– Я в восхищении! – остолбенел Шарль, появившись из зазеркалья. Ошеломляюще элегантный алый фрак необыкновенно шел ему. Он подхватил Маргариту под руку, забормотал: – Разрешите, королева, дать вам совет. Среди гостей будут различные, ох, различные. Но никому, Марго, никаких поблажек и никакого вашего хваленого всепрощения. Они не любят этого. Злодеи злодействуют в расчете на заслуженное, масштабное наказание. А где им еще, бедолагам, воздастся по заслугам, как не у нас? Не обманем же их ожидания!
– Я постараюсь, – обещала Маргарита, стиснув для убедительности кулаки.
– Вот так и держать! – одобрил кулаки явившийся Батон. Он сохранил полное кошачье достоинство, но не преминул облачиться в такой же, как у Шарля фрак. Правда, фалды его были так длинны, что Батону пришлось изящно подхватить их коготком, словно балерине юбки. Особенно забавно выглядели его задние лапы в лаковых бальных туфлях.
Оба кавалера посмотрели на Маргариту с опереточным восхищением и скомандовали:
– Пора на выход, Ваше величество!
– Пора! – храбро воскликнула Маргарита и тут же шагнула в полную темноту. Когда она кончилась, Маргарита увидела тропический лес, наполненный зеленым влажным сумраком. О ноги терлись лоснящиеся черные пантеры, вперед забегал, оглядываясь и подобострастно мурлыча, гривастый лев. Но ни одного ползучего гада, ни одного вредного насекомого не было в этом лесу. Почтительно прокладывавшие королеве путь Шарль и Батон успевли срывать какие–то фантастические цветы и бросать к туфелькам своей дамы. Батон даже сорвал, быстро сжевал и тайком сплюнул некое вонючее тропическое растение.
– Мерзавцы хвалят этот поганый дуран. Лицемеры! Уж лучше отведать московские беляши у привокзальной торговки.
– А ты не хватай, что не положено и не задерживайся. У меня манишка от жары к груди припаялась. Сплошная синтетика, – проворчал не слишком радовавшийся прогулке Шарль, успевший, однако, вдеть в петлицу крапчато–белую глазастую орхидею.
Лес быстро кончился, и его банная духота тотчас же сменилась ледниковой прохладой, приятно овеявшей тело. Маргарита зажмурилась – так ослепительно сияла вокруг белизна. А потом тихонько подняла веки, огляделась и ахнула, схватившись за голову. Такой простор и такие краски невозможно было и вообразить! Наверно, нечто подобное испытывает муха, попав в центр хрустальной люстры под куполом Большого театра. Маргарита и ее спутники стояли на самом Северном полюсе. Все льдины оказались прозрачными и воды под льдинами просматривались до головокружительной пропасти дна. В глубине мелькали стаи причудливых рыб, колыхали плавниками и щупальцами морские чудища, царственно извивались облаченные в нежные вуали трехметровые медузы. Все это лишь изумляло, а приводило в трепет иное – гигантский шатер небес, сплошь расцвеченный северным сиянием. Радужными фейерверками над головой проносились разноцветные сполохи, а хрустальные льды и океанские глубины отражали их. Все это великолепие звучало мириадами колокольчиков и пахло мартовской сосулькой, тайком схрумканной на школьном катке. Голова сладко кружилась, тело стало совсем невесомым.
– Впечатляет? – заглянул в лицо Маргарите кот, любуясь пробегающими по ее чертам отсветами.
– Дивно… – спохватившись, Маргарита закрыла распахнутый от удивления рот.
– И что бы вы пожелали, королева, увидеть здесь еще? – услужливо ждал распоряжений Шарль.
– О–о–о… – растерялась загипнотизированная сиянием небес Маргарита. – Наверно, медведей?
– Дались они вам! – удивился кот. – Просили бы устроить явление святого.
– Но… – растерянно пожала плечами Маргарита.
– Полагаете, мы бы вам отказали? Ничуть. Вот только никто из данных субъектов к вам не явился бы! – весело доложил Батон, фрак которого от разноцветных сполохов все время менял цвет.
– Не явился бы, – согласилась Маргарита.
– А ведь вы даже не спрашиваете почему, – вмешался Шарль. – Объясняю. Как свидетельствуют исторические факты, святые и даже самые высокие чины Небесного департамента являются к пейзанам, истомленным воздержанием пустынникам, и прочим людям с ослабленной мозговой деятельностью. Мыслящей же интеллигенции, к которой вы себя, королева, несомненно относите, являются исключительно черти.
– Почему? – нахмурилась Маргарита, вспомнив Ивана Карамазова и максимовских героев, преследуемых Гнусами.
