- Убирайся наверх, отродье. Проведешь неделю в своей комнате, на хлебе и воде.
Мира сумела овладеть собой.
- Да, миледи.
- Нет, стой.
Графиня отодрала от платья злосчастный рукав, затем второй. Швырнула Мире оба куска материи.
- Сперва убери здесь! Затем - в комнату.
- Да, миледи.
Мира уснула голодной и чудовищно уставшей. Однако спала крепко до самого утра. Как хорошо спится, когда уверен, что проснешься живым!
Ее заключение продлилось до следующего вечера. Перед закатом дверь распахнулась, в комнату вошла графиня, держа в руке гербовый конверт. Девушка разглядела скрещенные перо и меч.
- Владыка Адриан шлет нам приглашение на летний бал, - произнесла леди Сибил, протягивая конверт Мире. - Нам обеим. Мы с тобой - представители Великого Дома, и не нуждаемся в специальном приглашении для летнего бала. Имеем право посещать любые дворцовые балы, кроме закрытых. Так что приглашение - это жест. Владыка просит у нас прощения... в той мере, в какой может себе позволить.
Мира проглядела письмо. Леди Сибил добавила, прежде чем уйти:
- Завтра я позову швею. Подумаем вместе над нарядом для тебя.
- Да, миледи.
Мира поняла: графиня также попросила прощения. В той мере, в какой могла себе позволить.
Монета
Май 1774 года от Сошествия Праматерей
Герцогство Южный Путь
Двое суток на борту шхуны Хармона Паулу терзала тревога - налетала вспышками, как лихорадка, лишала аппетита и сна. Но когда он ступил на берег в Южном Пути, в приозерном городке, где оставил свой обоз, на душе сразу стало спокойнее. Все, кто мог знать тайну Предмета, остались по ту сторону озера, а торговца окружили привычные места и давным-давно знакомые люди. Светлая Сфера, обернутая в рубаху, мирно дремала за пазухой торговца и больше не буравила ему брюхо мрачными предчувствиями.
Хармон нашел обоз в полном порядке. Снайп с Луизой успели поторговать в отсутствие хозяина, и дезертир передал Хармону выручку. Вихревы дети подскочили с расспросами к Полли - она успела полюбиться им за недолгое время знакомства. Доксет подкрался к Хармону с осторожным вопросом:
- Хозяин, как оно сложилось-то, заработали монетку?.. - и Хармон тут же понял, что оставленные Доксету четыре агатки тот уже благополучно пропил.
А Луиза со своей крестьянской обстоятельностью спросила:
- Почем вышла шерсть? Сколько вы прикупили? А мешки где - еще с корабля не сгрузились?
"Какая шерсть?" - чуть не брякнул Хармон, как тут вспомнил: а и вправду, шерсть! Каждую весну, бывая в Уэймаре, Хармон закупал пару пудов роскошной ориджинской овчиной шерсти, что доставлялась кораблями по Морю Льдов и Торрею. Она выходила почти вдвое дешевле против той, которую купцы Южного Пути везли сушей. Переправив овчину через озеро и проделав сотню миль на юг в телегах, Хармон продавал ее в Альмере и выручал на этом неизменный десяток елен. Но в этот раз он напрочь позабыл о шерстяной ярмарке!
Торговец непроизвольно потеребил Священный Предмет, спрятанный под кафтаном, и ответил Луизе:
- Ярмарка гнилая в этом году - на Севере овечий мор, или что-то такое. Овчины мало, и вся дорогущая.
- Так может, и следовало прикупить? - прицепилась Луиза. - Коли овцы дохнут, шерсть растет в цене. В Уэймаре подорожала вдвое, а в Альмере, глядишь, и втрое вырастет.
- Говорю же: мало ее, и гнилая какая-то. Всегда снежная, а теперь - серая, да с желтизной, как рубаха нестиранная. В Альмере такая и даром не нужна. - И, заранее перебив дальнейшие расспросы, торговец добавил: - Но это не беда, я взял кое-что получше шерсти.
