Читать интересную книгу Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

– Ладно-ладно, – сдался я. – Убедили. Уран, значит, уран. Но, насколько я понимаю, это всё теории. Вернёмся к фактам: Доди вёл переговоры с этим, как его… Дратковичем. До чего они договорились?

– Они не договорились. Драткович всё это время вёл себя очень странно. Он не отказывался от переговоров, но каждая встреча заканчивалась с нулевым результатом. Формально у аль-Файеда не было оснований обращаться со своим предложением к другим лидерам оппозиции, а Драткович тем временем продолжал юлить, изворачивался и категорически не желал давать каких-либо гарантий. Создавалось впечатление, что серб просто тянет время. Так продолжалось в течение всего июля, и в августе Босс приказал нам разобраться в этой ситуации…

«Боссом» Рихо Эвер называл только одного человека в мире – моего отца.

– Стоп, – твёрдо сказал я. – Вот теперь, пожалуйста, медленней.

Наши отношения с отцом были, по меньшей мере, сложными. Он не принимал моего Пути, а меня категорически не устраивала Империя Дюпре, которая стала для отца делом всей жизни. В прошлом я неоднократно сталкивался с надводными частями того айсберга, который представляла собой эта Империя. О той её части, которая оставалась скрытой от моих глаз, можно было лишь догадываться. Папа не зря уже много лет входил в число двухсот самых богатых людей мира. Везде, где возникал запах денег, незамедлительно всплывало имя «Дюпре». В том или ином контексте. Я наверное знал, что отец сотрудничал со всеми возможными спецслужбами мира, точно так же, как и со многими преступными синдикатами. Хотя слово «сотрудничал» в данном случае не слишком уместно, отец работал с этими организациями, причём работал до тех пор, пока ему это было выгодно. Не зря его собственная служба безопасности, которую возглавлял Рихо Эвер, насчитывала несколько тысяч служащих и была подготовлена и обеспечена почище иной государственной спецслужбы.

Но каждый раз, когда мой жизненный путь пересекался с дорогами отца, я в результате оказывался в таком дерьме, что дальше было просто некуда. В Ливии я фактически предал доверившегося мне человека, в Амстердаме меня подставили, а два года назад в Риме я вообще чудом остался жив, несмотря на все уверения Рихо, что мне «абсолютно ничего не угрожало». Вспоминая свой недавний разговор с Чарльзом и подозрительный запашок этой истории, который мне тогда почудился, теперь я уже точно мог сказать, кто именно заложил «дохлого медведя» в соседние кусты. Одним словом – «здравствуй, папа».

– Почему отца интересовали эти переговоры? – напрямик спросил я.

Но Рихо лишь покачал головой.

– Понятия не имею. Босс желал, чтобы миссия Доди увенчалась успехом, но зачем, почему… Это меня не касалось.

– И что было дальше?

– Он снова послал меня в Италию. И не просто в Италию, а на Сицилию! – Рихо грязно выругался, что было ему совсем не свойственно.

Насколько я понимал, это задание он получил сразу вслед за событиями в Милане и Риме, в которых я принимал живейшее участие. Рихо просидел тогда в Италии несколько месяцев, возненавидев эту страну всеми силами своей эстонской души. А вместо заслуженного отдыха его вновь загоняют в ненавистный «сапожок», да ещё в самую жару… Да, Рихо можно было посочувствовать.

– Правда, я там недолго просидел, – продолжал Рихо. – Нашлась масса причин свалить в Геную, съездить в Белград, потом в Париж, затем снова в Белград. Слушай, ты когда-нибудь пробовал виньяк?

– Это ещё что за дрянь? – насторожился я.

– Похоже на бренди, – подсказал Дмитриев и уточнил у Рихо: – Если это тот напиток, который вы привозили мне в клинику?

– А, я и тебя угощал? – обрадовался Рихо. – Эх, Андре, настоящий виньяк гонят только в одной деревне, километрах в ста от Белграда. И я тебе скажу, это такая вещь…

Он мечтательно закатил глаза, а я в этот момент взглянул на Дмитриева. Поймав мой взгляд, майор, которому посчастливилось пробовать это пойло, выразительно скривился. «Редкая дрянь», – прочитал я по его губам. Как хорошо всё-таки иметь живого свидетеля.

– Ладно, отвлекись от воспоминаний, – встряхнул я уплывшего вдаль эстонца.

