Когда они оба пропали, Артур не на шутку встревожился. Мы с Бедивером отправились на поиски. — Он замолчал, припоминая давно прошедшие времена, а когда заговорил снова, в голосе его сквозила печаль. — Мы нашли Мирддина в Ллионессе, на высокой скале, опаленного и ослепшего. Он бредил — или мне тогда так показалось.
— А что Пеллеас?
— Никаких признаков. Мы отвезли Мирддина на Тор, что в Инис Аваллахе, и я продолжил поиски... Мне так и не удалось отыскать ни следа. Однако я не сдавался. Из Ллионесса я отправился в Горр — россыпь мерзких островков на юге. Там я ничего не нашел, но узнал о поселениях Дивного Народа в Арморике. Я отплыл в Малую Британию и побывал у Бана. Мне сказали, что поселения и впрямь были недалеко от его пределов, но ныне их нет. Я отправился в Галлию и прибыл ко двору Хлодвига, где встретил епископа Сепульция и принял святое крещение. Мои поиски не привели ни к чему, — печально завершил Гвальхмаи.
— Я бы так не сказал, — отвечал я. — Эмрис говорит, ты искал Пеллеаса, а взамен нашел Бога.
Гвальхмаи рассмеялся.
— Что ж, он и вправду мудрец. Да, полагаю, так в конце концов и вышло. Вот почему я так долго оставался с Сепульцием — рядом с ним моя жизнь обретала смысл. А поскольку этот блаженный старец руководил королем Хлодвигом, я остался ему помочь. Франки — еще более вздорный народ, чем бритты, поверь мне, если можешь.
— Ты говорил о Пеллеасе, — напомнил я, — а что с Морганой?
— Я к этому подхожу. — Гвальхмаи мигом посерьезнел. — Это она ослепила Мирддина и бросила умирать в Ллионессе.
— Что?!
— Святая истинная правда.
— Но как?!
Я не мог вообразить, чтобы кто-то превзошел Славного Эмриса, Верховного барда Острова Могущественного.
— Она чародейка из Дивного Народа, колдунья, очень злая и сильная, как смерть.
Он говорил с таким жаром, что я в изумлении поднял глаза.
— Ты хорошо ее знаешь?
— Увы, — горько вздохнул он. — Так хорошо, что лучше бы мне вовсе не знать ее.
— Ты сказал, она направляется сюда. Мы об этом не слышали.
— Я сказал, ее следы уходят на север, — поправил он. — Не думаю, чтобы она заявилась прямо сюда, по крайней мере сейчас. Полагаю, она на севере, может быть, в Инисоедд Эрх.
— В королевстве Лота — твоего отца.
— Может быть, — сдержанно отвечал он. — Но есть и другие места, где ей будут рады. Везде, где у Артура враги или кто-то желает Мирддину зла, у Морганы сыщется друг.
— Она против Артура?
— Она против всех. Запомни, малыш. И не верь тому, кто станет тебя разубеждать. Слушай хорошенько, я знаю, что говорю: Моргана — ядовитая гадюка, демон в человеческом обличье. Ее цель — разрушение.
Мы вернулись во дворец. Я занялся своими обязанностями, поневоле думая о том, что услышал от Гвальхмаи. Вновь и вновь я возвращался к его словам, и тягостные предчувствия росли. Мне казалось, что на солнечный Каер Лиал наползает черная туча; работа валилась у меня из рук. Поделиться переживаниями было не с кем, и это только усиливало терзания.
Впрочем, нам не свойственно страдать долго. Мы забываем. Через несколько дней удушливое чувство обреченности прошло, я снова начал думать о другом. Небеса не обрушились, земля меня не поглотила, море не поднялось и не затопило Британию. Интерес к Моргане и ее козням вытеснили другие заботы. А главное, Эмрис снова собрался взять меня в святилище.
Артур решил созвать Совет Круглого стола — из тех самых верных сподвижников, чьи имена вырезаны на стенах ротонды, — а нам поручил приготовления.
Мысль, что мы снова окажемся там вдвоем — только Эмрис и я, — наполняла меня радостью. При всем великолепии дворца мне больше полюбилась ротонда с ее уединением. Там я отдыхал душой. Мир, как я понял,— большая редкость на этой земле, им следует дорожить.
Глава 5
Я толком не знаю, что происходило на Совете Круглого стола. Присутствовали Бедивер, Кай, Борс, Гвальхавад, Кадор, Лленллеуг, Идрис и Эмрис — ближайшие сподвижники Артура. Со временем числу их предстояло расти, по мере того как ко двору Артура будут съезжаться новые славные мужи.
Три дня кряду они совещались с Верховным королем. Три вечера кряду они пировали, а Эмрис пел. Среди прочего исполнил он и «Видение Талиесина», иначе называемое «Песнь о Царствии Лета».
Я счастлив уже потому, что слышал ее. На третий день прибыл Гвальхмаи, не знаю, по зову Артура или по собственному почину. Явился он в полдень и, поздоровавшись со мной, направился прямиком в святилище. У порога он преклонил колени, помолился и получил дозволение войти. Я привязал его лошадь с другими и стал ждать, что будет дальше.
Через некоторое время он вышел один и начал спускаться со склона. Шел он быстро, как будто направлялся по срочному делу. Позже я узнал, что Гвальхмаи предложили стать участником Круглого стола, чтобы и его имя было высечено рядом с другими. Однако, поскольку он не участвовал в войне с чужеземцами, ему предстояло совершить какие-то иные подвиги на службе Богу, Пендрагону и Британии. Какие именно, он должен был выбрать сам, а по совершении их вернуться к Пендрагону со свидетельствами. Тогда, если другие найдут его достойным, Гвальхмаи причтут к их числу.
Вот почему в тот день глаза его горели твердой решимостью. Думаю, он уже выбрал, чем заслужит свое место в Святилище Круглого стола.
На утро четвертого дня Верховный король отбыл вместе со спутниками. Мы с Эмрисом остались — он хотел немного побыть один.
В тот вечер, когда мы сидели у огня и ужинали, я спросил:
— Интересно, как Жители холмов узнают, что мы здесь?
Ибо, стоило уехать королю и его спутникам, как еда стала появляться снова.
— Им вообще известно все, что происходит на их земле.
— Зачем они нас кормят?
— Чтобы засвидетельствовать мне уважение. Они зовут меня Кен-ти-герн. Знаешь это слово?
Я покачал головой.
— Нет... Откуда?
Эмрис печально поглядел на меня.
— Сколько всего уходит безвозвратно, — с горечью выговорил он. — Летнее Царство в расцвете, и старый мир должен освобождать место.
Некоторое время он молчал. Я разглядывал его лицо в пляшущем свете пламени. Он был стар, хоть