16.04.1943 «Загорский»
Сообщение начальнику УШПД т. Строкачу о деятельности партизанского отряда 3. Яремова
2 ноября 1943 г.
По данным опергруппы НКГБ СССР, имеющимся в Центральном штабе партизанского движения, в Киевской области действует местный партизанский отряд под командованием бывшего окруженца и военнопленного Яремова Зендимира Петровича. В отряде Яремова наблюдается пьянство, мародерство и разложение. Бойцами указанного отряда ограблена церковь с. Денисовичи Наров-лянского района Полесской области БССР.
Яремов систематически ворует сбрасываемые партизанским соединениям грузы. Им взято 34 груза, предназначенного соединениям Хитриченко, Маликова и Ушакова, в том числе 80 автоматов. Яремов докладывает ложные данные, систематически дискредитирует командование других отрядов, распространяя о них клевету.
В районе м. Иванков Киевской области опергруппой арестован командир группы партизанского отряда Яремова Немыкин, бывший работник милиции, немецкий староста и агент гестапо, в течение девяти месяцев насаждавший в отряде Яремова немецкую агентуру, пользовавшийся покровительством и поддержкой со стороны Яремова.
Руководитель оперативной группы НКГБ СССР считает, что подобная деятельность отряда Яремова дальше терпима быть не может, необходимы срочные меры.
Зам. начальника Центрального штаба партизанского движения комиссар госбезопасности С. Бельченко.
Командиру соединения п/о Черниговской обл. генерал-майору тов. Федорову.
3 ноября 1943 г.
Ряд незаконных действий, граничащих с фактами явного мародерства со стороны одного из вверенных вам партизанских отрядов, вынуждает меня сообщить вам о них для принятия соответствующих мер и устранения.
Отряд им. Ванды Василевской, двигаясь через село Привитовка 31.Х.1943 г., подверг население этой деревни форменному грабежу.
Предъявил требование поставить отряду 100 штук крупного рогатого скота. Требование это абсолютно не вызывалось необходимостью, ибо 100 штук скота составляет минимум трехмесячный запас отряда. Спрашивается, зачем из одной деревни брать сразу 100 штук или примерно 20 % всего поголовья скота, а другие деревни совсем не привлекать к поставке? Иначе как простым незаконным действием назвать это требование нельзя.
Бойцы отряда безо всякого контроля и руководства ходили по домам деревни и требовали все, что попало. Брали одежду, белье, обувь (не только мужское, а и женское, детское), посуду, сопровождая все свои действия руганью, угрозами и применением оружия, стреляя из винтовок и автоматов.
Требовали самогон и, получая ответ «нет», угрожали: «А что, если найдем?». Используя это как предлог, искали и брали что попалось под руки. Доходило до того, что искали и под печками. Был такой факт: два бойца, зайдя в дом, сейчас же предложили хозяину и всей семье ложиться ниц на пол и не шевелиться. Один из бойцов с винтовкой наизготовку стоял над лежащими, а другой искал и брал.
I.IX. 1943 г. на противоположном берегу реки Стырь у деревни Привитовка была открыта стрельба из автоматов по гусям. Население считало, что идет какое-то наступление и в перепуге убегало в лес, пока кто-то не сообщил, что партизаны на реке стреляют гусей.
В селах Муравин, Калец, Погосзаречный, которые неоднократно подвергались бомбардировке, бойцы этого отряда также вели себя. отрицательно. Не как народные мстители, а как форменные мародеры.
Не считаясь с очевидным прямым горем населения, вызванным разрушением этих сел бомбардировками, взламывали сундуки, вскрывали замки и брали, что попало.
Ходили из дома в дом в селе Погосзаречном с целью что-нибудь взять. Для них никто не составлял исключения.
В доме отца партизана отряда им. Б. Хмельницкого Ивана Ходневича действовали так: хозяина вывели из дома и держали на дворе, а в доме в полном смысле слова перевернули все вверх дном. Взяли три женских платья, три женских платка, пальто мужское — сына-партизана, пальто женское, две нательных рубахи тоже сына-партизана, которые были отданы домой для стирки. Разбили в доме окна, побили всю посуду, забрали ведра.
В семье партизана отряда им. Б. Хмельницкого Николая Зелинского забрали хлеб, белье, а так как муку жена не давала, то взяли и рассыпали по полу.
В семье партизана артдивизиона соединения генерал-майора Бегмы тов. Пекарского изъяли два литра водки, две овцы, три пуда муки. И в ряде других хозяйств.
