678-й гаубичный полк и 76-й гвардейский полк РС сосредоточились в Плоское, Колбасовка в готовности поддержать действия 5-го механизированного и 18-го танкового мехкорпусов.
Таким образом, войска армии в течение трех суток совершили в общей сложности марш в 320–350 км, что составляло в среднем 100–115 км в сутки. Благодаря продуманной организации марша войска прибыли в указанные районы своевременно. Это дало возможность немедленно организовать оборону частью сил 5 ТА и приступить к подготовке предстоящего наступления.
Вместе с тем нельзя не отметить, что наша бронетанковая техника, особенно «тридцатьчетверки», выпущенные на заводах в первой половине 1943 года, по ряду организационных и технологических причин не были приспособлены к столь длительным маршам «без наработки на отказ» и часто выходили из строя. Бог миловал и авиация противника, как уже говорилось, не бомбила танковые колонны, а ломающиеся машины или буксировали, или чинили по временной схеме, чтобы они хоть как-то «доковыляли» до исходного района. В 18 тк из 187 танков, имевшихся на 22.00 8 июля, на марше остались 104 машины или 55,6 % всего парка. 29-й танковый корпус по техническим неисправностям потерял 13 единиц бронетанковой техники (6 Т-34–76, 5 Т-70, один KB, одну СУ-76) и 15 автомашин. Потери этого соединения на марше были незначительны: погиб 1 (попал под танк) и ранено 3 человека (что еще раз подтверждает — бомбежкам во время марша колонны не подвергались. — Примеч. авт.). На 17.00 11 июля в 18 тк в пути находилось 33 танка, в 29 тк — 13 боевых машин, а в 5-м гвардейском мехкорпусе — 51 (четверть всего парка). Всего из 721 бронеединицы 5 ТА (без соединений и частей усиления) отстали на марше 198 танков и САУ или 27,5 % матчасти армии. Ясно, что в бой с подобной техникой без обслуживания, ремонта и восстановления идти было нельзя. На это требовалось несколько дней, а их-то как раз и не было. Люди также были измотаны трехдневными «маневрами», а враг неумолимо приближался.
Не обходилось и без смешного. 1062-й зенитно-артиллерийский полк 6-й зенитно-артиллерийской дивизии, оснащенный в качестве средств тяги полугусеничными машинами ЗиС-42 вместо штатных автомашин, умудрялся на марше опаздывать везде на 8–10 часов. Танки уже были на месте, а прикрывавшие их зенитчики двигались где-то позади. Точно так же задерживал (на 3 часа) продвижение 29-го танкового корпуса медленно «тащившийся» во главе колонн передовой армейский отряд. Так что реализация марша оставляла неоднозначное впечатление.
Тем не менее уроки летнего танкового сражения 1942 года пошли нашим генералам впрок — рубежи обороны были заняты в основном мотострелковыми соединениями корпусов. Танковые бригады были сохранены в качестве ударного кулака — для нанесения контрударов из глубины.
Например, сыгравший важнейшую роль в Прохоровском сражении 29-й танковый корпус на 10 июля 1943 года имел в своем составе 130 Т-34–76, 85 Т-70, один KB, 12 СУ-122, 9 СУ-76. В район сосредоточения были подвезены две заправки ГСМ, боеприпасов — 1,5 б/к, продовольствия — 8 сутодач. Станция снабжения находилась аж в 300–350 км от расположения соединения[207].
Общая протяженность фронта обороны 5 ТА на 10 июля составляла 60–70 км, а в глубину позиции были эшелонированы на 35–40 км. В тревожном напряжении ждали наши бойцы приближения врага.
Планирование контрудара
Прибывшие из резерва Ставки 5-ю гвардейскую общевойсковую и 5-ю гвардейскую танковую армии можно было использовать в соответствии с различными оперативно-тактическими схемами. Но советское командование, помня о годичном фиаско танковых корпусов и 5-й танковой армии в сражении в районе Воронежа, желало наконец применить мощную броневую группировку в качестве единого «таранного кулака». Оптимальная форма применения танковой армии — наступление, лишь бы местность и условия позволяли. Последний параметр внес свои коррективы — в данном конкретном случае это мог быть только контрудар. Его успешная реализация могла способствовать уничтожению одного или нескольких соединений противника, на худой конец — подорвать их наступательную мощь.
Именно этот вариант был выбран и отстаивался представителем Ставки ВГК начальником Генштаба маршалом Советского Союза A. M. Василевским. Не возражал против подобного развития событий и командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин.
Детальное планирование контрудара (с учетом местности и текущей обстановки) началось, скорее всего, 9 июля, так как сам Василевский впоследствии писал о том, что «с вечера 9.VIII.43 г. беспрерывно нахожусь в войсках Ротмистрова и Жадова на прохоровском и южном направлениях»[208]. Следовательно, общее руководство планированием контрудара легло в первую очередь на его плечи, тем более, что в организации удара 5-й танковой армии генерал-майора А. И. Лизюкова годичной давности Василевский принимал непосредственное участие. По первоначальному замыслу, 5-я гвардейская танковая армия должна была перейти в наступление с рубежа Васильевка — совхоз «Комсомолец» — Беленихино. На этом участке возможно было развернуть и одновременно ввести в бой крупные силы танков. До Обояньского шоссе им предстояло пройти всего 15–17 км, что отнюдь не было чрезмерной задачей. Вспомогательный удар навстречу танками Ротмистрова должны были нанести с запада 6-я гвардейская и 1-я танковая армии. При благоприятном стечении обстоятельств были все шансы если не окружить ударную группировку противника, то по крайней мере нанести ей тяжелые потери.
Не следует думать, что форма и место нанесения контрудара были «по определению» ошибочными, и вообще такая идея могла прийти только в головы наших полководцев. В ходе отражения советского наступления на Миусе в конце июля 1943 года германским командованием точно так же был спланирован глубокий удар корпусом войск СС в центр захваченного Южным фронтом плацдарма. Действия немцев на Миусе по сути своей представляли собой уменьшенный в масштабах контрудар Воронежского фронта. Одним словом, никто не разрабатывал новых оперативно-тактических форм боя и решение на контрудар было обоснованным, а его форма — допустимой и по-своему логичной.
Представитель Ставки ВГК и командующий Воронежским фронтам, оценивая обстановку, сложившуюся в ходе развернувшегося сражения на вверенном им секторе обороны, сделали вывод, что, сосредоточивая усилия на прохоровском направлении, противник вводит в бой все новые наличные силы и что назревает кризис наступления врага. Решительного срыва наступления противника и разгрома его вклинившейся группировки в сложившихся условиях можно было добиться несколькими способами, самым оптимальным из которых, по мнению наших полководцев, являлся мощный контрудар войск Воронежского фронта, усиленных стратегическими резервами Ставки.
Василевский и Ватутин приняли решение начать контрудар с утра 12 июля. Предусматривалось нанесение двух ударов по сходящимся направлением на Яковлево: с северо-востока — силами 5-й гвардейской армии; с северо-запада — 6-й гвардейской и 1-й танковой армиями. 7-я гвардейская армия ударом сил в направлении на Разумное южнее Белгорода должна была содействовать выполнению основной задачи фронта. Остальным армиям Воронежского фронта было приказано обороняться на занимаемых рубежах. 2-я и 17-я воздушные армии получили задачу своими основными силами поддержать контрудар наземных войск.
Однако планомерная подготовка наступательной операции была сорвана. С утра 11 июля противник возобновил наступление и добился некоторых успехов. Ему удалось потеснить войска 1-й танковой и 6-й гвардейской армий в направлении на Обоянь, а соединения 5-й гвардейской армии и части 2-го танкового корпуса — в направлении на Прохоровку. В полосе 69-й армии противнику удалось прорвать оборону 305-й стрелковой дивизии. В результате отхода наших войск была сорвана двухдневная подготовка артиллерии по обеспечению контрудара 5-й гвардейской танковой армии. Часть нашей артиллерии была уничтожена, попав во время выхода на огневые позиции под удар танков противника, а другая часть была вынуждена отойти в новые районы. Поэтому артиллерийскую подготовку пришлось организовать заново и на «скорую руку», что в свою очередь впоследствии повлияло на ход всей операции.
Таким образом, проведение контрудара было поставлено под сомнение событиями, произошедшими в период его подготовки, то есть 10–11 июля. Усложнение обстановки на корочанском направлении заставило разделить 5-ю гвардейскую танковую армию и выдвинуть в район Корочи 5-й гвардейский механизированный корпус. Тем самым число одновременно вводимых в бой соединений уменьшилось на треть. Гораздо более неприятным событием стал прорыв немцев в районе Прохоровки и захват позиций, с которых должны были выдвигаться танки Ротмистрова. Однако отказываться от контрудара было уже поздно.