Лишь одна девочка, сидевшая у окна, смотрела в темноту зоркими глазами. Она была смуглой, гибкой, нежной и уже хорошо знала, что такое потери и горе. Сироту, найденную среди трупов в доме, взорванном исламскими террористами, везли в Европу сопровождающие благотворительного фонда. Девочка не могла спать – перед ее глазами, стоило лишь опустить веки, снова взрывался и погибал ее мир. Но вот откуда–то потянуло ароматами луга и взрывы исчезли. В разлившейся лазури девочка увидела свое будущее. Она вырастет, встретит единственного любимого и ни за что не потеряет его. Она станет называть его Мастером…
Игрушечный автомобиль обогнал самолет. Девочка улыбнулась и тихо уснула. На ее коленях дремал незнамо откуда взявшийся розовый мишка.
Маргарита точно знала, куда летит. Огромное мрачное здание Онкологического центра возвышалось над спящими домами. В окнах лестничных клеток и комнат дежурных ярко горел голубой неон. Серый исполин был похож на спящую крепость.
Высчитав этаж, Маргарита приблизилась к стене и заглянула в окно комнаты медсестры. Все было ослепительно чисто и неприятно. Стеклянные шкафы с медикаментами, пластиковый стол, капающий кран над раковиной, узкая клеенчатая кушетка. На кушетке, подтянув к животу ноги и укутав их рясой, спал мелкий худой священнослужитель. Из–под полы выглядывали ступни в шерстяных, аккуратно заштопанных носках, под щеку батюшка положил толстую папку с надписью по корешку "Анализы отделения нейрохирургии". Пегая жиденькая борода топорщилась над бледным не молодым, но и не старым лицом.
Ведьмовской своей сущностью Маргарита угадала, что человек этот устал, что трудится он здесь за совесть, поддерживая, как может, братьев и сестер на краю бездны. Наверно, убеждает, что бездны нет, а есть вечный, вечный свет.
Маргарита припарковала автомобиль к окну, тихонько отворила фрамугу и шагнула в комнату, прихватив корзину с бумажками. Поставила ее у изголовья спящего, не сомневаясь, что он раздаст счастливые сны страдающим. Если и нет вечного света, то есть вечный сон. Пусть он будет радостным.
Взгляд Маргариты привлек пузырек в стеклянном шкафчике. Она знала, что хранящиеся в нем капсулы способны избавить от страданий. Навсегда, если воспользоваться неумело. Разумеется, дверцы были старательно заперты, но что остановит ведьму? Маргарита достала флакон и, вернувшись в автомобиль, спрятала его. Затем набрала полную охапку тюльпанов, тем же путем вернулась в комнату и проскользнула в коридор.
Здесь горели вдоль потолка, тихо потрескивая, холодные лампы. Какой–то исхудалый человек сгорбившись сидел возле стены, обреченно глядя в пустоту. Все пронизывал знакомый запах больницы. Запах беды, надежды и последнего животного страха – страха измученного обреченного тела – ударил ей в ноздри. Маргарита стала обходить палаты, оставляя на тумбочках сказочные цветы, заглядывала в спящие лица, избегая открытых, страдальческих, не видящих ее глаз.
Анечка спала, подсунув под щеку ладошку. Как в детстве. По подушке разметались завитки черных волос. Маргарита положила свою невесомую руку на лоб сестры и прошептала: "Все будет хорошо, детка". И вообразила, как утром принесет ей Леша обнаруженные у своей кровати цветы, как загалдит весь этаж, всполошенный с неба свалившимся даром. Люди улыбнутся и подумают: теперь все пойдет совсем по–другому…
Боясь расплакаться, Маргарита вернулась в автомобиль и больше уже не открывала глаз до тех пор, пока машина не остановилась и знакомый скрипучий голос ни произнес:
– Наконец–то!
Крышу Дома заливала стоящая высоко в небе полная луна. Москву окутывала глубокая ночь. Даже шум автомобилей не доносился снизу.
– Заждались, – Амарелло подал ей руку. – Фу, да вы вся в паутине, королева.
Стряхивая серые клочья с волос и озябшей кожи, Маргарита вздохнула это было все, что осталось от лунного платья. Зябко обняв плечи руками она с недоумением оглядела спящий внизу город.
– Уже должно быть утро!
– У кого это должно? – Амарелло накинул на обнаженные плечи Маргариты длинную меховую накидку.
– Прошло много, много часов… – задумалась Маргарита.
– Ровно тра–та–та–надцать минут. Запомните, драгоценная, ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Особенно в вещах несомненных. Манипуляция с временем – самая простая процедура. Достаточно попридержать Земной шарик.
