— Как ты? — заботливо спросил Айнвор.
Нет, говорить Морис вовсе не мог – кровь по-прежнему бултыхалась где-то сразу за языком. И он просто показал всем «фак».
— Он в порядке, — улыбаясь, перевел с языка жестов Рондвир.
— Виз, ты тоже ложись, — сказал Лонгаронель.
Стащив сапоги, путь до подушек дварр проделал также на четвереньках. Мориса не могла не порадовать осторожность его движений, в которой явственно читалась боязнь расплескать содержимое желудка.
— Спите, — произнёс Элестайл, и компания обратителей удалилась, нимало не поинтересовавшись, желали ли их подопечные отойти ко сну.
Проснулся Морис от ощущения, что на него кто-то смотрит. Обычно такие мелочи не тревожили его сна, но, видимо, проспал он уж очень долго. Открыв глаза, встретился взглядом с Визом, лежавшем на матрасе напротив, заложив руки под голову.
— Я тебя разбудил? Извини, — произнёс дварр виновато. — Просто больше смотреть тут не на что.
— Интересно, который нынче час? — задался вопросом Морис. Ни окна, ни настенных часов в комнате не было. А мобильный ему велели не брать с собой.
— Мне кажется, что сейчас утро, — ответил Виз не слишком определённо. Однако у Мориса не имелось ни малейших предположений и насчёт времени суток.
— То есть мы продрыхли весь остаток дня и ещё ночь?! То-то я ощущаю столь острую необходимость отлить.
— Удобства за той дверью, — Виз указал взглядом. — А выйти в коридор можешь даже не пытаться – входная дверь заперта на совесть.
Одним движением Морис вскочил с матраса и направился в означенное помещение.
— Виз, скажи, неужели тебе совсем не было плохо, когда нас выпили едва ли не досуха? Неужели тошнота не подступала к горлу, когда нас накачивали кровью? Или ты, как индеец, – умрёшь, но не покажешь слабости?! — Морис вернулся в комнату, на ходу застегивая ширинку.
Дварр усмехнулся:
— Насчёт индейцев не знаю. Но мне порой сложнее проявить эмоции, нежели скрыть их. Я родился и вырос среди тех, кто считал эмоции и чувства лишними, глупыми...
— То есть вчера ты просто был самим собой?.. — с немного ироничной улыбкой резюмировал Морис.
Входная дверь отворилась, и внимание «узников» переключилось в её сторону.
— Доброе утро, — поздоровался Элестайл.
Вместе с ним пришёл лишь Лонгаронель.
— Ох, вряд ли оно доброе, — насупился Морис, с ненавистью глядя на запястье короля.
— В правильном направлении мыслишь, — язвительно улыбнулся Элестайл, естественно отметив его взгляд. — На протяжении какого-то времени в рационе у вас будет только кровь – на завтрак, обед и ужин. Готовы позавтракать?
— А если нет? — осведомился Морис.
— Если нет – будете завтракать неготовыми.
Глава 62
Россия, Московская область
— Что-то странное творится на этом вашем телевидении, — заметил Адельвурт, лежа на диване перед телевизором. — Какой такой аллерген у них там витает, что чуть ли не половина женщин ходит с опухшими губами?
Розовский бросил взгляд на экран, где вертелась очередная «красавица» с губками пропитой алкоголички.
— Этот аллерген называется модой, — поведал он с презрительной усмешкой.
— Мода?! — вытаращил глаза Адельвурт. — Ты хочешь сказать, что у вас в моденездоровыйвид?!
— Представь себе. Только нынче такие губы принято называть не опухшими, а пухлыми.
— Да как не назови, а выглядит однозначно отталкивающе. К тому же, пухлые губы это всё-таки другое. А тут налицо результат какой-то аллергии.
— Ну, вообще-то свой внешний вид они изменяют не посредством принятия внутрь или вдыхания какого-либо аллергена – в губы закачиваются специальные средства: силикон, биополимерные гели, гиалуроновая кислота... материалы и техники существуют разные.
— А результат один – уродство?
— Ну да, — скривил губы Розовский в презрительной улыбке. — Основная идея данной моды: женщина с пухлыми губами выглядит так, словно её только что целовали.