– Святым угодникам чистейшая вера нужна. Витиеватости мысли, сопровождаемой сомнениями, они страсть как не любят, – поспешил с информацией кот. – А черти к мыслям, как на мед липнут. Сомнения их прямо так и влекут. Питательная это для них почва. Смекаете, королева?
Маргарита рассмеялась рассыпчато, кокетливо – рассуждения о взаимосвязи веры в чудо с коэффициентом интеллектуальности ее сейчас совсем не интересовали. Что здесь – курилка Ленинки или Политехнический музей? Да разве вообще можно думать о чем–либо, когда ты – совершенно нагая и великолепная, как богиня из Лувра, стоишь своими фиалковыми башмачками на хрустальной льдине среди сверкающих кристаллов, а рядом – кавалеры – лучшие из возможных, такие смешные, такие невероятно алые в длиннохвостых фраках на искрящейся белизне льда!
– Ничегошеньки я не смекаю. В этом сияющем чертоге я чистый "ботаник" – ни малюсенькой мысли. Подходящий объект для святейших чудес, сказала Маргарита и всплеснула руками: – Смотрите, к нам идут!
– Но это явно не крестный ход, – присвистнул кот. – Медведи, королева, всего лишь белые медведи!
Медведи оказались плюшевые и разновеликие – от двухметрового увальня до ручных малышек и все окружили гостей, как цыганский табор. Самый крупный, держащий в лапах поднос с рюмкой, затянул величальную голосом молодого Сличенко. Смотрел же он на Маргариту влюбленными глазами Паратова–Михалкова и выделывал короткими лапами ловкие па. Вожака слаженно и громко поддержали остальные: "Хор наш поет припев старинный, льет шампанское рекой, к нам приехал наш любимый, Мргрит Валдсыч дорогой!"
– Ну медведи! Во, народ – чукчи! – возмутился Батон. – Коты никогда таких оговорок не допускают.
Хохоча, Маргарита выпила шампанское и тут же сияние исчезло, а вокруг вместо льдов образовались просторы бального зала – пустого и гулкого.
– До прибытия гостей мы хотели бы ознакомить вас, королева, с проведенной работой по оформлению интерьера, – Шарль развел руками. Дистанция огромного размера.
Маргарита не смогла оценить масштабы зала – он был огромен и великолепен. Пол выглядел как полированное золото и блестел до рези в глазах. Сверху свисали серебряные сталактиты, по которым бегали солнечные зайчики, хотя уходящие в неведомое своды, окутывала ночная тьма. Никаких украшений в зале не замечалось, кроме массивных и очень странных колонн, выстроившихся по окружности. Высокие цилиндры из толстого стекла, поднимающиеся в необозримую высь, были превращены в аквариумы. В них, среди гирлянд изумрудных водорослей, мелких, сказочно причудливых рыбок, плавали какие–то чудища. Их тела покрывала дряблая бородавчая кожа, короткие лапки судорожно скрючились, а лица… Маргарита отшатнулась, вцепившись в локоть Шарля. В аквариумах бултыхались уродцы со знакомыми каждому россиянину лицами. Банкиры, клявшиеся с экрана телевизора в непорочности своих намерений, министры, вравшие, не моргнув, о стабилизации рубля, выплате задолженностей, повышении среднего уровня и чего–то еще общественно необходимого. Политики, не знавшие удержу в обещаниях и не умевшие краснеть при открытии на них уголовного дела, олигархи, так мужественно отстаивающие свободу слова… Лица кривлялись, высовывали языки, подмигивали и что–то кричали. В мелькании зеркальных зайчиков обозначилось нечто большое и розовое.
– Но это же президент! – ужаснулась Маргарита, заметив улыбавшееся ей сквозь стекло аквариума большое простодушное лицо.
– А как же! Прием на высшем уровне! – хвастливо заверил Батон и послал президенту лапкой воздушный поцелуй.
– Умоляю, отпустите его. Он старый. Он не виноват. Он хотел, что бы все было хорошо. Но не смог. Никто бы не смог!
– Вот что мне в вас нравится, королева, – закатил от восторга глаза Шарль, – так это несокрушимый пессимизм. Полное отсутствие веры в лучшее будущее. Президента, так и быть, мы отпускаем. Время его власти уже истекает. И ведь верно замечено: никто бы не смог и никто не сможет. Хотя вот этот миляга полагает обратное. Считает себя спасителем отечества, знающим рецепты. Ах, такой славный, но к сожалению – некондиционен. Вялотекущая шизофрения.
В отдельном аквариуме находился кудрявый лидер одной из фракций, знаменитый, среди прочего, своими притязаниями на титул российского секс–символа. Лидер метался в стеклянном цилиндре, делал неприличные движения и раззевал рот.
– Он, кажется, поет?
– Выражает восхищение. Ну… Хочет поделиться соображениями с королевой относительно реформ. Советует начать с ликвидации иностранцев и расширения границ, – Батон включил звук.