знаю о тебе, а хочу всё. Но для начала — где ты родился, кто самые дальние предки, почему стал врачом?
— Ого, — шептал он, держа меня за руку и перебирая пальцы: — Найдут нас завтра спящими прямо тут.
Мы проговорили почти до утра. Не все галочки совпали, не всё получилось свести даже к аналогам, как, например, шпагу и скальпель. Зато общим было виртуозное владение ими.
Говорили и о Франсуа — что нужно ехать во Францию, но это деньги… отложили решение вопроса с ними на потом. Встал вопрос о странностях времени… это смущало больше всего — пятнадцать лет категорически не желали укладываться в пять месяцев.
— Это задание для Дани, нужно попросить его заняться — что-то помнится такое о сжатии и растянутости. Я иногда думаю, что из него получился бы хороший аналитик или математик… голова работает в нужную сторону. Хирургом его не вижу совершенно…
Я узнавала его нового, любовалась, удивляясь почему раньше не видела удивительной красоты этих смеющихся глаз и сумасшедшего обаяния улыбки. И шептала, спрашивала, своим делилась. Смотрела во все глаза, обнимая взглядом и предвкушая и скоро поняла, что уже почти на пределе. А по тому, как смотрел он, как блестели его глаза, как рвано вздыхал время от времени и садился удобнее, видно было, что и он — тоже.
Потом он ушел в душ, а я — в постель. Уснула сразу.
Этой ночью мы наметили первоочередные задачи и обозначили очень много разных «нужно», может даже слишком много. А сил у меня пока было маловато. Значит, что-то нужно решать дистанционно, а для этого нужны телефон и компьютер. Был у меня ноут… осталось добыть его и восстановить навыки.
Я проснулась поздно и по этому поводу сильно расстроилась. Часы показывали час дня, где-то далеко в квартире раздавались голоса… и кажется громкий голос Георгия. Неужели ссорятся из-за меня? Уже? Сердце от волнения ускорилось, я натягивала домашний костюм дрожащими руками, куталась в халат…
В коридоре никого не было, двери в комнаты были прикрыты, но ближе к кухне я снова услышала, как заговорил Георгий, но теперь ощутимо понижая голос — в спальне я этого не услышала бы:
— Ты сама ненормальная… не смей оскорблять её! И мои тоже, это и мои дети. У них всегда есть выбор, я давал им его… Ну, если Дато и правда считает это психологической травмой…
— Я не считаю! Я не говорил, что Маша ненормальная, — раздался дрожащий голос мальчика совсем рядом — за поворотом на кухню: — Я просто хотел маме рассказать! Такая история! Я не говорил! — выскочил он прямо на меня, и мы столкнулись посреди прохода. Всхлипнув, он дернулся в сторону, а я не пустила — крепко обняла, прижимая к себе и гладя по спине:
— Тихо, тихонечко… не нужно, голубчик. Я верю, правда. И что история необычная, и что поделиться хочется с близким человеком — а с кем еще? Чшшш… Не стоит это слез. Я знаю — мужчины трудно плачут, только в самом крайнем случае, а этот не крайний — не стоит. И папа отлично всё понимает. А мама просто переживает, я потому и в больнице не решилась озвучить — любой бы так подумал.
— Хорошо… — опять заговорил Георгий, — твоё право. Я еще тогда предлагал такой вариант — ухожу я. Возвращайся, дети будут рады.
— Маша… — появился он в проходе, — что, Дато? Я понимаю тебя, но не оправдываю — не стоило рассказывать маме то, что её не касается. Франсуа — Машина тайна, которую она доверила только нам с вами. Но трагедии нет… пока нет, если мама не станет трезвонить направо и налево. А тебе будет наука на будущее. Нам тоже — нужно было предупредить вас о молчании. Виноватых нет.
Следом за ним из кухни вышел Даня — хмурый и расстроенный. Дато вырвался из моих рук и быстро ушел в свою комнату.
— Мне жаль, — пожала я плечами, — вот и еще одно подтверждение, что не нужно было мне сюда…
— А куда, Маша? — прислонился Георгий к стене, — куда тебе идти? Ну давай — в гостиницу сейчас! А я буду разрываться между вами, а потом еще и работой. Чем там тебя накормят? Что ты сама сможешь сделать? Почему ты считаешь, что моим детям в радость будет вышвырнуть тебя на улицу ради собственного спокойствия? Кем ты их считаешь вообще?! Хотя… после звонка Дато маме… Маш, — сменил он вдруг тон на заинтересованный и даже улыбнулся:
— А как ты посмотришь на то, чтобы переехать жить в Питер? Квартиру мы не потянем, первое время даже съём, но есть машина и дом деда. Батя всё не может его продать… жаль отдавать дешево. Там раньше, еще до революции, да что там — в 19 веке, помещик построил для крестьянских детей школу. Дом огромный, из камня… Дед выкупил почти развалины и хорошо вложился туда. Слишком большой — да, но недолго пожить можно. Работать меня батя давно зовет. Маш?
— Я за тобой куда угодно, — прошептала я, — но сыновья? Как ты без них? Только вчера говорил, что они для тебя — всё.
— Я не знаю как будет. Сейчас все расстроены, поговорим потом. Я сейчас, успокою его. Дань… а ты пока подумай.
Я прошла и села на кухне. Сложив руки на столе, потерянно смотрела на них. И что мне сейчас делать?
Глава 37
Через два дня ребята уехали в Грузию. Немного остыв, Георгий и Нуца поговорили потом еще раз. Грузинские каникулы решили не отменять, этого хотели и дети, там же они должны были принять окончательное решение — с кем из родителей хотят остаться. Уезжали без сожаления — по маме они соскучились, а из меня на момент отъезда уже выжали всю возможную информацию о пребывании во Франции.
Я уверена, что не будь им это интересно, так хорошо меня вряд ли приняли бы. Георгий был прав и пришлось остаться, но переживала по этому поводу и волновалась я ужасно. Но, как оказалось, зря. Отец поговорил с Дато и скоро получилось так, что мы все вместе готовили обед. Я изучала электроплиту, понимая уже, что никогда раньше на такой не готовила. Дато инструктировал меня по эксплуатации и еще поручил резать лук, вручив при этом очки для плавания. Я покрутила их в руках, подумала и надела.
Несмотря на разницу в возрасте всего в год, ребята очень отличались друг от друга. Это