Читать интересную книгу Мир на краю бездны - Александр Шубин

Шла ли речь о советизации Финляндии? Проблема несколько сложнее. У Сталина были в запасе разные варианты создания коммунистических режимов. После появления концепции «Народного фронта» и поражения ее демократических вариантов в Испании и Франции, Сталин мог рассматривать вариант превращения Финляндии и других стран в сателлиты СССР, строй которых в итоге немногим отличается от советского, но все же обладает своей спецификой. Сталин мог планировать провести в ближайший год в Финляндии: а) советизацию и включение в СССР (как это случится в другими странами Прибалтики в 1940 г.), либо б) коренное социальное переустройство с сохранением формальных признаков независимости и политического плюрализма. Этот метод, применявшийся после Второй мировой войны в Восточной Европе, получит название «Народная демократия». По существу она станет продолжением авторитарной модификации «Народного фронта», родившейся в 1937 г. в Испании.

Противоположный С. Беляеву взгляд на цели Сталина в отношении Финляндии излагает М. Семиряга. Он считает, что для определения характера войны против Финляндии, «не обязательно анализировать переговоры осени 1939 г. Для этого нужно просто знать общую концепцию мирового коммунистического движения Коминтерна и сталинскую концепцию — великодержавные претензии на те регионы, которые раньше входили в состав Российской империи… А цели были — присоединить в целом всю Финляндию. И ни к чему разговоры о 35 километрах до Ленинграда, 25 километрах до Ленинграда…»[723]. Тут читатель на мгновение застывает в недоумении. Концепция Коминтерна, которую, конечно, нужно знать, существенно менялась со временем. Но все же, если бы Сталин держал в голове только интересы «мирового коммунистического движения», ему не следовало торговаться из-за километров границы. Все равно все потом достанется коммунистам. И войну вести не следует — агрессивная война подрывает авторитет коммунистического движения. Другое дело — великодержавные претензии. Тут, конечно, воевать можно, на интернациональное коммунистическое движение можно и «наплевать». Но торговаться из-за километров опять глупо — все достанется Российской империи. А Сталин — нате — торговался, теряя драгоценное время, оставшееся до зимы. Может быть, дело в том, что Сталин, подобно Гитлеру в Судетах, планировал сначала бескровно занять «линию Маннергейма»? Сначала да. А потом — уступил. Только кусочек хотел прихватить. И по поводу Койвистовского «угла», задевающего линию, был готов торговаться, лишь бы не сорвать переговоры.

Да, Сталин верил, что рано или поздно коммунистическая система охватит весь мир. И был готов этому содействовать. Но прежде всего — укрепляя СССР. Укреплять СССР Сталин стремился, держа в уме опасность стратегических «клещей» (как мы увидим, «клещи» будоражили сознание и его противников). Границы Российской империи были важны для Сталина прежде всего по дипломатическим причинам. Это позволяло апеллировать к историческим правам. Когда позволят обстоятельства, после Второй мировой войны Сталин захватит пол-Европы, но оформит новые режимы не как советские. Кстати, Финляндия не станет даже «народной демократией» — «великодержавные интересы» для Сталина были все-таки вторичными в сравнении с интересами борьбы за мировое влияние. Да и «угрозы Ленинграду» в 1947 г. уже не было.

В 1939 г. Сталин действовал не по железному плану, а в зависимости от того, что позволяет получить соотношение сил в Европе. Ситуация позволила разместить базы в Прибалтике. Если бы страны Прибалтики отказались, их ждало бы вторжение. Но территориальных претензий к ним нет — от Эстонии до Ленинграда довольно далеко. А к Финляндии претензии есть, и причиной здесь может быть прежде всего проблема безопасности (иначе СССР требовал бы линию Маннергейма и прервал переговоры уже в октябре, как только финны отвергли бы максимальные уступки). Поскольку Финляндия на уступки не пошла, в дело вступил вариант «народной демократии» — более жесткий, чем в отношении уступчивых прибалтов, но более умеренный, чем советизация. Если бы Финляндия была захвачена, провел бы Куусинен советизацию? Да, но только после разгрома Великобритании и Франции. А осенью 1939 г. Сталин еще не знал, чем кончится война на Западе, и вопрос о судьбе Прибалтики был открыт. Также, как и вопрос о судьбе Финляндии даже в случае ее поражения в войне. Одного Сталин не мог допустить — чтобы финны, «послав» СССР, остались безнаказанными. Потому что сразу вслед за этим изменилось бы отношение к советской мощи в Прибалтике. А это было недопустимо в любом случае.

Сталин волей-неволей должен был пойти на блицкриг в канун зимы. А когда блицкриг не удался, продолжать войну до хоть какого-нибудь победного конца, вернувшись к значительно увеличенным требованиям «программы максимум» переговоров 1939 г. Как мы увидим, в 1940 г. Сталин очень кстати вспомнил о границах Российской империи XVIII в. Но именно в 1940 г., а не осенью 1939 г. История для Сталина была служанкой политики. «Великодержавные претензии» были шире границ Российской империи.

