Кроп хотел взять ожерелье, но Грил первая схватила его.
- Где ты это взял?
- Оно мое.
- Нет, не твое. Говори, где взял. - Грил всю трясло. Обмотав цепочку вокруг кулака, она замахнулась на Кропа. - А не скажешь, я всем расскажу, что ты воруешь, и тебя бросят в темницу до конца твоих дней.
Кроп, потрясенный ее словами, зажал руками уши.
- Нет, - заныл он, тряся головой. - Не надо Кропа в темницу. Не надо.
Грил почуяла, что победа близка.
- Запрут Кропа, запрут и ключ выбросят. Так глубоко, что он больше никогда не увидит солнца. Ну, говори, где взял ожерелье.
- Я его не украл! - завопил Кроп. - Хозяин сказал, что я могу его взять. Я его спрашивал, клянусь вам.
- А ну тихо! - вскричала Грил - завывания Кропа действовали ей на нервы. - Хорошо, ты получил ожерелье от Баралиса. А он где его взял?
Кроп, услышав ее вопрос, тут же перестал ныть.
- Не знаю где, - сказал он, твердо сжав губы и устремив глаза в пол.
- Гм-м. - Грил разглядывала Кропа. Дурак уперся, и ничего из него больше не выжмешь - выгораживает своего хозяина. - Ладно, убирайся и барахло свое забирай.
Кроп поспешно собрал все в коробочку. Зеленая птица терзала клювом роскошную шелковую штору, и великан водворил ее в клетку.
- Если хочешь ходить сюда и кормить эту тварь, - сказала Грил, смотри не говори хозяину о нашем разговоре. Понял?
Кроп кивнул и вышел.
Грил прижала ожерелье к губам. Мелкие едкие слезы покатились у нее по щекам. Кроп взял его у хозяина, а тот, не иначе, снял его с шеи Корселлы. Для Грил это имело только один смысл: Баралис убил ее племянницу.
- Тирен продал мои услуги, так же как и ваши. За пятьсот золотых.
- Почему мы должны верить тебе, Таул? - спросил Крейн, командир. Сперва ты преступил свою клятву, потом убил Катерину Бренскую.
- Кому было выгодно убийство Катерины? - впервые заговорил Джек. Кайлоку, вот кому. Не Таул же получил город и армию. И травить Катерину он тоже не стал бы. Вы все знаете, что яд - оружие трусов. Посмеет ли кто-нибудь здесь назвать Таула трусом?
Ответом Джеку было молчание. Краем глаза он заметил, что Таул собирается заговорить, и сделал ему чуть заметный знак: не надо. Джек хотел, чтобы рыцари поразмыслили над его словами.
Рыцари стали потихоньку разбредаться прочь от костра. Трудно было прочесть в бледном предутреннем свете выражение их лиц. Движения их были сдержанны, и никто так и не проронил ни слова.
Уже восемь дней они ехали на север. Как только рыцари делали привал набрать воды, дать отдых лошадям, настрелять дичи или поспать, - Таул начинал свои крамольные речи, исподволь расшатывая пьедестал Тирена. Поначалу он действовал осторожно - спрашивал рыцарей, какую кто роль играл при захвате Халькуса, сожалел о пошатнувшейся репутации ордена и растущем числе дезертиров. От него отмахивались, но Таул продолжал свою работу. И вот сегодня он рассказал им, как Тирен заставил Бевлина выложить пятьсот золотых, - от этого так просто не отмахнешься.
- Дай им срок, Таул, - сказал Джек, когда все рыцари разошлись. - Не могут же они так быстро изменить свои взгляды. Они слишком долго шли за Тиреном, чтобы обратиться за одну ночь.
Голубые глаза Таула стали необычайно темными.
- Но я должен продолжать, Джек. Я должен заставить их увидеть правду.
Страдание в голосе Таула расстроило Джека.
