купаниями в Лифляндской и Курляндской губерниях и выехать для этого в Аренсбург, Виндаву и Либаву. На эту поездку III отделение соглашается.
По понедельникам, от двух до четырех, сотрудники «Отечественных записок» собирались в редакции. На одном из таких собраний в середине июня Скабичевский в последний раз встретил Писарева. Веселый и оживленный (таким давно его не видели), Дмитрий Иванович буквально влетел в кабинет Некрасова и объявил, что уезжает на все лето в Дуббельн на морские купания. В комнату вошла незнакомая девушка, в руках у нее был большой фотографический портрет. Узнав Писарева, она подошла к нему и робко попросила подписаться под портретом. Дмитрий Иванович охотно исполнил эту просьбу, и лицо его просияло.
Писарев покидал Петербург, переполненный литературными планами. До конца года он намеревался написать еще семь статей для «Отечественных записок»: материалы к ним были собраны. Он надеялся, что приморский климат окажет на него благотворное влияние, поможет ему окончательно восстановить душевное равновесие. Летом Писарев мечтал хорошо поработать. Об этом он рассказывал Кутейникову за два дня до отъезда в Ригу.
В июньском номере «Отечественных записок» печаталась статья Писарева «Французский крестьянин в 1789 году». В ней критик вновь возвращается к теме Великой французской революции. На материале исторического романа Эркмана-Шатриана он анализирует процесс идейного созревания революционных сил. Значение романа Писарев видит в том, что он ставит проблему большой социально-психологической важности: «Как и почему разоренный и забитый народ мог в решительную минуту развернуть и несокрушимую энергию, и глубокое понимание своих потребностей и стремлений, и такую силу политического воодушевления, перед которой оказались ничтожными все происки и попытки внешних и внутренних, явных и тайных врагов, как и почему заморенный и невежественный народ сумел и смог подняться на ноги и обновиться радикальным уничтожением всего средневекового беззакония».
С большой симпатией рассказывая о французской революции, Писарев подчеркивает решающую роль народных масс в истории человечества. «Великий глас народа» он называет «гласом божиим», потому что он «определяет своим громко произнесенным приговором течение исторических событий». Народное благо — единственный критерий исторического прогресса. «Всякое крупное историческое событие, — пишет Писарев, — совершается или потому, что народ его хочет, или потому, что народ не может и не умеет ему помешать». Для того чтобы масса могла играть ту великую роль, которая принадлежит ей по праву, к ее стихийному протесту должна присоединиться широкая и ясная политическая сознательность.
Статья «Французский крестьянин в 1789 году» оказалась последней статьей Писарева, так сказать, его политическим завещанием. Она показывает, что социально-политические взгляды публициста становились все более зрелыми и последовательно развивались в том направлении, которое он избрал в 1861 году.
15 июня в Петербургской судебной палате слушалось дело по обвинению Павленкова в нарушении постановлений о печати при издании им второй части «Сочинений Д. И. Писарева». Флорентий Федорович блестяще защищался. Он доказывал, что в статьях Писарева нет ничего предосудительного, что они были одобрены предварительной цензурой в 1862 году и поэтому преследовать их по суду невозможно. Он высказал уверенность в том, что дело заключается не в идеях, а в имени автора. И рассказал, что, заменив имя Писарева инициалами его псевдонима и изменив названия статей, напечатал их небольшим тиражом в Москве с разрешения цензуры. В доказательство на судейский стол легли четыре экземпляра брошюры Н. Р. «Две статьи».
Процесс окончился победой. Павленков был оправдан, арест с книги снят.
Читая приговор Судебной палаты, М. П. Погодин негодовал: «Киреевский — мрачный обскурант! Человек, глубоко павший, патологическое явление! Его идеи допотопные, его ребяческие убеждения, натолкованные нянюшкой и маменькой, разделяются всеми старухами московскими! Где это говорится? Кто это говорит? Какие это судьи, обвинители, защитники? Знают ли все эти господа, о ком они судят и рядят?» Он тотчас же написал записки к лицам, знавшим Киреевского, и позвал их «в крестовый поход на неверных». Затем он вытребовал у книгопродавца сочинения Писарева и принялся их читать. По двум прочтенным статьям Погодин увидел в Писареве человека искреннего, ревностного, талантливого, но неопытного, беспокойного и заносчивого. Он решил написать к нему письмо. Все утро ходил Михаил Петрович по саду, по своей любимой липовой аллее, перелистывал свои старые тетради «о предметах духовных» и обдумывал послание.
Вечером он приехал к князю В. Ф. Одоевскому и, едва поздоровавшись с хозяевами, был ошеломлен новостью.
3. СВИНЦОВЫЙ ГРОБ
«С.-петербургские ведомости», 5 июля: «Дуббельн, четверг, 4 июля. Известный русский писатель, Писарев, сегодня утром утонул во время купанья при здешнем купальном месте Карлсбаде».
Поздно вечером, когда в редакцию «Петербургских ведомостей» принесли телеграмму о смерти брата, Вера Ивановна переводила иностранные известия для очередного номера. Тотчас же она послала запрос Маркович.
«С.-петербургские ведомости», 7 июля: «Телеграфическое известие о смерти Д. И. Писарева, к сожалению, подтвердилось. Мы не знаем еще подробностей этого печального события, но верно то, что Д. И., посланный докторами для поправления своего здоровья в Дуббельн, утонул там».
Подробностей гибели Писарева никто не знал, а слухи и сплетни уже ползли по Петербургу. Говорили о самоубийстве, винили во всем Марко Вовчок.
В Риге Писарев и Маркович поселились в гостинице «Франкфурт-на-Майне». Прежде всего Писарев, как поднадзорный, должен был зарегистрироваться у рижского полицеймейстера. Затем — консультации с врачами по поводу предстоящих морских купаний, встречи с местными литераторами, прогулки по древнему городу. 26 июня кандидат Петербургского университета Писарев и госпожа Маркович отправились в Дуббельн.
На взморье было ветрено и прохладно: купальный сезон начинался с запозданием. Первый теплый и погожий день выдался 4 июля. В это яркое солнечное утро Дмитрий Иванович был особенно доволен собой и всем его окружавшим. Оживленно болтая с четырнадцатилетним Богданом, сыном Марии Александровны от первого брака, Писарев пошел купаться. Веселыми шутками провожала их Мария Александровна. Спустя немного времени на дачу прибежал Богдан и крикнул матери: «Митя утонул!» Маркович кинулась на берег. Там уже собрался народ. Только через час рыбаки нашли утопленника. Три врача пытались вернуть его к жизни, но было поздно.
Скабичевский рассказывает, что Писарев тонул в своей жизни трижды. В детстве захлебнулся в реке, и его, уже полумертвого, вытащил крестьянин. Студентом-первокурсником провалился сквозь весенний невский лед, и лишь случайный прохожий спас ему жизнь. В Дуббельне спасителя не оказалось.
Писарев был хорошим пловцом. Обычно он заплывал очень далеко в море, отдыхая на отмелях. И на этот раз он благополучно переплыл два глубоких места, а в третьем утонул — то ли ногу свело судорогой, то ли с ним случился удар. Это произошло так далеко от берега, что