Если и была во всем этом деле какая-то тайна, понял Солсбери, то она была связана с исчезновением сэра Ги. Именно он собрал остальных пятерых, однако даже не говорил им наверняка, что и он потерял земли. В течение нескольких последующих дней Солсбери вел кропотливые поиски источника слухов о том, что кто-то нанимал людей для убийства лорда Иэна.
Немногие испытывали желание разговаривать о каком бы то ни было заговоре с братом короля, но когда их удавалось успокоить и расшевелить всяческими заверениями, все сходилось к тому, что единственным источником и был этот самый сэр Ги. Именно он вроде бы распространял сплетни о нанятых для убийства странствующих рыцарях. А когда прояснились истории с бедными рыцарями, швыряющими налево-направо деньги, оказалось, что источником этих денег опять же оказался сэр Ги.
Из известных людей, которых опросил Солсбери, никто, за исключением главных действующих лиц, ничего не видел. Все были поглощены своими собственными дуэлями. Единственное, что возбудило его подозрения, — то, с какой легкостью и желанием Кантелю, Корнхилл, ФицУолтер и де Квинси приняли версию происшедшего, предложенную сэром Робертом.
На третий день Солсбери со всеми свидетельствами, какие ему удалось собрать, заявился к Иэну. Он нашел его в постели с синими кругами под глазами, которые яснее слов говорили о том, что Иэн плохо спал. После обмена любезностями Солсбери сказал:
— По поводу заговора… — Он не закончил фразу.
— Никакого заговора не было, — бесцветно прервал его Иэн.
— Да, — согласился Солсбери, — кажется, не было. Он хотел было объясниться поподробнее, но Элинор бросала на него такие гневные взгляды через кровать, что он предпочел попридержать язык. Если потребуется, он изложит Иэну детали в какое-нибудь другое время. Сейчас ему нужно было выяснить только один вопрос.
— Я разговаривал с Робертом де Реми, который участвовал в этом деле. Он сказал, что знает вас с детства и что вы собираетесь принять его на службу и готовы поручиться за него. Это так?
—Да.
— Тогда с этим покончено, — весело произнес Солсбери, но на душе у него было неспокойно. — Иэн, вы больны?
Это вызвало слабую усмешку и зажгло искру в темных глазах.
— Нет, только ранен и очень устал. Я ни разу не бывал в такой заварухе с тех пор, как Саймон взял меня у моего отца. Надеюсь, что король не в обиде на мое отсутствие при дворе.
— Нет, — ответил Солсбери, затем усмехнулся и покачал головой. — Вы же знаете Джона. Он доволен. Он чувствует себя отмщенным за то, как вы его рассердили. Он хотел поколотить вас, как воспитывают ребенка, и это исполнилось. Я думаю, у вас с ним больше проблем не будет. Его действительно разгневали распространившиеся слухи. Он поручил мне докопаться до правды… Боже милостивый, Иэн, что с вами?
— Ничего, просто неосторожное движение. Вы не поверите, как я страдаю. И кажется, с каждым днем становится все хуже. Вильям, я не уверен, что смогу прийти завтра на встречу с Оксфордом и Пемброком. Если меня не будет, думаю, вы смогли бы подтвердить мое согласие с любым планом, который предложит Пемброк. Я думаю, он знает размеры земель Элинор в Ирландии и, следовательно, представляет, насколько мы сможем помочь ему людьми и деньгами.
— Не забудь, Иэн, что тебе еще нужно уладить дело с тремя кастелянами, а также с сэром Питером из Клиро. Нам и здесь понадобятся люди, — вмешалась Элинор.
Солсбери изумленно посмотрел на нее. Она сидела так спокойно, если не считать единственного предостерегающего взгляда, который она бросила на него, что он уже забыл о ее существовании, как часто забывал про Элу. То, что Элинор встряла в военные вопросы, было достаточно необычно — даже Эла, чей ум Солсбери очень ценил, никогда не делала этого. Но еще более странным было то, что Иэн воспринял это как само собой разумеющееся, лишь уверив ее, что он помнит об этом, хотя ее это все равно не остановило от выражения собственных мыслей по поводу усмирения мятежных кастелянов.
Глаза Солсбери перебегали от мужа к жене и обратно, словно он наблюдал за игрой в мяч.
— Господи, Иэн, — сказал он с легким оттенком негодования. — Почему вы беспокоитесь о «ее» людях? Мне кажется, что леди Элинор сама не хуже вас разбирается в военном искусстве. Меня удивляет, что она до сих пор не надела доспехи и не отказалась полностью от мужа.
— Ради Бога, Вильям, замолчите! — заревел Иэн и рассмеялся. — Разве вы не знаете, что я именно поэтому и женился на ней? Она уже была готова сделать так, как вы сказали. Я думал, что мне удалось выбросить дурь из ее головы, а сейчас вы напоминаете ей об этом.
— Он шутит. Я не собиралась надевать доспехи. Я сказала только, что…
— Элинор, — прервал ее Иэн, тряся головой. — Ты все портишь. Все, что она сказала, Вильям, сводится к тому факту, что два опытных воина и молодой, но не младенец, вассал без ее руководства не смогут взять три маленьких замка.
Солсбери никак не мог постичь, что же произошло между Иэном и его женой. Он сразу, когда вошел, почувствовал напряженность в поведении Элинор, но списал это на беспокойство из-за слухов о заговоре против Иэна, либо из-за его здоровья.
Поначалу они достаточно спокойно разговаривали друг с другом насчет наведения порядка на землях сына Элинор, но затем какая-то злоба охватила их. Солсбери пришло в голову, а нет ли у Иэна какой-то причины подозревать, что Элинор неверна ему?
Солсбери решил уйти. Атмосфера в комнате была настолько ледяной, что он боялся замерзнуть до смерти, если пробудет здесь еще хоть несколько минут, несмотря на бушующий в камине огонь и теплую погоду. Не то чтобы в его сторону направлялось какое-то холодное неодобрение. Солсбери было жаль Иэна, поскольку он казался слишком больным, чтобы выдержать волну ледяного гнева, которая, казалось, вот-вот обрушится на него. Однако каким бы добросердечным ни был Солсбери, он не собирался вмешиваться. За свои сорок лет жизни он научился не вставать между мужем и женой. Иэн сам женился на этой женщине — пусть сам и разбирается.
К ужасу Иэна, однако, Элинор не сказала ни слова, когда вернулась, проводив Солсбери. Она направилась прямо к окну и села за вышивание. Не будь. Иэн таким гордым, он зарыдал бы от отчаяния. Он сказал самые худшие слова, какие только мог придумать. Он разговаривал с Элинор, будто она была его собственностью. Будто он намеревался отправиться в ее замки и установить над ними свою власть. К тому же он сказал все это при постороннем умышленно, чтобы еще больше разозлить ее. Он не сомневался, что преуспел в этом деле, и Элинор разозлилась дальше некуда. Но своей истинной цели он, безусловно, не добился. Она не станет спорить с ним, как не стала бы спорить с совершенно незнакомым человеком.