- Зачем тебе это нужно? Мы можем убежать хоть нынче же ночью - ты, я и Хват.
- Нет, Джек. Я не хочу предавать их доверие. Они хорошо с нами обращаются - днем не привязывают к лошади и на ночь тоже не связывают. Они люди чести... - Таул помолчал, глядя в угасающий огонь, - и я тоже когда-то был таким.
Да, был - и остался таким. Джек, проведя с ним много месяцев в дороге, знал, как глубоко въелись в Таула его кольца.
- Если бы они только поверили в то, что я им рассказал! - скорее себе, чем Джеку, сказал Таул. - Если бы я мог внушить им, что у них есть выбор!
- Какой выбор, Таул? - спросил Джек жестче, чем намеревался.
Рыцарь, словно не заметив этого, улыбнулся с легкой грустью и сказал:
- Сам пока не знаю. Знаю только, что подчиняться Тирену больше нельзя.
Глядя Таулу в глаза, Джек видел страдающую, смятенную душу. Уже совсем рассвело, и рыцари снимались с лагеря. Оставив Таула заливать костер, Джек подошел к Андрису, седлавшему своего коня. Тот относился к пленникам лучше всех в отряде. Когда-то в Вальдисе Таул опережал его на год, и Андрис, как видно, привык смотреть на старшего товарища снизу вверх.
- Становится все холоднее, - сказал Джек, погладив лошадь Андриса. Вчера я видел снег на дальних холмах.
- Мы доберемся до тех холмов к концу дня. - Андрис нагнулся застегнуть подпругу - высокий, с длинными светло-каштановыми волосами и тонкими чертами северянина. Извилистый шрам тянулся от его левого глаза до самой шеи. - Завтра к этому времени мы все окоченеем.
- Снег и лед меня не пугают - а вот ветер продирает до костей.
- Уж мне ли не знать, что такое ветер. Я родом из Восточного Халькуса, а там ветры такие, что выдувают последний ум из головы.
- Я знаю, - сказал Джек. Андрис посмотрел на него, и Джек продолжил: Я как-то путешествовал по Восточному Халькусу в разгар зимы и хоть ума, может, и не решился, зато кожи с меня слезло порядком. Это демон какой-то, а не ветер.
- Ты сам из Королевств?
- Да, из Харвелла. Но в Халькусе пробыл довольно долго. Там очень красиво весной. - Джеку вспомнилось утро, когда они с Тариссой убежали к маленькому пруду, обсаженному нарциссами. Словно в другой жизни это было.
- Какое дело привело тебя в Халькус? - Андрис теперь расчесывал гриву своей кобылке, и Джек заметил, что у него на левом указательном пальце недостает кончика.
- Дела у меня никакого не было. Я бежал, скрывался. И одни люди в Халькусе взяли меня к себе. Хорошие люди. - Джек перевел дыхание. - Но мне встречались и плохие.
Андрис прервал свое занятие.
- Зачем ты мне все это говоришь, Джек? Ведь не просто же так ты решил поболтать со мной о Халькусе.
Его прямота вызвала у Джека уважение. Пришло время высказаться начистоту.
- Я хотел поговорить с тобой о Тауле.
- И что же ты хотел о нем сказать?
- В глубине души он остался рыцарем. Он и теперь продолжает работать на Бевлина. Мы с ним только что вернулись с Ларна, разрушив тамошний храм. Нет больше камней, нет больше пут, нет больше жизней, посвященных Богу.
- Ларн - это бабьи сказки. Нет такого места на свете.
- Но я был на этом острове. Я видел оракулов своими глазами. А мать моя там родилась. Не говори мне, что такого места нет. Спроси Крейна или Берлина - они-то знают. - Джек говорил наугад, но был уверен, что двое старейших в отряде рыцарей слышали о Ларне: их изрытые морщинами лица свидетельствовали о том, что они видали всякое и немало страшных историй узнали у лагерных костров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});