26 ноября 1939 г. на советско-финской границе, в районе с. Майнила произошло несколько артиллерийских выстрелов. СССР обвинил Финляндию в обстреле его территории. Финское правительство заявило, что готово провести объективное расследование инцидента. Финны считали, что стреляли советские орудия, и, как мы сейчас знаем, были правы. Но тогда проверить это не удалось, так как 30 ноября советские войска вторглись в Финляндию на пяти основных направлениях. На севере советская 104 дивизия оккупировали район Петсамо. Южнее от района Кандалакши 177 дивизия двинулась на Кеми. Еще южнее 9 армия наступала на Оулу (Улеаборг). Заняв эти два порта в Ботническом заливе, советская армия рассекла бы Финляндию надвое. К северу от Ладоги 8 армия выдвигалась в тыл линии Маннергейма. И, наконец, на главном направлении 7 армия должна была прорвать линию Маннергейма и войти в Хельсинки. На все-провсе отводилось две недели. Это была стратегия маневренной войны, знакомая советским генералам по опыту гражданской и только что прошедшей советско-польской войн.

Сталин рассчитывал быстро справиться с Финляндией, и поэтому направил против нее относительно небольшие силы, меньше чем против Польши. В частях РККА, сосредоточенных на границе с Финляндией, было 400 тыс. человек. К началу войны Финляндия располагала до 500 тыс. обученных бойцов, из которых под ружьем было 265 тыс. Первоначальное соотношение численности войск было всего 1:1,6 в пользу красной армии. Лишь позднее было достигнуто тройное превосходство в численности. Превосходство по артиллерии было 5 к 1, по танкам 7,5 к 1, по боевым самолетам 10 к 1.

Итак, агрессия СССР против Финляндии состоялась. В Москве недоуменно пожимали плечами: какая агрессия? Против кого? 2 декабря «Правда» сообщила, что по данным «радиоперехвата» в городе Териоки (у самой границы) «по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии — Народное правительство Финляндской демократической республики»[724]. Вот так — в Финляндии идет гражданская война. Наши войска действуют в союзе с демократами. В тот же день председатель нового правительства — в прежней жизни член ЦК ВКП(б) и секретарь Исполкома Коминтерна О. Куусинен — тут же установил с СССР дипломатические отношения и заключил с «великим соседом» договор о взаимопомощи. Когда 4 декабря шведский посланник Винтер предложил Молотову посредничество в переговорах с финнами, предсовнаркома выразил недоумение. Какое посредничество? У нас с финнами договор. Взаимопомощь. Что касается прежнего правительства, то оно «направилось в неизвестном направлении»[725]. Как в свое время польское. Когда выяснится, что правительство Финляндии, которое с началом войны возглавил Р. Рюти, никуда не делось, в советской пропаганде финское сопротивление стали называть «белофинским», чтобы подчеркнуть: Красная армия действует на стороне красных финнов. Была даже создана дивизия «красных» финнов (из советских граждан и эмигрантов коммунистов), но участия в военных действиях это парадное соединение не принимало. Равно как и никакой реальной власти марионеточное правительство Куусинена не имело.

Казалось, что маленькая Финляндия не сможет устоять против натиска одной из мощнейших армий мира. «На начальной стадии войны в финской армии действительно наблюдалось снижение морального духа»[726], — рассказывает О. Маннинен.

Три линии

6-12 декабря войска 7 армии вышли к линии Маннергейма и уперлись в нее. Взять сходу цепь долговременных укреплений было невозможно. Неужели советское командование не знало о линии Маннергейма? Е. А. Балашов утверждает, что «к одному из мифов „линии Маннергейма“ относится измышление, что советская разведка якобы не располагала сведениями о техническом состоянии финских оборонительных позиций, либо располагала ложными сведениями, умаляющими количество и мощность огневых точек финнов. Документы, которые мы приводим ниже, говорят об обратном»[727]. Ниже приводится подробная карта финских укреплений, изданная в СССР в 1936 г. Я. Кишкурно, также внимательно изучивший советскую карту укреплений, все же настаивает: «советские стратеги составляли свои планы, пользуясь неполной информацией о системе финской обороны»[728]. В чем же дело? Если внимательно посмотреть на карту, в районе Вяйсянена укреплений не значится. А они там были. Советская разведка не заметила, что летом 1939 г. брешь была закрыта новыми ДОТами. И это имело решающее значение. 6 декабря 24 дивизия под командованием П. Вещева, двигаясь в авангарде 7 армии повернула на Вяйсянен и там «попала в засаду». Вещев погиб. Что за засада в центре «линии Маннергейма»? Я. Кишкурно разгадывает загадку Вяйсянена так: «Красная армия не собиралась прорывать линию Маннергейма. Весь план строился на обходе оборонительной позиции финнов у Вяйсянена и выходе в тыл группировке врага… Так как разгром финнов предполагался именно на перешейке, то и в Приладожье, и на Севере Красная Армия совершенно не была подготовлена к активным наступательным действиям, что в дальнейшем и показала действительность»[729]. Остается добавить, что войска, действовавшие севернее Ладоги, должны были «растащить» резервы финнов (чтобы те не смогли «заткнуть» узкую брешь) и отрезать Финляндию от помощи извне.