– Словом, мне удалось раскопать удивительные вещи, – продолжал Рихо. – Оказалось, что этот самый Драткович был подставлен Доди в качестве партнёра по переговорам специально, и сделало это ЦРУ. Почему-то американцам очень хотелось сорвать эти переговоры, но так, чтобы Эмираты ни о чём не догадались. Всех деталей я выяснить не успел, но доказательства того, что Драткович специально затягивает переговоры с Доди, были у меня в руках. В конце августа я попросил разрешения Босса на непосредственный контакт с Доди аль-Файедом. Босс согласился, и 28 августа мы встретились с Доди на Сардинии, где он якобы отдыхал с Дианой Спенсер. Я выложил ему свою информацию. Естественно, он схватился за голову, обещал сделать из Дратковича какое-то восточное кушанье, словом – повёл себя так, как мы и предполагали. Для пущей уверенности я предложил ему встретиться с человеком из ближайшего окружения Дратковича и убедиться во всём лично. Мы договорились, что 30 августа он прилетит в Париж, и я организую эту встречу. Что было дальше, тебе отчасти известно из газет. Доди действительно прилетел в Париж, но встретиться нам так и не удалось.

– Как вы вышли на аль-Хауля? – спросил я.

– Долгая история, – отмахнулся Рихо. – Доди погиб 31 августа, естественно, все переговоры прекратились, а в середине сентября, перед самыми президентскими выборами в Югославии, Драткович неожиданно выходит из коалиции «Заедно». Оппозиция получила удар ниже пояса, от которого так и не смогла оправиться. На выборах победил Милошевич, а около года спустя Драткович неожиданно для всех вошёл в состав его правительства.

– Один момент, – остановил я его, пытаясь одновременно поймать мелькнувшую было мысль, – это тот Драткович, который сейчас возглавляет югославскую делегацию в Рамбуйе?

– Он самый, – кивнул Рихо. – И думаю, он по-прежнему работает на американцев.

Глава четвёртая

Тишину, наступившую в гостиной после слов Рихо, нарушил слабый звук телефонного звонка. Повинуясь отработанному рефлексу, я протянул руку, чтобы достать свой телефон, который лежал на журнальном столике. Одновременно зашарил по карманам своего пиджака встрепенувшийся Дмитриев, и в руке Рихо неизвестно откуда возник миниатюрный телефон, смешно смотревшийся в сравнении со внушительными габаритами его хозяина. Выиграл этот гейм эстонец, потому что зазвонил именно его телефон. Ответив, Рихо пару секунд молча слушал говорившего, затем обернулся ко мне:

– К твоим дверям направляется какой-то китаец. Спрашивают, что делать?

– Успокой своих церберов, – улыбнулся я. – Этот парень иногда выручает меня в щекотливых ситуациях. Кстати, никто не хочет китайской еды?

Лицо Дмитриева выразительно скривилось, и он торопливо покачал головой. Рихо был с ним полностью солидарен, и, пожав плечами, я пошёл открывать дверь, в которую уже стучали. Стоявший на пороге Чэн окинул меня быстрым внимательным взглядом и, убедившись, что со мной всё в порядке, облегчённо вздохнул. Я посторонился, пропуская его в прихожую.

– Добрый вечер, мистер Дюпре. Я вам не помешал? Вы в порядке?

– Вполне, – кивнул я. – Ко мне приехали друзья, так что я немного занят. У тебя ко мне дело?

– Нет, просто… – Чуть поколебавшись, Чэн сказал, понизив голос: – За вашим домом следят, мистер Дюпре. Двое сидят в машине в конце улицы, на крыше «Liberty» тоже кто-то прячется, а у дома миссис Хиггинс стоит какой-то странный микроавтобус. Я его ни разу здесь не видел, и водитель незнакомый. Молодой парень, сэр, и он очень похож на полицейского.

– Возможно, это и есть полицейский, – улыбнувшись, предположил я.

– Вряд ли, сэр, – покачал головой Чэн. – По-моему, он вообще не англичанин.

– Да? А кто же?

– Не знаю, – пожал плечами китаец. – Смуглый, носатый и волосы чёрные… Может быть, француз?

– Может быть, – согласился я. – Мои друзья приехали из Франции, так что, скорей всего, это их охрана. Но всё равно спасибо. Ты молодец, Чэн, я не сомневался, что могу на тебя положиться.

Получив честно заработанную двадцатку, Чэн отвесил мне церемонный поклон, не имевший, впрочем, никакого отношения к китайским традициям, и отправился по своим делам. Запирая за ним дверь, я не утерпел и выглянул на улицу. Почти у самого перекрёстка действительно виднелась какая-то машина, она стояла как раз там, куда не дотягивался свет уличного фонаря, поэтому ни марку автомобиля, ни его цвет разобрать мне не удалось.

Вернувшись в гостиную, я налил себе в стакан немного содовой и уселся в кресло, с видимым удовольствием смакуя каждый глоток. Как я и ожидал, первым не выдержал Рихо.

– Ну и что? – поинтересовался он. – Что было нужно этому косоглазому?

– Ваши расистские выпады когда-нибудь сослужат вам очень дурную службу, – укоризненно пробормотал Дмитриев, старательно избегая встречаться с Рихо взглядами. Эстонец лишь громко фыркнул.