– А животные Саманты и Марсии когда-нибудь болели?
– Когда-нибудь! Да они постоянно были больны! Каков поворот! А? Так, может быть, мне даже еще повезло в конечном счете, – очень грустно сказал Пит.
– Пит, подумай вот о чем. Женщина с больным любимцем – это все равно что женщина с больным ребенком. Она очень ранима в это время, а ты не можешь дать ей никакой эмоциональной поддержки. Тем временем «вет» становится для нее настоящим героем; он действует внимательно, заботливо и эффективно, от него исходит надежность, от него она получает необходимый совет и уверенность. Он лечит ее «крошку». А где же находишься ты, если тебя нет в студии, парень? Ты сидишь рядом с бесподобными «колесами» на вершине какой-нибудь горы в ожидании тех самых трех решающих минут заката, которые дадут тебе то самое освещение, которое необходимо, чтобы сделать хороший снимок. Или валяешься на дороге, а шофер-трюкач крутит машину вокруг, почти наезжая на тебя, так, чтобы ты смог снять задние колеса машины, которая плюет гравием прямо тебе в лицо. Итак, к кому обращались Саманта и Марсия в часы, когда они так нуждались в помощи? К «ветам».
– Но они ведь знали, где я нахожусь, – запротестовал Пит. – Да и что бы я мог сделать?
– Пит, слушай, – продолжала Джез. – Кто может прийти домой в любое время дня, когда женщина находится там одна со своей больной собачкой? Конечно, ветеринар! Кто выделяет сексуально заряженную ауру, обычную для доктора, извлекающего выгоды из некоего вида эмоционально-эротического состояния женщины? Но женщина вполне может заниматься с ним сексом, потому что он не ее доктор. Кто же он? Опять тот же «вет». Боже мой, Пит, они должны ловить больше женщин, чем медики какой-нибудь другой специальности!
– Я догадываюсь, что у меня не было никакого шанса.
Пит посмотрел на Джез с первыми признаками положительных эмоций на лице.
– То, что тебе надо, – это девушка, у которой нет никаких домашних животных.
– Девушка, которая пообещает никогда и не заводить животных в доме, – согласился Пит. – Вроде тебя.
– Что-то вроде меня, – согласилась Джез, думая о том, что постоянные разъезды не позволили бы ей держать дома даже рыбок.
– Ну почему у нас с тобой не получилось огромной, безумной, горячей любви, когда мы встретились впервые? – воскликнул Пит. – Все это время я предлагаю тебе свое сердце и тело, но ты так и не проявила никакого интереса. Что, есть другой?
– Нет, – категорично ответила Джез. – Ты и я всегда были друзьями и не можем стать любовниками.
– Чушь собачья! Мы бы составили великолепную пару. И пока еще можем. Предложение остается в силе, милая. Это, наверно, из-за Гэйба.
– О чем ты, дурачок? – пролепетала Джез.
– Брось, крошка, надо видеть, как он смотрит на тебя – зло, горько, задумчиво, голодно. А как ты психанула, когда Фиби хотела ввести его к нам, помнишь? Мэл и я догадались обо всем почти сразу.
– Вы, два старых сплетника, думаете, что знаете все на свете?! – вскипела Джез. – Вы как пара древних старух, сидящих на крыльце и мечтающих заглянуть в замочную скважину! Все мужчины болтуны! Вам что, нечем больше заняться?
– Для нас очень важно обмениваться информацией, – спокойно ответил Пит. – Должны же мы знать, на что способны женщины, с которыми мы сталкиваемся в жизни, чтобы они не смогли застать нас врасплох. Мы с большим почтением относимся к вашей способности разрушать наши жизни.
– Но ты же ни черта не знал о ветеринарах.
– Неблагородно с твоей стороны, Джез, но на этот раз я тебя прощаю. А как у вас с Сэмом? Коллеги намекают на необыкновенную страсть...
Джез задохнулась от возмущения, но не смогла обидеться на Пита. Они слишком долго были друзьями.
– Сэм – хороший малый, – ответила она. – И он мне очень нравится.
– Но?..
– Никаких «но». Простая констатация факта.
– Но я слышал «но» в твоем голосе, – настаивал Пит.
– Пит, ты кое-что должен понять в отношении Сэма. Он живет в мире, в котором никогда не будут жить другие – ни ты, ни Мэл, ни кто другой, кого мы знаем.
– Неужели? Он только что купил «Феррари» по моему совету – что скажешь, а?
– В мире красоты, Пит, – терпеливо продолжала Джез, – Сэм настолько хорош, что никто не может относиться к нему нормально. Он говорит, что женщина может понять... почти понять его, но ему невероятно трудно объяснить что-либо мужчине.
– Постой, – сказал Пит. – У меня, например, с ним отличные отношения. Может, потому, что я тоже красавчик?
– Говорил ли ты с ним о чем-нибудь, кроме машин?
– Для меня ничего другого не существует.
– Ты мог бы постараться узнать Сэма получше, но тебе это даже не приходило в голову, не так ли?
– В следующий раз.
– Нет, ты этого не сделаешь. Он слишком красив, чтобы какой-нибудь мужчина захотел познакомиться с ним поближе. Это получается бессознательно или, наоборот, сознательно. Фактор зависти. – Джез вздохнула. – Сэм говорит, что разговоры с мужчинами всегда натянуты или поверхностны в лучшем случае, потому что они даже не глядят на него – они буквально не смотрят ему в лицо или в глаза – так, как делают в разговоре с другими... Они боятся, что он подумает, будто они им любуются. И они не хотят говорить с ним о женщинах, ибо предполагают, что он легко завоюет любую. И они думают, что он слишком красив, чтобы иметь хоть капельку мозгов, поэтому не говорят с ним о серьезных вещах... Только о спорте, машинах и погоде. Единственный мужчина, который говорит с ним серьезно, это его бизнес-агент, и то только о деньгах. Это ужасно – быть красивым!
– Да, действительно, – сочувственно произнес Пит.
– И становится все хуже. Сэм не просил родиться красивым, это как какое-то проклятие. Он ничего не может поделать, остается аксиома: никто, кроме его ближайших родственников, никогда не поймет, что же он собой представляет. Он – как какой-нибудь уродец. Люди украдкой разглядывают его, как животное в зоопарке. Знаешь, большинство людей пугается при встрече с ним – совершенная красота действительно пугает людей, они суетятся вокруг, как будто он не из той же плоти и крови. Но что он может сделать, как переубедить их, не давая при этом понять, что он знает, почему они ведут себя так? Так что это – как чемодан с двойным дном. Боже, как я ему сочувствую!
– Вы часто обсуждаете эту проблему? – заинтересовался Пит.
– Естественно... Он никак не может избавиться от этих мыслей, а при таком росте популярности, как в последнее время...
– Но ведь ты понимаешь его, не так ли? Разве этого не достаточно?
– Сэм говорит, что даже я не могу до конца, по-настоящему, понять, на что это похоже. Он считает, что мне повезло – я просто хорошенькая: это в пределах понимания. Но если бы я была действительно красива, как, скажем, Мишель Пфайффер, я бы его поняла по-настоящему. Хотя все считают красавицу женщину более естественным явлением, нежели красавец мужчина.