поленьев священного белого тополя, любимого дерева бога. Один из помощников иеродула принёс в жаровне горящие угли от «неугасимого огня», высыпал на поленья. Вверх потянулся дымок, и через мгновение алтарь занялся пламенем… Жрец, следивший за жертвенным костром, торжественно объявил, что Аполлон принял дар от царя Филиппа, а если дары угодны богам, это благоприятный признак для дальнейшего ритуала…
Следом к алтарю привели пару белых быков, специально выращенных на лугах возле Дельф, тоже жертвенный дар Филиппа: позолоченные рога, головы украшены лавровыми венками – в таком виде они будут представлены Аполлону. Иеродул распорядился, чтобы все участники обряда надели венки, чтобы принять защиту божества. Жрец обнёс вокруг алтаря слева направо сосуд с водой и корзину с ножом, жертвенным ячменём и прочими священными предметами для обряда. Затем иеродул окропил водой, освященной погружением в неё горящей головни с алтаря, всё – алтарь, жертвенных животных и присутствующих как знак очищения. Царь и каждый из участников обряда бросали на головы быков по горсти поджаренных зёрен ячменя, часть бросили в огонь на алтаре. Иеродул обратил внимание Филиппа на то, что быки до сих пор ведут себя спокойно – опять благоприятный знак! С головы каждого быка отрезали по клоку шерсти, раздали присутствующим, чтобы они бросали её в огонь в знак катарсиса – очищения животного перед жертвоприношением.
Последовало ритуальное убийство быков с соблюдением всех необходимых жертвенных формальностей. Чтобы заглушить рёв обречённых животных, присутствующие рядом музыканты громко играли на флейтах.
Помощник жреца, парасисос, принял вытекающую струёй кровь животных в подставленный сосуд, чтобы вылить её на алтарь. Другие помощники ловко снимали шкуры, разнимали на части туши и отделяли всё, что шло для сожжения – Аполлону предназначались хребет, задняя его часть вместе с хвостом и, кроме того, внутренности.
Вырезанные части и внутренности обернули жиром, прибавили куски мяса от различных частей туш и так положили на пылающий жертвенным огнём алтарь, чтобы сжигались вместе с печёным тестом; при этом совершали возлияния вином и курения благовоний, поливали маслом. Оставшееся мясо должно быть употреблено сегодня в конце дня на пиршестве со всеми, кто участвовал в жертвоприношении…
Закончив церемонию, иеродул произнёс:
– Аполлон доволен дарами. Следуй за мной, царь Филипп.
Они шли по храму, на стенах которого были начертаны изречения древних мудрецов: «Познай самого себя», «Ничего слишком» и другие известные эллинам высказывания Великих Семи Мудрецов Греции. На невысокой колонне стояла медная статуя прославленного Гомера, незрячего певца эпоса. В следующем помещении царь увидел мраморный жертвенник, посвящённый Посейдону. Напротив входа на постаменте находилась статуя Аполлона. Рядом с ним изображения богинь судьбы Мойр. Рядом возвышалась яйцевидная тумба из белого мрамора, омфал, обвитый повязками, с золотыми изображениями орлов, некогда отпущенные Зевсом с противоположных концов земли. По легенде, птицы встретились на этом самом месте, отчего люди назвали его «Центр земли», её «Пуп». Возле жертвенника – священный очаг, где пылал «вечный» неугасимый огонь, поддерживаемый особой службой дельфийских жрецов.
Главный жрец остановил сопровождающих царя, велел ему следовать дальше одному в самую важную и тайную часть храма – адитон, куда доступ разрешался только жрецам-прорицателям и тому, кто желал получить ответ у божества. Адитон размещался непосредственно над узкой и, возможно, глубокой расселиной, откуда поднимались удушливые испарения. По преданию, это место обнаружил пастух, искавший козу; он нашёл её в странном беспокойном состоянии. Всё указывало на то, что так действовали вредные миазмы, исходившие от гниющего тела чудовищного Пифона.
Филипп увидел эту самую расселину, над ней высокий стул в виде деревянного треножника, обложенного золотом; на нём немного вогнутая круглая плита – сидение для прорицательницы Пифии.
Царь остановился неподалёку от помоста и тут же почувствовал резкий запах несвежего мяса или тухлых яиц, настолько воздух оказался насыщен тяжёлыми испарениями. Повсюду на земле валялись лавровые ветви, их запах тоже действовал дурманящим образом. В пещере стало невыносимо душно и смрадно.
В сумраке царь заметил женскую фигуру, в белой одежде и с распущенными волосами. Она тенью промелькнула позади него, оставив запахи благовонного дыма от горящих оливовых листьев: перед выходом жрицу окуривали, чтобы ей было легче впадать в состояние транса. Филипп знал, что Пифия омывается в Кастальском источнике, надевает на голову венок из лавровых ветвей и жуёт их листья, особым образом действующие на её сознание. Когда садится на высокий треножник, вдыхает испарения, впадает в забытьё, потом пробуждается и произносит пророчества.
Когда Пифия воссела на треножник, жрец подал лавровую ветвь. Она сорвала несколько листьев, взяла в рот и начала жевать. Через время стала неровно и громко дышать, словно задыхалась, затем безвольно опустила голову, погрузившись в забытье.
– Ты готов задать вопрос великому Аполлону? – торжественным голосом спросил иеродул Филиппа. Царь кивнул потяжелевшей от дурмана головой.
– Спрашивай.
– Я Филипп, царь македонян и архистратиг эллинов, – нетвердым голосом начал царь. – Почитая священный оракул, я послал тебе дары и теперь спрашиваю тебя, мой бог, в начале похода на Персию: «Что ожидает меня?»
Наступила глубокая тишина, нарушаемая невидимыми в пещерном пространстве каплями воды, треском горящих оливовых веток и тяжёлым, прерывистым дыханием Пифии. Филипп почувствовал, что начинает задыхаться, ему захотелось прекратить священный ритуал. Он едва сдержал свой не угодный богам малодушный порыв. Это было явное испытание его верующей души…
Через мгновение всё плохое ушло, он услышал низкие утробные звуки, исходящие от Пифии, неясные фразы, глухое бормотание. Жрец, приставленный записывать, приступил к делу. Царь поднял глаза на Пифию и заметил, что взор её устремлён далеко за пределы адитона. Словно разбуженная чьим-то повелительным окриком, Пифия подняла голову, мертвенно-белые губы раскрылись, и она неожиданно чётко произнесла:
– Колесница рядом… Увенчанный бык заколот будет…
Пифия умолкла так же внезапно, как и начала говорить. Поникла головой и так осталась сидеть на треножнике.
Филипп, по ощущениям, сам пребывал в трансе, пока не очнулся. Иеродул взял его за руку и вывел на свежий воздух. Царь с наслаждением вдохнул грудью и только сейчас понял, что испытание закончилось.
– Ответ получишь завтра, – сказал на прощание иеродул.
Вечером Филипп принял участие в обязательном ритуальном пиршестве, устроенном храмовыми жрецами: на угольях жарили мясо белых жертвенных быков. Было много вина. А наутро, едва затеплился день, к нему доставили две глиняные таблички с оракулом Аполлона. На одной он прочитал: «Остерегайся колесницы». На другой – «Увенчанный бык будет заколот»… Понятного для македонского царя было немного. Ему не следовало ездить на колеснице, с возницами часто случаются неприятности. С этим вроде ясно! Но как быть с «быком»? Филипп думал немного. Бык – священное для персов животное; увенчанный