Читать интересную книгу Противоборство - Даниял Ибрагимов

«Матильда» и другие

Командира 168-й танковой бригады гвардии подполковника З. К. Слюсаренко вызвал командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал Я. Н. Федоренко и приказал отправиться в Горький для формирования особого танкового полка прорыва. Было это в июле 1942 года. Как-то на одной из центральных улиц города он случайно встретил Степана Федоровича Шутова, с которым Слюсаренко до войны служил в Киеве, в 4-й отдельной киевской тяжелой танковой бригаде.

Друзья обнялись, хлопая друг друга по плечу.

Подполковник С. Ф. Шутов был старым воякой, участвовал еще в гражданской войне. Он сказал, что его, [466] так же как и Слюсаренко, отозвали из бригады и. направили формировать особый танковый полк прорыва.

В городе прибывших командиров ожидали опытные танкисты, 80 процентов из которых составляли коммунисты и комсомольцы. Шутову и Слюсаренко предстояло их немного подучить работе на английских танках. После этого полки должны были поступить в непосредственное распоряжение Ставки.

Занятия с танкистами проводили допоздна. Усталые, вернувшись в гостиницу, Шутов и Слюсаренко заводили разговор о волновавших их делах. Вспоминали беседу в Москве на приеме у генерала Федоренко. Они ему тогда честно сказали, что нет охоты пересаживаться с хороших отечественных машин на английские, но если надо, значит, придется. Запомнились слова Федоренко: «Надо, чтобы Гитлер воочию убедился, что союзники с нами заодно».

Тяжелые танковые полки прорыва, которые формировали Шутов и Слюсаренко, вооружались английскими пехотными танками МК– II «матильда» с противоснарядным бронированием.

– Слыхал, как тут прозвали эту машину? – спросил как-то Шутов Слюсаренко.

– Слыхал. И все же, Степан Федорович, английский танк имеет и свои преимущества,– не торопился с окончательными выводами Слюсаренко, хотя и много плохого наслышался о нем, да и сам успел убедиться в этом. – У «матильд» мощная лобовая броня в 78 миллиметров, бортовая – 70 миллиметров, башни – 75 миллиметров. Танк имеет планетарную коробку передач с пневматическим сервоприводом, облегчающим управление машиной.

– Согласен. Ну а еще что? – спросил Шутов.

– Отличный оптический прицел, два дизельных двигателя по 92 лошадиных силы каждый...

– Дальше,– не унимался Шутов.

– Все!

Слюсаренко перечислил все достоинства английской машины. Тогда Шутов, будучи дважды Героем Советского Союза, принялся перечислять недостатки английского танка.

– На «матильде» пушка всего 40 миллиметров калибр. Она же смехотворно слаба для танка [467] прорыва, – говорил Степан Федорович. – А скорость всего двадцать четыре километра в час.

Шутов продолжал перечислять другие недостатки «матильд» – неудачность конструкции, сложность и ненадежность в эксплуатации агрегатов и механизмов.

– Словом,– заключил он,– по своим боевым и техническим качествам английская машина намного позади нашей тридцатьчетверки.

Критика критикой, а приказ оба выполняли точно. Слюсаренко завершал формирование 49-го особого гвардейского танкового полка прорыва, а Шутов – танковой бригады. Занятия с танкистами проводились организованно. Правда, настроение у людей неважное – им не хотелось расставаться с отечественными машинами.

Командир полка З. К. Слюсаренко и его заместитель по политической части Я. Е. Пенский разделяли мысли танкистов, но понимали: ничего изменить нельзя, людей надо учить умению бить врага и на английских танках. По ходу освоения этих машин приходилось их совершенствовать. Обнаруживались то одни, то другие изъяны. Например, английский танк был совсем не пригоден к боевым действиям в зимних условиях. Тоненький слой льда на подъемах оказывался для «матильды» непреодолимым препятствием – она буксовала, скользила, катилась назад.

Слюсаренко посоветовался с Шутовым, как быть. Пришли к выводу – надо наваривать шипы. Запросили разрешение Москвы. Положительный ответ пришел оперативно.

Главный инженер небольшого завода А. П. Поляков был заранее предупрежден телефонным звонком о приезде Слюсаренко и Шутова. Он ждал их у себя в кабинете. На столе уже лежали чертежи и документы, необходимые для выполнения несложного, но срочного заказа. Такое указание поступило из Ставки. Уточнив детали предстоящей работы, Поляков обратился к командирам с просьбой:

– Людей у нас, товарищи военные, не хватает. Не могли бы вы нам помочь? До войны здесь было небольшое, полукустарное предприятие. А теперь – завод, и какой! Но работают одни старики, женщины да подростки...

