Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Чингис подъехал к полосе травы, спешился и прислонил окровавленный шест к вздымавшемуся боку лошади. Он поднял с земли железку и стал с любопытством рассматривать. Нехитрая штуковина была сделана из четырех гвоздей, соединенных таким образом, что, как ее ни брось, острые концы всегда будут вверху. «Вот если бы мне пришлось обороняться, я бы велел разбросать такие шипы вокруг войска расширяющимися кругами», — подумал Чингис. Впрочем, он был невысокого мнения о вражеской армии. Его воины, выросшие в суровых степях, подчинялись приказам куда лучше, чем обитатели мирной долины Си Ся.

Чингис шел и видел на земле куски поломанных, разбитых доспехов. Он с любопытством рассмотрел один обломок, заметив, что алый лак потрескался и облупился. Некоторые тангуты доблестно сражались, и все равно монгольские стрелы их победили. Хорошее предзнаменование, подтверждающее, что хан поступил правильно, приведя сюда свой народ. Люди это понимают и смотрят на него с благоговейным восхищением. Чингис перевел их через пустыню и нашел врага, которого легко одолеть. Нынче удачный день.

Вдруг хан заметил, что человек десять в дээлах, расшитых синими уйгурскими узорами, бродят среди мертвых. Один нес мешок, другие наклонялись к телам и резко взмахивали ножами.

— Что вы делаете? — спросил Чингис. Уйгуры гордо выпрямились, услышав, кто их окликнул.

— Барчук сказал, ты захочешь узнать, сколько было убито врагов, — ответил один из уйгуров. — Мы отрезаем уши, чтобы позже их посчитать.

Чингис прищурился. Оглядевшись, он увидел, что у многих мертвецов на месте уха зияет рана. Мешок был почти полон.

— Поблагодарите Барчука от моего имени, — начал было Чингис — и замолчал. Пока уйгуры обменивались испуганными взглядами, он прошелся между трупами, распугивая жужжащих мух, которые тучами поднимались в воздух. — А вот этот вообще без ушей, — произнес хан.

Уйгуры поспешили к нему. Увидев безухого воина, человек с мешком начал громко бранить товарищей:

— Жалкое отребье! Как же теперь посчитать, если вы отрезали оба уха?

Бросив взгляд на их лица, Чингис расхохотался. Так, смеясь, он и шел к своему коню.

Все еще ухмыляясь, хан швырнул соединенные гвозди в траву и взял шест с головой генерала. Со страшным трофеем в руках неторопливо пошел к стенам города, прикидывая, куда могут долететь стрелы тангутских лучников.

На виду у всех жителей Иньчуаня, столпившихся на стенах, Чингис с силой воткнул пику в землю, отступил на шаг и посмотрел вверх. Как он и ожидал, в него полетели стрелы, но расстояние было слишком велико, и Чингис стоял, ничего не боясь. Он поднял отцовский меч, грозя тангутам. За его спиной шумно ликовало монгольское войско.

Лицо хана снова помрачнело. Он напоил кровью новую нацию. Показал людям, что они могут противостоять цзиньским воинам. Но так и не проник в город, который словно насмехался над ним своей неприступностью. Чингис сел на коня и медленно поехал к братьям.

— Рушьте каналы! — велел хан.

ГЛАВА 8

Потребовалось целых шесть дней и усилия всех крепких мужчин племени, способных держать молот и дробить камни, чтобы разрушить каналы вокруг Иньчуаня. Поначалу Чингис наблюдал за их уничтожением с жестокой радостью, надеясь, что горные реки затопят город. Чуть позже он с тревогой увидел, что вода поднимается слишком быстро — воины стоят в ней по щиколотку, а ведь последний канал до сих пор не разрушен. Из-за жары снега на вершинах гор растаяли, потоки устремились на равнину, а Чингис не продумал, куда девать воду, которая больше не течет в город и не орошает поля.

К полудню третьего дня земля даже на отлогих местах превратилась в жидкую грязь, поля затопило, а вода все прибывала. Чингис заметил, как удивленно переглядываются военачальники, поняв ошибку. Сперва все радовались удачной охоте — мелкая живность, шлепая по лужам, спасалась от потопа, и ее было видно издалека. Монголы подстрелили несколько сотен зайцев и принесли их в улус скользкими связками мокрого меха, однако вскоре юрты оказались в опасности. Чингису пришлось передвинуть лагерь к северу на несколько полетов стрелы, пока вода не залила всю равнину.

К вечеру они нашли место над разрушенными каналами, где земля была еще твердая. На горизонте темным пятном виднелся Иньчуань, а перед ним, насколько хватало глаз, раскинулось возникшее из ниоткуда новое озеро. Мелкое, едва по колено, в лучах заходящего солнца оно отливало золотом.

