (или понятия) бывают тоже двух видов. Первый вид производных априорных понятий Кант называет предикабилиями, а категории иногда называет предикаментами, используя латинские кальки греческих терминов. Предикамент — это калька греческого термина «категория». Так вот предикабилия — это понятие которое либо непосредственно выводится из категории, либо возникает через сочетания, скажем, категории и каких то модусов чувственности.

Ну, примеры. Скажем, есть категория существования, а есть предикабилия возникновения и уничтожения. Чувствуете здесь производный характер, да? Можно добавить время — чистую форму чувственности — и как бы мигать, так сказать, этим существованием: включать и выключать его. Получаем возникновение и уничтожение. Например, есть категория причины и предикабилия силы, действия и страдания — вот вам ещё примеры таких производных понятий.

Есть производные понятия другого совершенно рода. Они возникают из категорий через доведение категорий до бесконечности, через как бы обесконечивание категорий, когда мы их растягиваем до безусловного. Эти понятия (возникающие таким образом) Кант называет идеями чистого разума. И с этими понятиями оперирует уже другая способность: если с категориями оперирует рассудок, то с понятиями чистого разума — идеями — разум.

Это вот, что касается представлений.

— Вадим Валерьевич, а еще раз, можно… вот идеи чистого разума, например, душа… Еще раз механизм — откуда они появляются?

Ну, Кант тут несколько, вообще говоря, вариантов их порождения пытается нам представить, но, так или иначе, он чётко высказывается на этот счет: все они (эти понятия) возникают из доведения до бесконечности тех или иных категорий.

— Да, тогда можно сказать, что процедура логического обобщения до бесконечности.

Ну, в каком то смысле — да. Любая способность может работать двумя способами — в логическом плане и в реальном — говорит Кант. Способность, допустим рассудок (или разум) работает в логическом смысле, когда она имеет дело с понятиями, суждениями, комбинирует их, как‑то соотносит их друг с другом — это логическое применение. Если мы имеем дело с суждениями, то это логическое применение рассудка. Если мы имеем дело с умозаключениями — это логическое применение разума. Эти формы, в которых применяется рассудок и разум в логическом смысле могут быть перевёрнуты, как бы обращены на вещи. И тогда с помощью вот этих рассудочных или разумных форм мы можем попробовать судить о вещах. Можем пытаться представить себе мир теперь через призму этих понятий, а не просто говорить о соотношениях между самими понятиями, как в случае логического применения. Когда мы смотрим на мир через эти понятия, мы сталкиваемся уже с реальным применением рассудка или разума. Так вот разум как раз таки в этом смысле надстраивается над рассудком.

— Вадим Валерьевич, по — моему, мы сейчас несколько отклонились. Вы начали отвечать на вопрос и… мы как‑то быстро пошли…