— Я бы даже сказал – безжалостно засасывали на протяжении пары часов, — подправил Адельвурт модный девиз. — Но мне вот иное стало интересно – что, ваших мужчин привлекают лишь те женщины, которых только что пользовал кто-то другой?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Розовский рассмеялся:
— Видимо. Раз другие не отказываются, значит, и мне должна сгодиться. Всё то же стадное чувство. Но вообще мода – это следствие, а причина – сама индустрия красоты. Должны же за счёт чего-то кормиться бесчисленные косметологические клиники. А губы – весьма доходный бизнес. Силикон сейчас уже мало используют. В основном – филлеры на основе гиалуроновой кислоты. Это наиболее щадящий вариант. Но поскольку данный материал природного происхождения, со временем он рассасывается в организме. То есть губы надо подновлять каждые полгода-год, а значит, клиники обзаводятся постоянными клиентками, уродующими себя регулярно. Ну кто ж откажется от моды, приносящей стабильный доход, в пользу такого идиотского, в смысле, не приносящего никакого дохода, понятия как естественность?!
— Ну, и как конкретно это делается? — полюбопытствовал Адельвурт.
— Можешь посмотреть в Интернете, — Розовский открыл ноутбук. — Конечно, я и сам могу рассказать тебе во всех подробностях. Но здесь зато наглядно – с иллюстрациями и даже с видео.
Открыв сайт какой-то клиники, он повернул ноутбук к Адельвурту. Тот прочёл название клиники.
— Но это ведь не твоя... — резюмировал он несколько удивлённо.
— Конечно, не моя. Возможно, ты не обратил внимания на девиз нашей клиники, висящий при входе. Там написано: «Мы не уродуем людей». И это не только отражения статистики по отсутствию у нас неудачных случаев, но также и отказ всем дурам, желающим «приукрасить» себя подобным образом. Мы занимаемся тем, что устраняем последствия трагических происшествий и природные дефекты. А армию губастых куриц пускай клепают другие. Я, видишь ли, за красоту, а не за моду и, поскольку клиника – мой не единственный бизнес, могу себе позволить иметь принципы.
— «Современные каноны красоты требуют, чтобы у девушки были пухлые губы», — прочёл Адельвурт первую фразу статьи. — Потрясающе! Кто вообще такие эти каноны, чтобы чего-то требовать?! — презрительно возмутился он. Но читать, тем не менее, продолжил.
Розовский закурил, дабы воздержаться от комментариев и не мешать альтеранцу вникать.
— Всё, меня сейчас стошнит! — воскликнул Адельвурт минут через пять.
— От описания процедур? — признаться, Розовский полагал, что у мага, немало повидавшего за свою жизнь, нервы покрепче.
— Нет, от их результатов. Ну вот как,какможно по собственной воле сотворить с собой такое?! — он повернул ноутбук к Розовскому, демонстрируя иллюстрации из статьи. — Честно скажу, мне бы поцеловать эти подушки в голову не пришло. Губы девушки должны быть всё-таки как-то соразмерны твоим... а не поглощать их. С тем же успехом можно облизывать парочку слив – только я, извините, не фруктофил.
— Да, ощущения, прямо так скажем, не слишком приятные, — подтвердил Розовский. — Насчёт несоразмерности это ты очень верно подметил – реально как-то теряешься на фоне данного гигантизма. А ещё, конечно, коробит от самого факта, что целуешь какую-то химию.
— Пробовал? И что ж тебя сподвигло?!
— Чистое любопытство, — улыбнулся Розовский.
— Нет, меня бы любовь к экспериментам так далеко не завела, — саркастически заявил Адельвурт. Он перешёл к следующей фотографии: — Ну а эта! Была вполне нормальной себе девочкой. А стала... — Адельвурт задумался, подбирая определение.
— ...Гламурным нечто, — подсказал Розовский. — И губы не единственный её ужас. Здесь безнадежность пустоты просто сверкает и переливается – за километр видать. — Он что-то написал в поисковике и показал Адельвурту следующее фото: — А как тебе такое?
— Всё, Андрей, хватит! — взмолился альтеранец. — Мой организм реально на грани.
Однако Розовский был беспощаден и всё-таки продемонстрировал ему ещё одну фотографию. Адельвурт лишь изобразил рвотный рефлекс, не видя смысла выражать своё мнение словами.