резал ножем, что де ево, Анашку, он, Петрушка, бил кулаками. И он де, Онашка, от побой боронясь, ево, Петрушку, ножем и резал. А в той де ево, Анашкине, вине волен великий государь. А пили де оне у Фирска Москвитина брагу… И пашенный крестьянин Анашка Манаков в застенке у пытки роспрашиван, и пытан. На пытке было ему двадцать пять ударов да две стряски. И с пытки сказал прежние свои речи…: зарезал де он, Анашка, Петрушку пьяным делом, бороняся от себя, потому что де Петрушка ево, Анашку бил. А ни с кем де он, Анашка, зарезать Петрушку не совещался, и товарыщей де с ним никого небыло». То же самое он подтвердил 22 апреля, когда «на пытке было ему тритцать ударов. Да ему ж, Анашке, было три стряски, зжен и огнем». Завершив расследование, стольник и воевода Дорофей Афанасьевич Траурнихт с дьяком Максимом Романовым приказали 23 апреля 1702 года «пашенному крестьянину Анашке Монакову за ножевое резанье, что он, Анашка, зарезал досметри новоприборного казачья сына Петрушку Фальковского, учинить ему наказание: бить ево, Анашку, при многих Якутцкого города[516] жителях и при приезжих торговых и промышленных людех, вместо смертельные казни, на козле кнутом и впроводку по торгом и по улицам нещадно, чтоб ему, Анашке, и иным, на то смотря, впредь неповадно было так воровать и государевых людей досмерти ножем резать, и, не бив челом великому государю, собой управливаться. А смертною казнью его, Анашку, не казнить, для того, что он в распросе в ножевом резание не запирался, и з дву пыток. … И очистился он, Анашка, от того убойства кровию своею и огнем. Да и в указе великого государя и в Соборном Уложении напечатано: кто кого ранит, от себя боронясь, и ответчика в том не винить, и за увечье на нем раненому ничего не указывать, потому что тот раненый сам неправ… И учиняя ему наказанья, дать ево на чистые поруки з записью о том, что впредь ему никого не убить и не зарезать, жить смирно… и отпустить ево, Анашку из Якутцкого вверх на заимки, в деревню ево, чтоб государева пашня не стала». Поручились же за Анания Манакова якутского города сын боярский Родион Кашинцов, посадские люди Петр Вострецов и Яков Латышев, казаки Андрей Хабаров (сын известного первооткрывателя устюжанина Ерофея Павловича Хабарова, в честь которого назван г. Хабаровск), Яков Протасов, Федот Шестаков и Максим Прибылой340.
Через месяц после того приговора Анания Манакова для учинения наказания доставили в оковах в Якутск, и установленное наказание свершилось. К вопросу о смертной казни: приговори тогда к ней Анания Васильевича, не родилась бы через десять лет в его семье дочь Параскева, еще через четыре года – сын Савелий, а потом – большое число его внуков и внучек…
У Георгия Красноштанова сказано, что «заимка Васьки Монакова, половника бывшего приказчика киренских пашенных крестьян Василия Скоблевского, находилась на Киренге, где впоследствии появились деревни Шорохово и Пахорукова… Половник – это, выражаясь по-современному, арендатор, отдававший половину урожая тому, у кого он арендовал землю»341. Судя по работе игумена Лаврентия Мордовского «Историческое описание Киренского Свято-Троицкого монастыря…», точное расположение той земли «и с рыбными ловлями и со всякими угодьи» – в районе монастырских земель. Фамилия семейства Манаковых закрепилась здесь в названии протяженного Манаковского ручья, впадающего в реку Киренгу в семнадцати километрах от ее главного города Киренска. А прежде была там и деревня Манаковская, и в конце 1690-х – начале 1720-х годов живший в ней «пашенной Яков Манаков, он же Кирилов сын, с чета десятины платил чет полторы осмин ржи». Судя по тому, что отчество у того Якова было Васильевич, он – тоже сын Василия Степановича Манакова. Это же подтверждается именной книгой 1687 года: «Кирилко Манаков … А братей у него: Якунька, Онашка»342.
Отец Василия Степановича Манакова и мой десятижды прадед Степан, вероятно, был в 1677 году целовальником и вместе с приказчиком и казаком входил в состав группы «выдельщиков и умолотчиков» по Орленской волости343.
Имели ли илимско-верхоленские Манаковы какие-то родственные связи с «Оской Манаковым», перечисленным в 1692 году среди рядовых холостых казаков Якутского острога344, осталось неизвестным.
Нечаевские, они же – Нечаевы
Рожденная в 1727 году и умершая в 1801 году Анисия была женой купца Григория Ивановича Черепанова и моей шестижды прабабушкой. Из сказки второй ревизии установлено, что происходила она из семьи разночинца, или отставного казака Ивана Савельевича Нечаевского.
Его отец Савелий (Савва) мог статься старшим братом перечисленных еще в первую илимскую ревизию пашенных крестьян Михаила, Никиты и Петра Федотовичей Нечаевских, около 1689–1711 годов рождения345. А их дядей, вполне вероятно, был приведенный в «Списке жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» отставной плотник Андрей Нечаев, который до своей смерти в 1729 году в возрасте шестидесяти пяти лет обрабатывал пашню под Усть-Кутским острогом. Среди его сыновей – Сава, который «сошел собою в 1743 году в город Иркутск»[517] (но тот Савелий примерно 1692 года рождения, и он, конечно, не был отцом появившегося на свет в 1699 году верхоленского разночинца Ивана Нечаевского). Еще один Нечаев – Федор, рожденный около 1674 года, – жил тогда с сыном и внуками в деревне Таюрской.
Отцом же всех Федотовичей наверняка был умерший в 1737 году в возрасте восьмидесяти семи лет крестьянин Федот Нечаевский, основавший в Тутурской слободе деревню Нечаева, переименованную позднее в Чупановскую (в той деревне в 1744 году крестьянствовали его сыновья Антон и Петр, а другие – Михаил, Прокопий и Никита со Спиридоном – перебрались на пашни соответственно Иркутского уезда, Бирюльской слободы и деревни Закорской)347. Федот, при верности приведенной здесь версии, – мой девятижды прадед.
Может, близкое родство с Иваном Савельевичем Нечаевским имели также жившие в 1684 году в Енисейске торговый человек Семен Нечаевский с братом Василием, в 1696 году в Илимском остроге казак Андрей Нечаев и целовальник «важенин[518] Козма Нечаевской», посланный в 1697 году «с Москвы из Сибирского Приказу с нашею великого государя соболиною казною и иною мягкою рухлядью для продажи и мяны в Китайское государство». Вероятность такого родства есть и с Архипом Нечаевским, который, согласно книге Станислава Гурулева «Первые иркутяне», в 1705 году состоял приказчиком подьячего приказной избы Александра Андреевича Курдюкова (его брат Евдоким Андреевич Курдюков в конце 1680-х годов был приказчиком Верхоленского острога)348.
Основоположником же всей сибирской