– А ты тут что делаешь? – удивилась она.
– Э-э-э… Я тут работаю? – Я села за свой стол. После получаса дороги сюда по жаре свитер, предусмотрительно оставленный на спинке кресла, мне в ближайшее время не понадобится.
– Джерри и Ирэн на сегодня отпросились. Мол, слишком жарко, чтобы куда-то идти, – сказала Милли-Лу. – Я подумала, ты тоже останешься дома.
– Если вы хотите объявить сегодня выходной и отправиться домой, я не против, – улыбнулась я. – Если только это не скажется на моей зарплате.
Милли-Лу покачала головой, и тугие завитки ее волос вздрогнули. Она перестала обмахиваться газетой, сложила ее и бросила передо мной на стол – последний выпуск «Канзас-Сити стар», одна из статей обведена карандашом. Статья эта вышла под заголовком «От жары погибло уже три человека». И чуть ниже, шрифтом поменьше: «Особенно подвержены опасности пожилые люди».
– Прочти, – приказала Милли-Лу, – и потом я скажу тебе, что здесь не так.
Я прочитала статью.
– Три человека – недостаточно, чтобы описывать это как глобальную опасность, нависшую над городом?
– Я же предупредила, что сама тебе скажу, – заявила она таким тоном, что я даже немного обиделась. – На самом деле погибло пять человек, а не три.
– Откуда вы знаете?
– Это все потому, что у меня есть связи. Я думала, тебе говорили. – Она подмигнула, что показалось мне немного странным, ведь в офисе больше никого не было.
– Так что же происходит?
– Кто-то пытается скрыть правду, что же еще?
Я нахмурилась. Лишь недавно отгремел Уотергейтский скандал, и разговоры о заговорах по популярности уступали разве что обсуждению бейсбола, а благодаря Вудворту и Бернстейну[198] журналистские расследования стали новым писком моды. Тем не менее все это вряд ли имело какое-то отношение к нашей еженедельной бесплатной газетенке, переполненной рекламой.
С другой стороны, подумала я, дочь политического посредника сумеет определить, есть здесь заговор или нет.
– Так что скажешь, Люси? – Голубые глаза Милли-Лу сияли. – Может, прокатимся в центр города, в морг? У меня в машине кондиционер есть.
– Отлично. – Я взяла свитер со спинки кресла.
Я думала, что Милли-Лу сунет пятьдесят баксов в руку сторожа в морге, и тот, опасливо оглядываясь, прошепчет ей на ухо, где лежат трупы, не попавшие в официальную сводку. Милли-Лу осмотрит тела, пока я, перепуганная и замерзшая, буду караулить у двери, не идет ли кто.
Женщина, встретившая нас в морге, не стала опасливо оглядываться. Мы познакомились – ее звали Дэни Вашингтон, она училась в медуниверситете и была одной из студентов, которых отправили в окружной морг на оплачиваемую практику. Это означало, что она всего лишь лет на шесть младше меня, но в белой спецодежде патологоанатома Дэни казалась пятнадцатилетней девчонкой.
– Хочу потом работать в бюро судебно-медицинской экспертизы, – похвасталась она, когда мы зашли в лифт.
– Значит, не придется терять пациентов, они и так уже будут мертвы, – прокомментировала Милли-Лу.
– Я понимаю. – На самом деле поняла я это не сразу, но можно было догадаться.
Из лифта мы вышли на третьем подвальном этаже – «минус третьем». Следуя за Дэни Вашингтон по короткому коридору с надписью «ХК6», я на мгновение задумалась, можно ли назвать эту поездку вниз на лифте «использованием алгебры в реальной жизни».
В коридоре было прохладно, а вот в комнате «ХК6» царил настоящий холод – скорее, это можно было счесть природным явлением, а вовсе не действием холодильной камеры. Словно зима пряталась в этой крошечной комнатенке, где не было ничего, кроме стола, пары стульев у двери и шестисекционной металлической холодильной камеры для хранения трупов, встроенной в стену, – три секции снизу и три сверху.
– Ужасно, да? – сочувственно спросила Дэни Вашингтон, увидев, как я прячу ладони в рукава свитера.
На крючках на двери висело несколько массивных шерстяных свитеров, и Дэни, взяв один, надела его прямо поверх белого халата.
– Не стесняйтесь.
Милли-Лу повторила свою привычную шутку о том, что она не мерзла со времен администрации Никсона.
– Ладно-ладно, а мне вот свитер не помешает. Клянусь, я видела холодильники теплее, чем эта комната.
– Ну, есть холод и есть холод, – рассудительно ответила Дэни Вашингтон, доставая из ящика стола пару плотных перчаток. – И есть вот это.
Надев перчатки, она открыла холодильный шкафчик слева и выдвинула панель.
Вначале я подумала, что смотрю на большую куклу или манекен, облаченный в ночную рубашку, халат и пушистые розовые тапочки. Тело лежало на боку, ноги были согнуты, как в положении сидя. Милли-Лу подошла к холодильной камере, чтобы рассмотреть труп. Я последовала за ней. Усопшая была очень пожилой женщиной. «Вот только не может так быть», – подумала я. Одна нога не лежала на другой, они были чуть раздвинуты.
Я не эксперт в таких вопросах, но уверена, что трупное окоченение проявляется совсем не так. Обе руки были прижаты к бокам, руки вцепились в халат, точно усопшая куталась в него, чтобы не мерзнуть. Смуглая некогда кожа приобрела слабый пепельно-желтоватый оттенок.
– Миссис Кора Паттерсон, возраст – восемьдесят один год, – сообщила Дэни Вашингтон. – Ее привезли вчера ночью около двух, и она даже не начала оттаивать.
– Что за дерьмище?! – выдохнула я.
Я подумала, что Милли-Лу сейчас скажет, что мне придется заплатить пару баксов штрафа за ругань в рабочее время. Но вместо этого она задумчиво произнесла:
– Да, вот и мне кажется, что это дерьмище какое-то.
Она протянула руку, собираясь притронуться к лицу женщины, но судмедэксперт перехватила ее запястье.
– Не стоит. Если дотронетесь до нее голыми пальцами, повредите кожу. – Она передала Милли-Лу перчатки. – На них термоустойчивое покрытие.
Милли-Лу надела перчатки и на мгновение притронулась к руке и плечу усопшей, затем отпрянула.
– Я чувствую исходящий от ее тела холод. – Она вернула перчатки Дэни. – Но ведь ее одежда не заледенела!
– Это тоже очень странно, – согласилась судмедэксперт. – В основном, одежда примерзла к телу. Как примерзли бы ваши пальцы, если бы вы до нее дотронулись.
Я подошла к изголовью панели, чтобы разглядеть лицо женщины. Ее шея настолько заледенела, что голова не касалась подноса. Тело действительно словно источало холод – как источает жар тело человека, страдающего от лихорадки, только наоборот.
Склонившись к трупу, я увидела, что кое-где ее седые волосы надломились, словно стеклянные нити. Заиндевевшие волоски лежали на металлической панели, чуть сдвинувшись оттого, что шкафчик открывали и закрывали. Неужели они тоже заледенели?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});