Через год после женитьбы Джим отправился служить в торговый флот, а Норма — работать на авиационный завод Рейдио Плейн. Она красила фюзеляжи, проверяла парашюты, и многие мужчины обращали внимание на красивую молоденькую работницу. «На заводе я носила комбинезон, — вспоминала позднее актриса. — Меня удивило, что это было обязательным. Надеть на девушку комбинезон — это все равно что заставить ее работать в гимнастическом трико, особенно если девушка знает, как правильно носить его. Мужчины перешептывались у меня за спиной, как когда-то перешептывались ребята из старших классов. Вероятно, я вела себя неправильно, раз мужчины на заводе пытались назначить мне свидания и покупали вино. Я не чувствовала себя замужней женщиной».
В 1944 г. Норме Джин предоставился шанс изменить свою жизнь и она не преминула им воспользоваться. Это произошло, когда на Рейдио Плейн появился рядовой Дэвид Коновер, чтобы сделать «фотографии хорошеньких девочек» для журнала «Янки». Увидев 19-летнюю Норму Джин, Коновер сказал, что ее место на обложке журнала, а не на военном заводе. И вскоре она действительно стала «девушкой с журнальной обложки». После того как несколько ее снимков попали на стол фотоагентства «Голубая книга», Норма начала довольно успешную карьеру фотомодели. Фотографии светловолосой красавицы с прекрасной фигурой и белоснежной кожей были вполне респектабельны и помещались в основном в журналах для женщин — «Пик», «Суон», «Сэр» и др. Скандальная история появления Мэрилин Монро в пресловутом «обнаженном» календаре была еще впереди.
Окрыленная своим успехом, Норма Джин стала задумываться над тем, чтобы сняться в кино. Позднее она вспоминала: «Глядя в голливудскую ночь, я любила думать: „Тысячи девчонок сидят в одиночестве, подобно мне, и мечтают стать кинозвездами. Но мне не стоит из-за них беспокоиться. Я мечтаю сильнее других“. Вскоре после того, как распался ее 4-летний брак с Джимом Дагерти, она переехала в Голливуд. Сняв меблированную комнату, Норма начала самостоятельную жизнь. Свое двадцатилетие девушка встретила, не имея за душой ничего, кроме заветной мечты. Вскоре ей удалось получить место статистки на студии „XX век — Фокс“. Бен Лайон, возглавлявший в те годы актерский отдел киностудии, стал первым покровителем начинающей актрисы. Он же дал ей новое, звучное имя — Мэрилин Монро. Можно было бы сказать, что с этого момента кончилась история Нормы Джин и началась другая — восхождения к славе голливудской дивы Мэрилин Монро. Но это было не так. По словам самой Мэрилин, „грустная, ожесточенная, так быстро повзрослевшая девочка“ — Норма Джин всегда продолжала жить в ее сердце. „Сейчас, когда меня окружает такой успех, — вспоминала потом Монро, — я иногда чувствую, что смотрю на мир ее испуганными глазами. Она еще говорит во мне: „Я никогда не жила, меня никогда не любили“, — тогда я ощущаю смятение и начинаю думать, что эти слова произношу я“».