Все эти изъятия сопровождались исключительной грубостью и руганью.
Население указанных выше деревень терроризовано подобными действиями до такой степени, что боится и не знает, что делать.
Сообщая об этом вам для сведения, прошу принять соответствующие меры о прекращении такого рода действий как порождающих самые отрицательные отзывы о партизанском отряде им. Ванды Василевской, как отряде национальном, действия которого должны быть, наоборот, с населением вежливыми, культурными и политически выдержанными.
Командир 2-го соединения п/о Ровенской области
Федоров 3/XI.1943 г».
И в заключение этой главы об эпизоде грустном и комическом одновременно. Поведал о нем уроженец города Камень-на-Оби, Герой Советского Союза Михаил Борисов:
«Я лично домой посылки не посылал. Даже когда мне первый раз дали отпуск, это в 1945 году, единственное что сделал, где-то купил килограмма два конфет. Очень вкусные конфеты. Сам-то сладкоежка, так что понимал в этом толк. Я эти конфеты привез домой. Когда проезжал через Польшу, на одной из станций в киоске купил десяток плиток шоколада. Красочные такие. Они баснословно дорого стоили. Но деньги были — купил. Думаю, привезу домой и конфеты, и десять плиток шоколада. Будет хороший подарок моим близким. В Бресте уже сначала я ехал на крыше вагона, потом меня ребята позвали в вагон. Говорят, багажная полка освободилась — такая узенькая; я там полдня лежал, пристегнувшись ремнем к трубе, чтобы не упасть. Потом освободилась вторая полка — уже пассажирская, а потом и первая.
Однажды не выдержал, дай, думаю, попробую. Попытался отломить, не ломается. Когда я шоколад облизал, под ним оказалась фанерка. Как эта пожилая, солидная женщина, что в киоске торговала, не боялась? Ведь всякий народ был, могли запросто пристрелить за это».
* * *
Эта лента голубаяСнята с девичьих волос.Эта лента голубаяС украинских русых кос.Эта вышивка с кровати,Этот перстень снят с рукиЧерной ночью в мирной хатеВ деревушке у реки.Побурели пятна кровиНа платочке пуховом…Это — добыто в Ростове,Это взято под Орлом.
Перед вами строки из стихотворения Сергея Михалкова «Фашистская посылка», написанного им в 1941 году. Слова о «побуревших пятнах крови на платочке пуховом» нельзя считать ни преувеличением, ни аллегорией. В качестве доказательства их правдивости стоит привести отрывок из письма немецкого солдата Вальтера Коха, написанного 28 июля 1941 года, но не отправленного в Германию из-за гибели автора в России:
«Для отправки у меня приготовлены следующие вещи.
Для Пупи: костюмчик голубой шерстяной вязаный, костюмчик матросский шерстяной темно-синий с шапочкой, ботиночки новые кожаные — две пары, туфельки коричневые, варежки шерстяные красные. Все это сейчас великовато, но когда Пупи подрастет, будет в самый раз.
Для тебя, мое счастье, я посылаю: отрез шерсти темно-коричневый 3,5 метра, отрез синего шелка — 3,2 м, розового шелка — 3,05 м, туфли черные лакированные, пояс кожаный и мыло туалетное — 6 кусков. Есть еще два золотых кольца, серьги с камешками и браслет, тоже золотые, но я не решаюсь доверить их почте, это рискованно, и вручу тебе лично при нашей встрече в недалеком будущем вместе с тысячей горячих поцелуев.
Для мамочки: две новые кофты вязаные — голубая и красная, чепчик ночной с вышивкой, туфли домашние и шерсть — 5 клубков.
Для отца: пальто кожаное, почти новое, шапка из каракуля и четыре куска подошвенной кожи.
Все это в одной посылке, понятно, не поместится и будет мною выслано в три приема.
На голубом, почти новом костюмчике для Пупи, есть пятна крови. Извини, мое сердечное сокровище, но в полевых условиях, в которых мы находимся, вывести их очень сложно, ты же это сделаешь без труда у дядюшки Герберта».
Вывести пятна крови действительно не особенно сложно, тем более у «дядюшки Герберта», и обижаться на такие «мелочи» явно не стоит. Тем более, что «вещи хоть и не прима, — как пишет в своем письме домой в том же 1941 году другой любитель русских «трофеев» унтер-офицер войск СС Вилли Штенрубе, — но это солдатская добыча, которая не стоила мне ни пфеннига. Как вы понимаете, посылки мне можно не посылать, разве только пирожные».