Читать интересную книгу Игрушки для императоров - Сергей Кусков

— То есть ты, Адолат Музафаров, взял деньги у него, Бенито Кампоса, чтобы убить его, Хуана Шимановского. Так?

Кивок.

— Почему же ты не убил его?

Адолат поднял заплаканное лицо.

— Пощадите!

— Я спрашиваю, почему ты не убил его! — заорала ему в лицо Катарина. Тот всхлипнул и тоже втянул голову в плечи.

— Мне не дали. Вы. Ваши девочки.

Я вспомнил милашку, которую видел прямо перед встречей с ним. Которая улыбалась мне непонятной улыбкой. Я плохо запомнил ее лицо, но саму улыбку забыть невозможно. Значит, все не так просто? И мне вновь нужно будет пересмотреть свое отношение к Катарине и корпусу?

Да, придется. Но сначала досмотрю действие до конца. Граница правды расширяется, но это еще не вся правда.

— Пощадите!.. — вновь пролепетал Адолат.

Катарина ответила уже спокойно:

— Ты брал деньги?

Всхлип.

— Да. Но я же не выполнил заказ! Я собирался бросить, вернуть деньги и отказаться! Я звонил Бенито, трижды! Я просто не успел!

— Ты брал деньги? — вновь спросила Катарина, теперь ее вопрос звучал зловеще.

— Да… — Адолат уронил голову.

— Он вам нужен? — это Виктору Кампосу, все это время с самым невозмутимым видом стоящему рядом и наблюдающему за разыгрываемым представлением.

— Нет. — Легкое покачивание головы.

— Адолат Музафаров, ты — виновен в покушении на убийство. Убийство моего подопечного, охраняемого корпусом королевских телохранителей. Твоя вина не выкуплена, и я, Катарина де ла Фуэнте, офицер корпуса, приговариваю тебя к смертной казни. Решение обсуждению не подлежит.

— Стойте!!! Не надааа!!!! Я же не убивааааа…

Бабах.

На то, чтобы достать пистолет и выстрелить, у нее могло уйти меньше времени. Но она не торопилась, вновь играя на публику. На сей раз публикой был не только я — теперь это были и Кампосы, и бандиты, и вся планета, которая к вечеру узнает о произошедшем. Десяток «быков» дона хефе позаботятся об этом, а, возможно, и гвардейцы. Вначале на уровне слухов, потом с подтверждением экспертизы гвардии, которая обнаружит тело, потом…

Этих «потом» может быть много. Но вторую свою цель, не главную, но весьма важную, корпус этой акцией достиг. Венера поймет, что ангелы — не ряженые девочки. Они могут судить, могут убивать, и им плевать на такие условности, как закон.

Наша страна — традиционная феодальная монархия. Да, у нас космодромы, планетарные информационные сети, наши корабли могут устроить апокалипсис, уничтожив миллиарды людей, но это не изменит сути. И ангелы только что это продемонстрировали. Адолат Музафаров и Феликс Сантьяго — вот два имени, с которых началось возрождение корпуса, реставрация его величия. Возрождение, которое началось с того, что один отчаявшийся парень-с-района постучался к ним в ворота и попросил принять на службу. Пути высших сил неисповедимы, но у них определенно хорошее чувство юмора.

— Бенито Кампос, — продолжила Катарина, обернувшись к Толстому. Только сейчас невозмутимый дон Виктор напрягся. — Ты виновен в попытке убийства Хуана Шимановского, находящегося под защитой корпуса королевских телохранителей. Но твой отец, уважаемый человек, поручился за тебя и выкупает твою вину. Ты свободен, но помни, второго раза не будет.

Бенито вымученно кивнул. Только тут я заметил, что он не в себе. Его трусило, а по его лицу также текли слезы.

Перед ним, в трех шагах, лежало распластанное тело с дырочкой во лбу, которую и медикам трудно найти. След от вошедшей в черепную коробку иглы, вскипятившей мозг. Глаза Музафарова были раскрыты, лицо выражало мольбу и отчаяние. Напрасную мольбу.

Толстый плакал не по Музафарову, ему плевать на него. Он, наконец, понял, что существуют игры, в которых его не спасет положение папочки, понял, что он такой же смертный перед лицом вечности, как и остальные. Право сильного… Только теперь он осознал, что это такое.

— Иди.

Его вытолкнули. С этой стороны его подхватили бандиты, и, дабы не дать позорно разрыдаться при свидетелях, начальник бандитской охраны быстро-быстро утащил его в центральную машину.

С меня тем временем сняли наручники, затем легонько толкнули в спину. Я сделал несколько шагов по направлению к Катарине, но один из бойцов схватил меня за руку и также потащил к машине. Уже садясь в «Либертадор», я услышал:

— Спасибо, сеньоры! Всего вам…

Через минуту она влезла внутрь. Сидевший со мною боец, перехватив игломет, вышел наружу. Еще через несколько минут мы тронулись — как раз следом за бандитской колонной.

