Читать интересную книгу Это не наша война - Павел Кошовец

      Толпа за столом так и грянула. Заподозрить Рыжего в таком было как минимум... смешно.

      Тот и не подумал изображать обиду, просто пренебрежительно фыркнул, словно сомневаясь в умственной полноценности собеседника.

      - В квартале от моего дома находился - он и сейчас там, верно, стоит, дай Единый ему здоровья, весёлый дом. А девчонки там были, - он причмокнул губами и восхищённо закатил глаза, - не чета обозным каракатицам, которых по темноте можно с барашком перепутать из-за запаха и шерсти. Но у невинной скотины есть несомненное преимущество: она не клянчит деньги, не ржёт, словно ошпаренный мерин, не ноет, как походный квартирмейстер и, самое главное, не разносит заразу, что регулярно, почище врага, косит наши ряды. Так что, - поднял вверх палец, - друзья, не стесняйтесь, пользуйте барашков и будет у вас счастье. Ибо несчастье - это постоянная женщина.

      - Я так и не понял, - не унимался парень с перебитым носом, - до своей соседки ты на ком тренировался: на девицах или барашках? Или барашки - это и есть твои чудесные озорницы, которыми набит весёлый дом в квартале от дома твоего отца?

      За столом возникла незапланированная тишина. Логику нудного юмориста сходу вот так никто не осилил, и теперь солдаты и гном, собравшиеся вокруг стола, ожидающе зыркали друг на друга: вроде смысл шутки уже дошёл, а выражать удовлетворение, то бишь, ржать (это по простому), вроде как и поздно, да и заставлять уже себя придётся это делать. Вот такой конфуз. А что тут смешного: сравнить девиц лёгкого поведения, просто зарабатывающих таким образом (как кузнец у наковальни) с грязными, уныло бредущими с обозом баранами - это кощунство. Во-первых, девушка, в надежде сорвать лишнюю монетку, помимо солёных словечек может дать и нечто доброе, оптимистичное, что воину - ну, ограничим это словом - "часто" рискующему жизнью, ой как не помешает. А во-вторых, незачем напоминать о таком тонком интимном вопросе грубой солдатне, как общение... ну, в общем, общение с кем-либо наедине.

      - Ну, ты ваще, Вернер, - снисходительно и терпеливо начал Рыжий, когда тишину за столом заполнили шумные глотки, чавканье и довольные отрыжки. - Это таким закоренелым селюкам, как ты, домашняя скотина слаще женской груди, - оппонент бросил на него злой взгляд из-под бровей; градус выпитого уже сказывался. - Ты, поди, не знаешь, как выглядит хороший столичный весёлый дом, небось нафантазировал себе в лесу, что там та же дичь, только без перьев, шерсти и когтей... Хотя насчёт последнего не буду утверждать.

      - Так зачем ты нам баранов подсовываешь? - возмутился тот. - Знаток нашёлся! Моя деревня действительно глухомань на Западном склоне Вьюжных гор, на границе с тёмными, а конкретнее - снежными троллями, покрупнее, чем товарищ вот его, - кивнул в сторону потихоньку задрёмывающего под людские голоса гнома. - А овцы у нас почитаются священными животными, потому как дают не только мясо и шкуру, но и заработок благодаря своей шерсти. И это не те страховища, что вам известны, а совсем... это совсем иные животные. У нас, у горцев, в отличие от просвещённых жителей центрального Агробара, даже грубое слово в сторону домашних животных, являющихся чуть не членами семей, считается неприличным, не то, что представить то, что ты тут... предлагаешь, тьфу ты, мерзость, - сплюнул с отвращением.

      Как ни странно, из солдат никто не полез в разговор на чьей-либо стороне, мало того, некоторые стали отводить взгляд, вроде как смущаясь. А к чести Рыжего, стоит сказать, что он тоже не бросился доказывать недоказуемое и оправдывать не оправданное, а примирительно поднял руки.

      - Обязуюсь провести с тобой познавательную экскурсию в место, где будут предлагать такое, от чего настоящий мужчина не сможет отказаться, - и подмигнул.

      Нахохлившийся соперник несколько ударов сердца "удерживал лицо", а потом пошёл на попятную, усмехнулся и хлопнул по протянутой открытой ладони.

      - Принимается.

      - А я и не знал, что ты с Вьюжных, - с ноткой уважения обратился к Вернеру белобрысый Белон.

      - Да, мы такие, - подбоченился тот, отчего картина геройского горца потеряла вид - всё-таки неприкрытое хвастовство - это не для приличного общества, для которого характерны тонкие намёки и лицемерие. Но что с них, горцев, взять - дети природы, как ни как.

      Дальше Ностромо слушать не стал по причине естественной надобности, и конечно же, разговоры о том, кто откуда и уважают ли они друг друга были очень интересны, но менее важны, нежели поход "за угол".

      Возвращался гном назад конечно же через внутренний зал, куда зашёл за парочкой кружек - чего зря ходить? И что интересно, только сейчас вернулась мысль поинтересоваться, как ему добираться до места ночёвки. Хотя бы у того же Рыжего, явно много знающего о любимом городе. Но как часто это бывает, приятное общение полностью отвлекло на себя внимание Ностромо, и коль скоро это "общение" происходит с чудесным напитком по имени "пиво", то оторваться было невероятно сложно... Дав себе установку обязательно первым делом выяснить свой маршрут, гном двинулся наружу.

      А вот тут происходило какое-то нездоровое оживление. Солдаты все были на ногах, с нацепленной уже амуницией, оружием в руках, галдя, они обступили невысокого (в сравнении с гномом конечно выше), но крепкого мужчину, что грозно посверкивая на подчинённых глазами, только вздыхал, будто закипающий котёл, и молчал.

      - Что происходит? - Ностромо дёрнул за рукав Рыжего, который снова будто набрал в рот воды, был мрачен и смотрел в другую сторону.

      Тот лишь коротко указал подбородком.

      Ностромо глянул... и обомлел. На небольшой площади, где совсем ещё недавно его собирались убивать, происходило невиданное, наверное, раннее никогда в Агробаре действие: карусель смерти в исполнении "конных" уруков. Тёмные наматывали широкие круги вокруг сбивающейся всё плотнее и плотнее испуганной толпы. В лицах людей уже не было азарта крови, желания подраться - заворожённые страшными ягирами, с низким рёвом проносящимися рядом и щёлкающими алчно зубами, и жестокими и отвратительными уруками, известными в основном для жителей столицы по слухам.

      Тёмные резвились, изредка пуская стрелы, но так, не смертельно, а для пущего эффекта - раненый болезненно вскрикивал, окружающим казалось, что вот-вот и их уже начнут убивать, в итоге голосила вся толпа так, словно её, живую, пропускают через огромную мясорубку. А уруки ещё и подбадривают каркающими воинственными кличами.

      - О чём спор? - спросил, лишь бы что-то сказать, Ностромо у застывшего изваянием солдата.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});