Читать интересную книгу Теория доказывания в уголовном судопроизводстве - Анатолий Белкин

Наконец, в-третьих, научная обоснованность данного следственного действия заключается в том, что условия и приемы его проведения выработаны в результате научного обобщения следственной практики, с учетом принципов применения таких методов познания, как экспериментальный, моделирование и аналогия.

В большинстве случаев проведение следственного эксперимента требует специального выбора или создания условий, максимально сходных с теми, в которых проистекало исследуемое событие. Это достигается использованием метода моделирования. Цель моделирования - создать условия, аналогичные тем, в которых протекало исследуемое явление. Аналогия выступает здесь и как цель моделирования, и как критерий его результатов. В сущности, и вывод следователя по результатам эксперимента - вывод по аналогии.

Процессуальные цели, которые могут быть достигнуты производством следственного эксперимента, - это проверка доказательств, получение новых доказательств, проверка правильности направления расследования, т.е. следственной версии. Обычно в литературе ограничиваются указанием первых двух, хотя третья имеет не менее важное, а иногда и более важное значение для всего хода расследования и не совпадает с ними. Существует несколько видов следственного эксперимента:

- по установлению возможности восприятия (наблюдать, слышать, обонять и т.п.) какого-либо факта, явления;

- по установлению возможности совершения действия (вообще, в данной ситуации, за определенное время и т.п.);

- по установлению возможности существования явления;

- по установлению отдельных элементов механизма события, в том числе процесса образования его следов.

В аспекте концепции следственного эксперимента необходимо остановиться на природе осуществляемых для его проведения реконструкционных действий.

О процессуальной природе реконструкции в литературе имеется двоякое мнение. И.М. Лузгин допускал существование реконструкции как самостоятельного следственного действия*(569), другие авторы рассматривают реконструкцию как условие или тактический прием проведения некоторых следственных действий (осмотра, допроса, следственного эксперимента)*(570).

Мы рассматриваем реконструкцию как тактический прием при проведении различных следственных действий. При производстве следственного эксперимента она становится обязательной, если приходится искусственно воспроизводить условия его проведения. Точнее, тактическим приемом является лишь само осуществление реконструкции, а ее результаты представляют собой материальное обеспечение опытов.

Тактическими условиями проведения следственного эксперимента являются:

- ограниченное число его участников;

- проведение эксперимента в условиях, максимально сходных с теми, в которых имели место событие или факт, интересующие следствие;

- многократность проведения однородных опытов;

- возможность проведения опытов в несколько этапов.

Соблюдение этих условий обеспечивается применением соответствующих тактических приемов. Так, например, достижение необходимого сходства экспериментального и исследуемого событий достигается путем проведения опытов в сходное время суток, на том же месте, в реконструированной или подобранной обстановке, с использованием подлинных или аналогичных предметов, в одинаковом темпе и в аналогичных звуковых условиях при обязательном учете изменившихся или не поддающихся реконструкции условий.

Известные сомнения может вызвать указание на ограниченное число участников эксперимента как на тактическое условие его проведения. Однако они рассеются, если учесть, что закон знает только две категории обязательных участников этого следственного действия: следователя и понятых, а привлечение иных участников - право следователя. Названное условие носит именно тактический характер, поскольку чрезмерное число участников существенно затрудняет производство опытов и может подорвать доверие к их результатам. Участвовать в эксперименте должно минимальное число людей, необходимых для обеспечения достоверности получаемых сведений.

Оценка итогов следственного эксперимента имеет своим предметом, во-первых, их достоверность, во-вторых, их доказательственное значение. О достоверности результатов можно судить по соблюдению названных тактических условий производства опытов, и в особенности по степени сходства в деталях условий и содержания экспериментального и исследуемого событий. Достоверность выступает как показатель допустимости результатов.

Содержание полученных данных с точки зрения их доказательственного значения может быть двояким. При достоверном отрицательном результате следователь делает категорический вывод: того, что требовалось подтвердить экспериментом, не могло быть (действие не могло быть совершено вообще, или в данных условиях, или за данный промежуток времени, следы не могли быть оставлены таким образом и т.п.). При достоверном положительном результате вывод следователя носит вероятный характер (выстрел мог быть услышан, подозреваемый мог быть опознан и т.д.), поскольку то, что произошло при эксперименте, могло произойти, а могло и не произойти в действительности.

Проверка и уточнение показаний на месте относится к числу следственных действий, имеющих комплексный характер. Действительно, в содержании этого следственного действия можно усмотреть элементы допроса и осмотра. Поэтому его в большинстве случаев и трактуют как "разновидность" допроса или осмотра с участием обвиняемого, реже - свидетеля, несмотря на явные отличия как от допроса и осмотра, так и от следственного эксперимента, под "флагом" которого оно иногда ранее проводилось. Остановимся лишь на тех негативных последствиях, к которым приводит это смешение в тактическом плане.

При смешении с допросом и осмотром теряет свое значение такой основополагающий принцип проверки и уточнения показаний, как добровольность участия лица, чьи показания проверяются. На практике это приводит к тому, что инициатива в указании пути следования и самого места проверки переходит к следователю, действия которого приобретают наводящий характер. Возникает необходимость проверки результатов такой "проверки" и, таким образом, утрачивается сама цель следственного действия.

При смешении с предъявлением для опознания (участка местности, помещения) имеет место тот же недостаток, так как в сущности инициатива в действиях должна принадлежать следователю: выполнение тактического правила обеспечения опознающему свободы выбора опознаваемого объекта среди ему подобных требует предъявления нескольких мест, подбор которых лежит на следователе, а это предполагает, к тому же, знание того места, где должны проверяться показания. Смешение же со следственным экспериментом приводит к игнорированию изменений в обстановке места проверки, что противоречит принципам проведения экспериментальных действий.

Тактическое своеобразие проверки и уточнения показаний на месте требует и оригинальной процессуальной регламентации, где обязательно должен быть сделан акцент на инициативность и добровольность действий лиц, чьи показания проверяются. Непременным тактическим элементом проверки и уточнения показаний служит органическое сочетание рассказа и показа лицом, чьи показания проверяются, объектов или деталей обстановки, удостоверяющих правильность его слов, а также демонстрация действий, подтверждающих показания. На данном этапе роль следователя изменяется: из пассивного наблюдателя он превращается в активного участника, поскольку по его инициативе могут осуществляться показ или подтверждающие действия, необходимое их уточнение и т.п. Смысл сочетания рассказа с показом заключается в объективизации критериев оценки достоверности показаний. Но этим не ограничивается, как известно, значение этого следственного действия. Показ может привести к обнаружению новых, подчас более значимых, нежели проверяемые, доказательств.

Нуждаются ли результаты рассматриваемого следственного действия, в свою очередь, в проверке? Практика дает утвердительный ответ на этот вопрос, особенно актуальный при разоблачении самооговора, а иногда и оговора.

Проверяемые показания могут подтвердиться обнаруженными деталями обстановки места, их расположением и т.д. Но для признания достоверности таких результатов надо исключить всякую возможность получения соответствующей информации лицом, чьи показания проверяются, от третьих лиц, что можно сделать лишь с помощью иных доказательств.

Наконец, следует остановиться на вопросе о том, в каких случаях целесообразно проводить проверку и уточнение показаний именно как самостоятельное следственное действие. Л.А. Соя-Серко называет четыре ситуации, в которых, по его мнению, возникает необходимость в проведении проверки и уточнении показаний: