И лишь после того, как Фрэнк шагнул к своему месту, Феликс направился к нежданному посетителю.
В дверях появился промокший, перепачканный грязью, бледный, как мука, дрожащий от холода Хокан.
– Помилуй бог, ты же весь мокрый, – сказал Феликс. – Лиза, пожалуйста, принеси сверху какой-нибудь мой свитер. Хедди, полотенца.
Остальные молча сидели вокруг стола. Ройбен поймал себя на том, что как завороженный наблюдает за происходящим.
– Снимай скорее пальто, – и Феликс, не дожидаясь реакции на свои слова, принялся расстегивать пуговицы и стягивать пальто с плеч Хокана.
Появилась Хедди. Встав за спиной Хокана, она принялась вытирать его промокшие волосы, а потом протянула ему другое полотенце, чтобы он вытер лицо, но Хокан уставился на полотенце с таким видом, будто не имел представления о том, что это за предмет и для чего он нужен.
– Господин, сбросьте мокрые ботинки, – предложила она.
Хокан стоял словно окаменелый.
Стоял и смотрел Феликсу в глаза. Его лицо дергалось, но прочесть что-либо по его выражению было невозможно.
Потом он издал какой-то негромкий звук вроде невнятного слова или сдавленного стона и вдруг закрыл лицо руками и затрясся от сухих рыданий, перемежаемых кашлем.
– Их никого больше нет! – произнес он надорванным страданием голосом. – Их никого нет – ни Хелены, ни Фионы, ни всех остальных.
– Пойдем, – ласково сказал Феликс и, обняв Хокана за плечи, повел его к столу. – Я знаю. Но у тебя есть мы. У тебя всегда есть мы. Мы всегда ждем тебя.
Вцепившись в Феликса, Хокан плакал на его плече.
Маргон закатил глаза, Тибо покачал головой. Сергей, как и ожидал Ройбен, неодобрительно рыкнул.
А Фрэнк негромко, но сурово произнес:
– Помилуй бог! Феликс, друг мой, по-моему, твое терпение просто неисчерпаемо.
– Скажи, Феликс, – загробным тоном сказал Сергей, – есть ли под солнцем хоть кто-то – фея, эльф, демон, тролль или последний негодяй, – кого ты не попытался бы полюбить жить с ним в мире?
Тибо коротко, с горечью, засмеялся.
Но Хокан, похоже, не слышал их слов и продолжал горестно, безнадежно рыдать.
Феликс, продолжая держать его в надежных объятиях, ухитрился все же повернуть голову и посмотреть на остальных.
– Солнцеворот, джентльмены, – сказал он сверкнув глазами, – Йоль. А он – наш брат.
Никто не ответил ни слова. Ройбен украдкой глянул на Фила, который с душераздирающе-печальным лицом смотрел через стол на Феликса и Хокана. Однако в его выражении лица угадывались, как ни странно, и восхищение, и даже безмятежность.
Хокан, похоже, был сломлен до последней крайности, его душа – опустошена рыданиями, и он практически не замечал ничего и никого, кроме Феликса.
– Я не знаю, куда идти, – пробормотал он. – Я не знаю, что делать.
– Йоле, – сказал, в конце концов, Маргон и, поднявшись, положил правую руку на плечо Хокана. – Все в порядке, брат. Теперь ты с нами.
Вернулась Лиза с перекинутым через руку свитером, но, увидев, что момент для переодевания не самый подходящий, скромно остановилась в сторонке.
Хокан сдавленным голосом пробормотал что-то невнятное.
– Йоле, – сказала Беренайси. По ее щекам текли слезы.
– Йоле, – повторил Фрэнк, недовольно вздохнул и поднял бокал.
– Йоле, – сказал Сергей.
То же самое слово повторили Лаура и Фил, а потом и Лиза, и остальные Geliebten Lakaien.
У Лауры в глазах стояли слезы, а Беренайси открыто плакала и с благодарностью смотрела на всех остальных.
Ройбен поднялся на ноги и подошел к Феликсу.
– Спасибо тебе, – шепотом, чуть слышно сказал ему Феликс.
– Полночь, – сказал Ройбен. – Часы бьют. – И он обхватил за плечи сразу Феликса и Хокана, а потом повернулся и обнял свою ненаглядную Лауру.
27
Грейс позвонила в воскресенье, шестого января. Ройбен, по заказу Билли, трудился над статьей о крохотном городке Нидеке и его возрождении, начавшемся с создания различных новых торговых и иных предприятий и жилищного строительства.
– Ты срочно нужен брату, – сказала Грейс. – И присутствие отца тоже не помешало бы. Так что постарайся захватить старика с собой.
– В чем дело? Что случилось?
– Ройбен, у него в приходе случилось несчастье. Это же Тендерлойн! Вчера к Джиму приехал на несколько дней молодой священник откуда-то издалека. Несколько мерзавцев напали на него, страшно избили и кастрировали. Минувшей ночью он умер на операционном столе, и, может быть, это было даже к счастью для него. Но твоего брата это полностью вышибло из равновесия.
Ройбен оторопел.
– Нетрудно было предвидеть. Конечно, мы приедем. Сейчас, быстро соберусь и приеду.
– Джим звонил в полицию, и оттуда приезжали в больницу. Джим знает, кто все это устроил – какой-то наркоделец, отъявленный мерзавец, грязь! Но полицейские говорят, что ничего не могут поделать, потому что у них нет показаний умершего священника. Был еще один свидетель, но его тоже убили. Я не могу даже понять, о чем все эти полицейские говорят. Ройбен, когда этот священник умер, Джим чуть не сошел с ума. А с минувшей ночи он пропал.
– То есть что значит: Джим пропал? – спросил Ройбен, вытаскивая чемодан с верхней полки гардероба.
– Именно это и значит. Я умоляла его приехать домой, бросить эту квартиру и вернуться к нам. Но твой брат просто не стал меня слушать. А теперь он не отвечает на звонки, и в приходе никто не знает, где его искать. Ройбен, ты только представь себе: он не служил сегодня утреннюю мессу! Из церкви звонили мне!
– И, пожалуйста, Ройбен, уговори Фила приехать. Джим прислушивается к отцу. Джим прислушивается к тебе. А на мои слова Джим никогда не обращает внимания.
Ройбен поспешно швырял вещи в чемодан.
– Я разыщу его. Понятно, что такие ужасы выбили его из колеи, что он не владеет собой. Приеду так быстро, как смогу.
Фила он отыскал в дубраве, где тот прогуливался и беседовал о чем-то с Хоканом Кростом. Хокан сразу же откланялся, чтобы дать им поговорить наедине. Фил внимательно выслушал сына и лишь потом заговорил.
– Ройбен, я ничего не смогу сделать. Видишь ли, минувшей ночью со мной случилось превращение. О, только не беспокойся еще и из-за этого – со мною была Лиза, и она сразу же вызвала Маргона. Это произошло сразу после полуночи. Не стану же я…
– Значит, тебе нельзя ехать.
– Именно так. На следующую ночь превращение повторится, и никто не знает, когда именно. Но ты же сам прекрасно знаешь, что это не единственная проблема. Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
Фил был совершенно прав. У него на голове заметно прибавилось волос, они стали пышнее, и рыжеватые пряди в шевелюре обрели новую яркость, и вообще сейчас он выглядел мужчиной в расцвете лет. Лицо, правда, сохранило все отметины, оставленные прожитыми годами, но его выражение и глаза, а также походка и движения Фила – все это чудесным образом изменилось, и Джим обязательно заметил бы это. И от взгляда Грейс такие перемены тоже не укрылись бы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});