Ехали в полном молчании, но не долго: через пять минут машина остановилась и мы вышли наружу.

— Садись.

Перед нами стояла помятая, но не менее красивая от этого «Эсперанса». Люк ее по жесту моей спутницы поехал вверх.

— Мне надо еще кое-что уладить.

Я покорно сел.

Из первого «Либертадора» вылез мужчина, судя по манере держаться, командир. Он поднял забрало и они о чем-то говорили с моей спутницей. После чего та пошла к своей машине, а оба «Либертадора» двинулись дальше, по своим делам.

— В казармы? — лаконично спросил я, кивая на отъезжающую колонну.

— Да, — так же лаконично ответила она, активируя двигатели. — Ты хочешь у меня что-то спросить?

— Давай не сейчас? — попросил я, привычно приваливаясь к боковой подушке кресла. Сколько раз я, вот так, в полусне, ехал в этой самой машине с «тренировки»? Много-много лет назад?

— Как хочешь. — Она безразлично пожала плечами.

Глава 18. Точка выбора

Действо закончилось, последний «Либертадор», покинул арену. За ним остался только остывающий труп, прямо посередине площадки. Труп найдут завтра утром рабочие, сообщат, сюда подтянется гвардия… Но это мало заботило сидящего в машине и внимательно наблюдавшего за действом человека. Как, впрочем, и покинувшие место проведения сделки стороны.

— Габриэль, сворачиваемся, — сообщил он командиру собственной группы, отвечавшему за операцию. — Все хорошо.

— Так точно, сеньор, — ответил ему боец и принялся раздавать команды по внутреннему каналу.

Изображение дернулось, дроид, с которого оно велось, полетел на базу. Другие изображения, с камер, установленных на винтовках и шлемах снайперов, также начали дергаться и гаснуть. Правильно, операция окончена, пора по казармам. Человек перешел на выделенный шифрованный канал, и вновь связался с Габриэлем.

— Дай ребятам незапланированные выходные, заслужили. То, что ваша работа не понадобилась, совсем не значит, что вы ее не выполнили.

— Так точно, сеньор, — вновь ответил боец после паузы. — Что-то еще?

— Разумеется. Наш разговор. Ты понимаешь, что это должно остаться только между нами?

На том конце напряженно вздохнули.

— Да, сеньор. Я понимаю.

— Спасибо, Габриэль. За понимание…

Он отключился. И переключился на начальника собственной охраны.

— Трогай, поехали.

— Так точно, сеньор, — ответила Даниэла. От звука ее голоса человек непроизвольно скривился. Лучше б у него было побольше таких, как Габриэль, и поменьше таких, как Даниэла. Первый — его боец, патриот Венеры, в преданности которого он не сомневался. Вторая — ангел, человек Мишель. Шавка, преданная лишь своему корпусу. Официально он не может отказаться от нее, ангелы обязаны охранять его, как члена королевской семьи, как бы ему ни хотелось этого сделать. Да-да, так и есть, они в разводе с ее величеством почти двадцать лет, но он не перестал быть членом семьи, до сих пор. И любые разговоры с Леей по этому поводу заканчиваются глухим тупиком.

А раз так, Мишель никогда и ни за что не откажется от этой почетной обязанности — охранять его. Лучшего решения для содержания рядом своих соглядатаев просто не существует.

Он скривился. Гадюшник! Какой же гадюшник эта гнилая планета! Сколько лет он здесь, но так и не научился любить ее! Впрочем, он кривит душой — он не любит не саму планету, к той как раз относится тепло, хотя так и не принял местных ценностей. Но вот «верха» Венеры, этот змеиный клубок!..

Теперь еще и проблемы с Мишель — мало ему остальных. Ну, куда она лезет?! Не понимает, что это не ее поле? Не ее война? Нет же…

Из его груди вырвался обреченный вздох.

Операцию задумала и полностью провернула Мишель, «опустив» Виктора ниже плинтуса. При этом подняла на ноги всю планету, разрекламировала и растиражировала новости про любимую себя. И самое страшное, привлекла внимание. И к себе, и к пацану. Теперь его не спрячешь; теперь либо форсированный этап проекта, либо…

…О «либо» лучше не думать. И так последние дни все висит на волоске.

Мишель лезет в игру, смысла и причин которой не понимает. И идя к цели, рушит ему многие комбинации, долго и тщательно выстраиваемые многие годы. Например, на долгое время задвигает в тень одну из достаточно солидных планетарных сил, на которую он рассчитывал, проваливая заодно Лее ее улетный проект.