Получив несколько эпизодических ролей, Мэрилин начала учиться актерскому мастерству в Актерской лаборатории и театральной школе. Годы спустя актриса скажет: «Я-то знаю насколько я была заурядна. Я почти физически ощущала в себе отсутствие таланта… Но боже мой, как мне хотелось учиться! Измениться к лучшему! Больше ничего мне не надо было. Ни мужчины, ни деньги, ни любовь, только умение играть». Мэрилин не оставила занятий и тогда, когда через год ее уволили со студии. В это время она подрабатывала фотомоделью и, вероятно, некоторое время была девушкой по вызову. Существуют многочисленные свидетельства о том, что реальным шансом продвижения Мэрилин в кино могла стать для нее торговля собственным телом. В частности, Эми Грин говорила: «Действительно, создавалось впечатление, что дорогу она себе проложила, переспав со всеми». За два года до своей смерти Мэрилин призналась: «Роль в картине или контракт на какую-нибудь работу является для девушки важнее всего на свете, важнее даже еды. Она может ходить голодной, спать в мешке, но согласна на все — только бы получить роль. Я это знаю, потому что мне приходилось делать и одно, и другое, и притом множество раз. И я спала с продюсерами, и я буду лгуньей, если скажу, что нет». Хотя долгое время в своих публичных высказываниях Мэрилин это отрицала, утверждая: «Голливуд — это место, где тебе заплатят тысячу долларов за поцелуй и гроша ломаного не дадут за твою душу. Я это знаю потому, что я слишком часто отвергала первое предложение, а моя душа не продается. Меня тошнит от мужчин, пытавшихся делать мне предложения. Я давала отказы…» Но не только благодаря сексу, как это принято считать, Мэрилин добилась феноменального успеха, став признанной королевой Голливуда. Актеры, которые снимались с ней на одной площадке в первые годы ее карьеры, вспоминали, что «много работали все, но столько, сколько она, никто». Тяжелый труд и тот фантастический блеск, который исходил от Мэрилин Монро даже в ее самых банальных ролях, вознесли ее на вершину мировой славы.
Среди ее любовников были и молодые, и не слишком влиятельные мужчины, но мужчины, которые имели «хоть какой-то вес в ее глазах», как правило были старше. «Ненадежность — вот что сводит меня с ума, — откровенно признавалась Мэрилин. — Меня всегда привлекали зрелые мужчины, потому что у молодых не хватает мозгов, они чаще всего стремятся заигрывать, но на деле даже не думают обо мне. Они приходят в сексуальное возбуждение только потому, что я кинозвезда. Более зрелые мужчины добрее, они больше знают, а те, с которыми я была знакома, были еще к тому же в бизнесе важными людьми и старались помочь мне». Но среди мужчин актриса искала не только могущественных покровителей; она стремилась найти опору, поддержку, искреннюю любовь.
В 1954 году Мэрилин стала женой знаменитого спортсмена, итальянца Джозефа Пола Ди Маджо. Богатый 37-летний король бейсбольной площадки повел свою королеву под венец после двух лет ухаживаний. В качестве свадебного подарка Ди Маджо подарил невесте кольцо из белого золота, усыпанное бриллиантами, а Мэрилин преподнесла будущему мужу свои «обнаженные» фотографии из скандально известной календарной серии, которые считались слишком откровенными и не были опубликованы.
Отношения между молодоженами стали сложными почти сразу: слишком разными людьми были Мэрилин Монро и Джо Ди Маджо. Писательница Шейла Грехем, которая общалась с ними в первые месяцы их совместной жизни, отмечала: «Они были равны в славе, но только не в привычках. Опрятность Джо граничила с манией. На его туалетном столике все было разложено по алфавиту: А — аспирин, Б — бритва и т. п. Мэрилин можно было отыскать, следуя за вереницей разбросанных повсюду вещей: чулок, лифчика, носового платка и, наконец, сумочки. Он все время пытался муштровать ее, но у него ничего не выходило. В своих отношениях они дошли до того, что без крика уже не могли разговаривать». И все же брак, продлившийся всего девять месяцев, был ярким. Вспыхнув ослепительным светом, страсть кинозвезды и знаменитого спортсмена тут же погасла. «Нет ничего радостного в браке с электрическим светом», — сказал Ди Маджо годы спустя. Тем не менее он так и не смог забыть Мэрилин: в будущем он еще не раз будет предпринимать попытки вернуть бывшую жену, за что приобретет репутацию человека, «пронесшего пламенную любовь к Мэрилин до самой ее кончины и дольше». Каждую неделю он отправлял ей цветы, которые она так любила, а потом, когда ее не стало, продолжал приносить их на ее могилу. Он был единственным из мужей Монро, кто пришел проводить ее в последний путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});