– Выходит… – она последовала за ним в оконце чердака и далее по темным захламленным помещениям. – Выходит…
– Да, да! – Амарелло распахнул перед Маргаритой дверь знакомой квартиры. – Бал еще впереди!
Глава 25
Совсем по–иному текло время для Лиона Ласкера. Минуты застревали, как косточка в горле, а часы растягивались стоматологической пыткой.
После визита в Козлищи Анатолий Лаврентьевич не отпустил Ласкера домой.
– Тебе парень, сейчас покой нужен. И хорошая охрана. Вокруг вашего сеанса поднялась волна. – Сообщил он, сопроводив ученого в подвал какого–то развалющего корпуса на территории заброшенной фабрики. Кирпичные корпуса с выбитыми стеклами и обугленными стенами напоминали о Зоне из "Сталкера". Перед тем, как нырнуть во тьму вонючего подъезда, Лион глянул на небо с прощальной тоской. В дурных намерениях своих "попечителей" он уже не сомневался.
Помещение, в котором поселили Ласкера, комфортом не отличалось полуподвальная сырая комнатенка с раскладушкой, столом и стулом традиционной конструкции эпохи развитого социализма. Первым делом, дабы проверить степень жесткости заключения, Ласкер постучал в запертую дверь и деликатно попросился в туалет. Ему неохотно открыл весьма неприятный юноша с лицом пудовой гири, молча сопроводил в конец мрачного, хлюпающего под ногами коридора. Указал на полуразрушенный унитаз за сорванной дверью, но отойти отказался, стоя чуть ли ни впритык за маленьким, едва доходящим ему до плеча, Ласкером. Лион демонстративно помочился, а вернувшись в свой "номер" воспользовался металлическим стулом, что бы изменить интерьер в худшую сторону – обколотил штукатурку на стенах, испортил дверь и добился появления своего стража.
– Будешь базланить, козел, побью, – сказал тот, жуя резинку и растопырив перед лицом ученого гигантскую пятерню.
– Требую встречи с главным, – напыжился Ласкер.
– Будет, – пообещал вдумчивый юноша. – Все будет.
И действительно, следующим, кто посетил узника, оказался сам Альберт Владленович. Он опасливо окинул взглядом произведенный в подвале беспорядок, неприязненно повел носом и кивнул сопровождавшему его хлопчику:
– Обеспечь комфорт, Юран.
Юран исчез и скоро явился со стулом, подсунув его под зад Пальцева. Тот сел, заулыбался виновато и заискивающе.
– Я просил поселить вас в апартаментах "У Патриарших". Анатолий Лаврентьевич настоял на строжайшей конспирации. Вы уж потерпите, дорогой, пару дней. И выскажите мне свои пожелания – обед, напитки, телевизор?
– Благодарю. Здесь весьма уютно, – Ласкер встал у разбитой им стены в позе скучающего на балу Онегина. Рядом горбился Юран, собирая в картонную коробку обломки штукатурки.
– Сами понимаете, в каком бандитском государстве мы живем, – продолжил расшаркиваться Пальцев. – Мне приходится прилагать огромные усилия, что бы сохранить наш эксперимент в тайне. Я поставлен в жесточайшие рамки.
– Отлично понимаю, – глядя очень нагло, подтвердил Ласик.
После этого состоялась довольно пространная беседа, перерастающая из философской в практическую. В результате напряженной дискуссии о смысле жизни и анализа текущей политической ситуации, Пальцев выразил пожелание внести кое–какие дополнительные изменения в генератор и предложил инженеру солидное вознаграждение за компенсацию морального ущерба.
– Сеанс не состоится. Максим не будет помогать вам.
– Согласие уже получено. Ваш друг гостит у нас.
– Достали–таки, сволочи!
Внезапным выпадом в сторону собеседника, свалившим последнего на пол, Ласкер выразил отказ сотрудничать с Пальцевым. И был нокаутирован явившимся мгновенно Осинским. Пришедший в себя Ласкер тут же нашел для обидчика пару теплых пожеланий, садист же с явным наслаждением приложил к фейсу ученого свою тяжелую руку. После силовой разминки задача Лиона и всего эксперимента с генератором вцелом обрисовалась с предельной ясностью: Пальцев требовал от Ласкера подсоединить к прибору детонатор, да так хитро, что бы связь аппарата и взрыва тротила под Храмом не вызывала сомнений при дальнейшей экспертизе, но ни в коем случае не была обнаружена Горчаковым.
– Вам не надо вникать в подробности, господин Ласкер, – уже скорее угрожал, чем уговаривал избитого ученого Пальцев. – Чем вы будете меньше знать, тем дольше будете жить. Не помню, кто открыл этот закон.
– Твой Гнусарий, – Лион высморкался кровью. – Вы предлагаете мне подставить друга?