С тем он извлек на свет вверительную грамоту с графской печатью. Люди сунулись поглядеть. Памятуя о том, что Джоакин пусть и скверно, но умеет читать, Хармон лишь махнул бумагой перед его носом, зато Вихрю с Луизой и Снайпом дал изучить ее как следует. Они все равно ни слова не поймут, но рассмотрят печать и сообразят, что дело важное. Так и вышло: все трое уважительно покивали и перевели на хозяина вопросительные взгляды.
- Граф поручил мне продать кое-какую земельку, - сказал торговец. - В Южном Пути есть несколько охотников до нее, а эта вот бумаженция - грамота на владение. Продадим ее - хорошо заработаем. Дело пахнет десятком-другим золотых.
- Землей, значит, теперь торгуем... Лордикам помогаем... - проворчал Снайп и посмотрел хмуро, исподлобья.
Он терпеть не мог лордов-землевладельцев. Один из этой породы несколько лет держал Снайпа в войске, не отпуская домой к жене и малым детям. А позже, когда Снайп сбежал, лорд отнял у его жены две трети надела: без мужа, мол, ты и треть не возделаешь, а коли муж вернется - все равно повесим, так что земля, мол, тебе теперь без надобности.
- Только один раз, - примирительно молвил Хармон. - Ты же видел, как оно: граф меня личным письмом вызвал, не мог же я отказать! Да и деньги ему нужны на благое дело.
- Это какое же? - сверкнул глазом Снайп. В благие дела, творимые лордами, он не верил.
- Жена у него... - начал Хармон и понял, что про невестин выкуп говорить-то как раз не стоит. - Леди Иона желает открыть госпиталь, помогать увечным и хворым. Вот на это денежки и понадобились.
- Добрая душа, - сказала Луиза, Вихорь кивнул. Джоакин тоже согласился, хотя и покривил губы. Один Снайп недоверчиво покачал головой. Спорить он не стал, но видно было, что чует подвох в словах хозяина. Ну и пусть тебе, - решил Хармон. Не веришь - так не верь. Правда все равно настолько диковинна, что ты ее в жизни не угадаешь!
Вскоре обоз тронулся в путь.
Городок мало чем был примечателен. Протискиваясь его улочками, Хармон видел все, что обыкновенно увидишь в небольших городках. Очередь у колодца галдит и хихикает, добрая половина ее - дети. Толстая женщина ведет по улице худосочного мужичка, щедро награждая его тумаками. Он, похоже, пьян в стельку: то и дело спотыкается, и жене приходится ловить его за шиворот. Двое подмастерьев спешат куда-то с увесистыми котомками за плечами, но все же находят время задержаться и поглазеть на мрачного старикана, прикованного к позорному столбу. На церковной паперти несколько нищих просят милостыню: у одного сухая рука, у другого - следы пчелиной напасти на лице, его сторонятся. Над переулком полощется на ветру выстиранное белье; две соседки - носатая старуха и веснушчатая молодка - неторопливо бранятся, высунувшись в раскрытые окна. На мосту, у бочки уличного торговца пивом, собралась кучка горожан, кто-то возмущается - видать, пиво жидковато... Словом, обычная жизнь, обычные люди, вот только глядел на все это Хармон другими глазами. Еще совсем недавно ровнял бы себя с этими людьми: он лишь половчее слегка, а так - такой же, ничем не особенный. Но теперь Хармон смотрел на мещан словно бы со стороны и сверху, как будто из окна верхнего этажа собственного дома. А вот, кстати, и дом неплохой: трехэтажный, четыре окна на площадь, второй этаж выдвинут на колоннах, нависая над улицей. Там, под навесом, лотки можно поставить, если вдруг захочется поторговать по старой памяти. Фасад расписан слегка игриво: голая женщина льет воду из кувшина, птички порхают, здесь вот козочка с золотыми рогами. Это хорошо, когда дом выглядит радостно. Не то, что какие-нибудь мрачные гербы с оскаленными волками или когтистыми нетопырями! Интересно, сколько стоит этот дом? Пожалуй, что сотни три...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});