— Чего, уже приплыли? — Беда спрыгнул с пульта и пошлепал к выходу, прихватив фонарь. — Эй, великое умертвие, повелительница неживых, могла бы и поближе подвести!
Шадде только обессилено клацнула зубами в ответ.
Снаружи оказалось темно, мрачно и бесперспективно, потому что темно. Луч ниморского фонаря бессильно растворялся в воздухе, едва освещая крошечный каменный пятачок среди безбрежного океана мрака. Нас окружало пустое, гулкое пространство, в котором дул прохладный, слабый ветер; но я не видел звезд и не чувствовал запахов травы, земли или леса. Похоже, это большое подземелье или пещера; подболотная консерва остановилась у карниза, идущего вдоль неровной каменной стены без конца и края. Усиленная друидскими заклинаниями ниморская лоза опутала лодку целиком, вцепилась в валуны, удерживая ее на месте и превратив в болотную кочку.
— М-да, — глубокомысленно сообщил приграничник. Ильда столь же глубокомысленно кивнула, а потом умертвие и черный маг как по команде повернулись ко мне.
— Друид, — сахарным голоском пропела Шадде, проворачивая серебряное лезвие в тонких пальцах. Клок тины вместо подболотной лодки навел ее на самые нехорошие помыслы.
— Лоза, — терпеливо поправил маг, но умертвие только небрежно отмахнулась:
— Ты сказал, что Град желает договориться…
— Он просил это передать, — устало повторил я. Раз, наверное, в десятый. — И я действительно ничего не знаю о его планах и вообще не участвую в ваших играх. Можешь не верить, но это так.
Ильда единым текучим движением оказалась совсем рядом:
— Вот сейчас и проверим, — горло обожгло холодом, я непроизвольно дернулся и застыл, чувствуя, как острый край прорезает кожу. — Я подам Граду весточку. Если он не появится в течение суток…
Нежить отступила, небрежно стряхивая в туман капли крови и провела пальцем по шее:
— Я пришлю ему твою голову.
— Да что же вы все кровопийцы-то такие? — я с досадой потер царапину, всматриваясь в то место, где мгновение назад стояла Шадде, но она уже исчезла, беззвучно и бесследно.
— Знаешь, почему ее звали Кровь Тьмы? — Беда, как обычно, был готов поддержать и посочувствовать.
— Потому что она умела управлять водой…
— Глотки она любила резать, — маг повторил движение Ильды. — И еще раньше ее звали просто — Бритва.
О, да, кто бы сомневался. Видать, имя из тех далеких времен, когда среди черных еще не настолько распространилась мода на пафос.
— Почему колдунам так сложно запомнить имена? — я и сам не знал, почему спросил именно этот, самый пустячный и никчемный вопрос; может быть, потому, что мне требовалось зацепиться хоть за что-то реальное и простое.
— Я так понимаю, мы для них все на одно лицо. Собственная магия мозги забивает, — Беда махнул мне рукой, предлагая следовать за ним, и пошел вдоль карниза, беззаботно что-то напевая. Я представил, как отбираю у приграничника фонарь, бью его фонарем по башке и делаю ноги… чтобы заблудиться в подземелье и погибнуть от холода, если не от рук бродящей поблизости Ильды… и потащился следом.
Выбора нет, и Беда понял это гораздо раньше.
— Интересно, есть ли в Бездне отдельное местечко для предателей? — риторически вопросил я в пустоту; судя по обстановке, до места жительства Зверя тут недалеко.
Маг споткнулся:
— Разве я кого-то предал, м?
Сложнее сказать, кого он не предал.
— Колдуны уже не в счет?
— Чтобы предать, нужно быть на чьей-то стороне…
— Удобная логика.
Видно, мои слова его чем-то задели.
— Невинных среди них нет.
— И говорит это наш последний оплот нравственности и чести… Беда, ты же их всех убил. Тебе это никак… не беспокоит?
Он передернул плечами:
— Я — черный маг. Они бы сделали для меня то же самое.
Беседа увяла. Впрочем, на карнизе, вскоре превратившемся в узкую полосу, по которой едва можно было пройти боком, а потом в беспорядочную груду камней, осыпающихся под ногами, много не поговоришь. Я только старался не упускать свет фонаря из виду и сильно не отставать от мага, скачущего по обломкам как горный тушканчик.
— Уже скоро, — Беда забрался по качающуюся глыбу и подал мне руку. — В это раз далеко застряли.
Я презрительно отвернулся и проклял все на свете, пока самостоятельно забирался на эту каменюку и сползал с той стороны. Но это, разумеется, ничуть не пошатнуло мое намерение игнорировать двуличного выродка… вот только если кто-то из-за этого страдал, то уж точно не он. Не особо расстроившись, черный маг подошел к маленькой деревянной лодке без руля и весел, замершей у берега, и поставил фонарь внутрь.
— Залезай.
Еще не конец пути. Понятно, почему Ильда уплыла, бросив нас добираться утомительным человеческим путем; я прикусил язык, сдерживая мириады вопросов, и последовал совету. Беда прыгнул следом, привычным движением оттолкнув лодку от берега.
И сразу воцарилась тишина. Деревянная скорлупка бесшумно скользила по черной глади, сама по себе, и только блики света на расходящихся от носа волнах отделяли воду от воздуха. Я скорчился на корме, обхватив себя руками и пытаясь хоть немного согреться; сейчас, когда не нужно было двигаться, в мокрой после купания в озере одежде стало совсем холодно. Не оставляло ощущение, что утлая лодка неподвижно висит в пустоте, где нет ни верха, ни низа, среди древнего мрака, покоя и безмолвия, которые века не нарушали лучи солнца. Тишина. Потерянность. И одиночество. Беда сидел на носу, напротив, и мурлыкал очередную песенку; фонарь стоял за его спиной так, что лицо мага оказалось в тени, но мне упорно казалось, что он ухмыляется. Ниморский гимн, в котором то и дело мелькало что-то про народ и борьбу, почему-то не звучал диссонансом, как и Беда казался удивительно своим в этом месте.
Ниморцы постоянно с чем-то боролись. Им плохо жилось там, в своей тундре, в болотах и на берегу северного неприветливого моря, плохо жилось среди нас, с нашей магией и колдунами, и вряд ли хорошо в метрополии, иначе бы они оттуда не сбежали. Вот только жизнь других, не иначе как из чувства справедливости, они старались делать еще хуже…
Я не собирался унижаться и выспрашивать, куда меня к демонам тащат и что там со мной будет, решив, что рано или поздно туда попаду и сам все узнаю. Все равно от меня ничего не зависит. Опять. Щепка, которую несет бурный поток и которой остается только надежда, что впереди не окажется водоворот. Пожалуй, единственное решение во всей своей жизни, которое я сделал по собственной воле — это побег из башни. Как показало прошлое, предпосылки были правильными, но вот реализация…хм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});