Чингис сидел на пороге своей юрты и смотрел на водную гладь. Старательно сохраняя невозмутимое выражение лица, к нему приблизился Хасар. Никто не осмеливался упрекнуть хана, хотя в тот вечер многие с трудом сдерживали смех. Кочевники ценили хорошую шутку — их забавляла мысль, что из-за устроенного наводнения им самим пришлось уносить ноги.

Хасар проследил за сердитым взглядом брата.

— Что ж, мы получили хороший урок, — негромко заметил Хасар. — Может, выставить дозорных, чтобы ни один вражеский пловец не подобрался?

Чингис недовольно взглянул на брата. У кромки воды резвились перемазанные дети, швыряли друг в друга комья черной вонючей грязи. Как обычно, заводилами были Джучи и Чагатай, весьма довольные новой особенностью равнины Си Ся.

— Вода уйдет в землю, — хмуро ответил Чингис.

Хасар пожал плечами.

— Если отведем ее в сторону. А после всадники будут какое-то время увязать в грязи. Похоже, с разрушением каналов мы поторопились.

Чингис заметил хитроватую ухмылку брата, сам рассмеялся и встал.

— Мы все еще учимся, Хасар. Многое для нас в новинку. В следующий раз каналы рушить не будем. Доволен?

— Конечно! — весело произнес Хасар. — А то мне уже начало казаться, что мой брат не совершает ошибок. Сегодня я от души повеселился.

— Рад за тебя, — сказал Чингис.

Оба замолчали, наблюдая за дракой, что затеяли мальчишки. Чагатай бросился на Джучи, и они кубарем покатились по глинистому мелководью.

— Никто не нападет на улус со стороны пустыни, и ни одно войско не перейдет через озеро. Вечером устроим пир — отпразднуем победу, — решил Чингис.

Хасар улыбнулся и кивнул.

— Прекрасная мысль, брат!

Ань Цюань сжимал подлокотники позолоченного кресла, взирая на затопленную равнину. В городе хватало складов с солониной и зерном, пополнить же запасы было неоткуда — урожай гнил на корню. Правитель долго думал о сложившейся ситуации, но выхода так и не нашел. Жители еще не знают, что многим из них придется умереть от голода. Когда наступит зима, голодная толпа растерзает оставшихся гвардейцев. Иньчуань будет разрушен изнутри.

Перед ним, сколько хватало глаз, простиралась водная гладь. Она доходила до самых гор. За городом, на юге, уцелели поля и селения, до которых не добрались ни кочевники, ни прибывающая вода, но и они не смогли бы прокормить всех жителей Си Ся. Ань Цюань подумал о стражниках из нетронутых врагом городов. Призвав всех до единого, можно собрать еще одно войско, но в этом случае в провинциях начнут хозяйничать шайки разбойников, едва голод станет ощутим. Правитель гневался. Решение не приходило.

Ань Цюань тяжело вздохнул, и первый министр поднял на него взгляд.

— Отец не раз говорил мне, что крестьяне должны быть сыты, — громко произнес Ань Цюань. — Тогда я не понимал всей важности его совета. Думал, ничего страшного, если каждую зиму умирает от голода несколько человек. Разве это не свидетельствует о недовольстве богов?

Первый министр согласно кивнул.

— Люди не стали бы работать, ваше величество, не будь перед ними примера страданий. Увидев, к чему ведет праздность, они до седьмого пота трудятся на полях, чтобы прокормить себя и свои семьи. Такой порядок установили боги, и мы не должны противиться их воле.

— Но теперь придется голодать всем крестьянам! — вскричал Ань Цюань — ему надоел тягучий голос первого министра. — Вместо того чтобы получить урок и работать дальше, половина жителей будет требовать еды и драться на улицах за горстку риса.

— Может, так оно и случится, ваше величество, — равнодушно произнес министр. — Многие умрут, зато государство уцелеет. Новый урожай подарит крестьянам изобилие. Те, кто переживет зиму, станут тучными и восславят ваше имя.

Ань Цюань не нашелся, что возразить. Правитель смотрел из башни дворца вниз, на улицы, на бурлящую толпу. До нищих уже дошли слухи, что несобранный урожай затопило — он гниет на полях. Голода еще не было, но люди думали о грядущей зиме. В городе начались беспорядки. По приказу Ань Цюаня стражники действовали безжалостно, сотнями уничтожая бедняг, выказавших хоть малейшее недовольство. Люди научились бояться правителя, а правитель в глубине души страшился их гораздо сильнее.

— Урожай еще можно спасти? — наконец спросил Ань Цюань.