Замерли наши резвые скакуны, замерла принцесса, легкий утренний ветерок сменился мертвым штилем.
– Ну-у! – разочарованным хором возопили мы.
– Выход в пятидесяти метрах к востоку, – игнорируя наши протесты, продолжал голос с небес.
Тяжело вздыхая, мы сползли с мертвых статуй, еще мгновение назад бывших нашими скакунами, и медленно потащились к люку. Сказка кончилась.
В комнатке внизу лежали такие обыкновенные шорты, футболки и кроссовки, стальные на полигоне мечи опять превратились в деревяшки. Похоронное настроение коснулось даже неунывающего Алекса.
– Это считается, что мы победили? – немного удивленно спросил Тони.
– Вряд ли, – ответил я. – скорее, время вышло.
Наверху нас встречали двое: Бовес и еще один тип, худой, длинный и изможденный, как будто он лет десять просидел в подземельях Рексема.
– Ну как? – поинтересовался Бовес.
– Издеваетесь?! – возмутился Лео.
– Не наигрались еще? – ухмыльнулся сержант. – Хорошенького понемножку. Вечером уже полетите в Палермо.
– Понятно, – потянул Алекс. – А интрига была рассчитана на дураков, чтобы мы побыстрее с ней разобрались?
– Не понравилось? – спросил тип.
– Фентезийная стрелялка. Уровень «дилетант», – заметил Гвидо.
– Он еще и недоволен, – проворчал Бовес.
– Ну почему нельзя было подождать еще часа два?! – возмутился я.
– Очень хочешь получить свои тринадцать тысяч золотых? – ехидно поинтересовался сержант.
– Ага! Число «тринадцать» приносит мне удачу.
– Хватит махать кулаками после драки, – осадил нас Бовес, – назад вы уже все равно не попадете.
– Угу, – печально согласился я. Худой тип попрощался и ушел.
– Кто это? – поинтересовался Роберто.
– Главный архитектор полигона, – с насмешкой в голосе ответил сержант.
– Ух ты! – воскликнул Гвидо. Алекс опустил голову и покраснел:
– Черт! А я такое несу…
– Зато в следующий раз тут такое будет… – Я постарался утешить смущенного и виноватого Алекса.
– Ну, я просто… жаль, что все так кончилось. На самом деле было здорово, а я его так обидел.
Я только пожал плечами: лично меня всегда критикуют, что бы я ни сделал. Сегодня вечером я уже буду рассказывать профу про «Ночную игру». Могу спорить на крупную сумму, что ругать меня он будет часа два, не меньше, а если этого не произойдет, значит, за то время, что мы не виделись, он почему-то решил, что я идиот или слабак.
* * *
В лагере выяснилось, что мы вернулись с полигона последними. Все остальные уже собирали рюкзаки, складывали и сдавали палатки.
Из мира Средневековья нас выдернули, чтобы мы могли поучаствовать в торжественном построении по поводу окончания смены. Куча медалей оттянула мне шею, да еще и Алекс требовал, чтобы я каждый раз заносил его на пьедестал, я слабо отпихивался, но быстро сдавался.
Наша драконоборческая эпопея целых два часа пользовалась огромной популярностью, так что, когда мы (без Алекса) разобрали палатку, сложили рюкзаки и собрались идти обедать, нам пришлось силой выдирать его из толпы восхищенных слушателей.
В столовой счастливый и довольный (по не слишком понятной мне причине) Валентино пару раз прошел мимо нашего стола, я сделал вид, что не заметил, тогда он остановился напротив и продемонстрировал мне свой розовый язык.
– Ангины нет, – констатировал я. – Чего тебе еще?
– Несмотря на все твои старания, – заявил он напористо, – капитан Ловере дал мне рекомендацию в военную школу!
Я пожал плечами:
– Поздравляю. Но при чем тут я?
Он возмущенно фыркнул и ушел. А чего он ждал, что я буду рвать волосы на голове от досады? Ребята захмыкали.
– Сильно мы его достали, – заметил Алекс.
– Тем, что всюду обошли, что ли? – задал Лео риторический вопрос.
– Ага.
Скандиано нас не заботил. И все-таки интересно, почему Ловере так поступил? И как Валентино вообще решился обратиться к нему с подобной просьбой? Я бы постеснялся, это точно.
Лениво размышляя на эту тему, я побрел по аллее. Если бы чья-то сильная рука не придержала меня за плечо, я бы в кого-то впилился. Я поднял глаза: напротив меня стоял Ловере.
– О! Прошу прощения, я задумался.
– Лейтенант Дронеро сбил бы тебя с ног и вежливо заметил, что ты не готов к бою, – улыбнулся капитан.
– Угу, – вздохнул я.
– Я даже догадываюсь, о чем ты задумался.
– Неужели я такой прозрачный?
– Нет, но я видел недавнюю демонстрацию за обедом.
Меня осенило:
– Ну, если в Палермо у корпорации Кальтаниссетта одна военная школа и вы в ней преподаете, то все понятно.
– Ну и…
– Вы тоже не любите проигрывать, – выпалил я.
– Никто не любит проигрывать.
– Ну-у, не все, потерпев поражение, стремятся переиграть и превратить его в победу. Некоторые смиряются.
– Я бы не назвал это поражением… Но это, конечно, не победа. А у тебя что – острый приступ скромности, или тебе не нужна рекомендация, или ты не хочешь учиться с ним в одной школе? Или думаешь, тебе фамилии хватит?
Я вспыхнул и помотал головой:
– Фамилии, медалей, отличного аттестата… Я думал, вы знаете. Я учусь в университете. Еще на одно учебное заведение у меня просто не хватит времени.
– Ого! Ну ладно, удачи, – Ловере улыбнулся и протянул мне руку, и я ее с удовольствием пожал. – Приятно было познакомиться.
– Мне тоже.
Начальник лагеря лишь слегка развеял мою печаль. Причин для грусти у меня было много: во-первых, нас выдернули с полигона, словно морковку из грядки, и мы не успели насладиться своим триумфом, во-вторых, смена кончается, через пару часов мы уже грузимся в аэробус и – прощай, Пальмарола. А я еще не наигрался, рассчитывать на будущее лето не приходится, второго отпуска мне не будет, такая удача выпадает в жизни один раз.
Я тяжело вздохнул и отправился на пляж – последнее купание, ну и надо попрощаться с ребятами, обменяться кодами, написать кому-то что-то на память. Почему-то для этого принято использовать футболку с ястребом.
Загрустил не только я. Лео сидел у нашего остывшего кострища и тихо перебирал струны гитары, я пристроился рядом и обнял его за плечи. Постепенно вокруг нас собралась довольно большая печальная компания. Лео слегка улыбнулся и запел:
Опять меня тянет в море,где небо кругом и вода.Мне нужен только высокий корабльи в небе одна звезда,И песни ветров,и штурвала толчки,и белого паруса дрожь,И серый, туманный рассвет над водой,которого жадно ждешь.
Опять меня тянет в море,и каждый пенный прибойМорских валов,как древний зов, влечет меня за собой.Мне нужен только ветреный день,в седых облаках небосклон,Летящие брызги,и пены клочки,и чайки тревожный стон.
Опять меня тянет в море,в бродячий цыганский быт,Который знает и чайка морей,и вечно кочующий кит.Мне острая, крепкая шутка нужнатоварищей по кораблюИ мерные взмахи койки моей,где я после вахты сплю.[33]
Глава 42
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});