Поляков вопросительно посмотрел на командиров и, видя их сочувственные взгляды, уже смелее произнес: [468]

– Механики-водители танков, как правило, квалифицированные слесари и в токарном деле толковые... .

– Ясно,– отозвался Шутов. – Сколько вам надо людей?

– Из каждой части минимум человек по двадцать,– ответил главный инженер.

– Считайте, что договорились,– дружно ответили Слюсаренко и Шутов.

Утром следующего, дня завод приступил к выполнению срочного заказа. Работа шла четко. В намеченные сроки шипы появились на всех английских машинах.

49-й особый гвардейский танковый полк прорыва под командованием гвардии подполковника Слюсаренко отправился под Ленинград. Практика все сильнее убеждала наших танкистов в том, что «матильды» к действиям в суровых условиях русской зимы мало пригодны. Конечно, наварка шипов на траки гусениц помогла делу, но все равно люди с неохотой пересаживались с отечественных машин на английские.

Особенно беспокоила бывалых танкистов так называемая «трубка Черчилля». Это они в шутку называли проходивший под днищем танка патрубок для отвода испаряющейся воды. В Африке, возможно, он был необходим. У нас же зимой с ним случались неприятности. Вода в патрубках замерзала и разрывала их.

Можно было просто отрезать или заглушить патрубки. Но делать это самовольно, без совета с «хозяевами» танков, шутовцы посчитали нетактичным. В дипломатической форме поставили этот вопрос перед английскими техниками и конструкторами.

– Да, конечно. Тут надо кое-что изменить,– согласились те. – Все будет в порядке.

Союзники долго копались в моторах, чертили какие-то схемы и... пришли к выводу, что следует запросить мнение конструкторов фирмы «Виккерс-Армстронг», проектировавшей «матильды». Послали запрос. А ответа нет и нет.

У Шутова с заместителем по технической части лопнуло терпение, и они решили действовать. Чтобы придать видимость коллегиальности, созвали техническую конференцию с участием советских танкистов и английских специалистов. [469]

Мнения разделились. Англичане энергично требовали ждать ответа конструкторов фирмы. Наши настаивали на том, чтобы, не дожидаясь ответа, убрать «трубку Черчилля».

В конце концов союзников убедили. Ведь бригаду со дня на день могли направить в бой. Англичане вынуждены были уступить нашим требованиям.

...В апреле 1938 года английской фирме «Виккерс-Армстронг» выдали заказ на разработку еще одного пехотного танка, но более легкого, чем «матильда». Он должен был иметь низкий силуэт, 40-миллиметровую пушку и броню до 60 миллиметров толщиной. Новый пехотный танк МК– III получил название «валентайн». Оно связано с тем, что заказ на разработку этой машины фирме был выдан военным ведомством как раз накануне дня Святой Валентины. Помимо «Виккерс-Армстронг» в Англии «валентайн» выпускали еще две фирмы.

В июле 1940 года из производства вышли первые машины и до начала 1945 года в Англии их было построено 6855, включая и специальные.

Весной 1941 года за изготовление танков «валентайн» взялись и в Канаде. До середины 1943 года канадцы выпустили 1420 машин.

Все модификации «валентайна», кроме первой, поставлялись в Советский Союз по программе ленд-лиза.

По заказу комитета начальников штабов в конце 1940 года английские конструкторы создали пехотный танк А-22. Выпускался он под маркой MK-IV. До 1945 года промышленность Великобритании выпустила 5640 этих машин, имевших одиннадцать модификаций. Они отличались вооружением, бронированием, способом изготовления башни и т. д. При этом масса танка возрастала.

В угоду премьер-министру Великобритании танк MK-IV нарекли именем «Черчилль». Имел он старомодную форму и напоминал образцы английских танков первой мировой войны. Прямоугольный корпус собирался на каркасе из уголков, к которым заклепками крепились стальные листы, а уж на них на болтах навешивались броневые плиты. Башня литая. Механик-водитель имел крайне ограниченный обзор. Для облегчения его работы [470] применялись гидропневматические усилители на главный фрикцион. Подвеска танка была индивидуальная, на коротких балансирах, подрессоренных вертикальными спиральными пружинами.

Бронирование танка проектировалось для защиты от 50-миллиметровых снарядов. Оно не защищало от снарядов 75-миллиметровой пушки немецкого танка T-IV, не говоря уже о пушках «пантер» и «тигров».