Читать интересную книгу Шаляпин - Виталий Дмитриевский

В свободные вечера Шаляпин знакомился с театром, сильно отличавшимся от русского пониманием задач сценического искусства: он был в первую очередь ориентирован на развлечение. Не все ревю и шоу нравились Федору Ивановичу, но игру американских комиков-эксцентриков он смотрел с удовольствием, высоко ценил их мастерство. Шаляпин побывал на представлениях негритянских трупп, ему нравились самобытность мелодики, динамичная эксцентричность, непосредственность, зажигательный темперамент артистов.

По приглашению одной из кинокомпаний Шаляпин посещает Голливуд. Певец ошеломлен грандиозными масштабами кинопроизводства. Снимался фильм о цирке. По площадке разгуливали верблюды и слоны. По соседству была выстроена, к изумлению Шаляпина, русская деревня. Мечтой Федора Ивановича было увидеть Чарли Чаплина. «Мистер Чаплин, хоть и был занят съемками, тут же распахнул передо мной двери студии, — вспоминал Шаляпин. — Но это еще не все. Я поведал ему о страстном желании увидеть его на экране — желании, которое мне никак не удавалось осуществить… Как же я обрадовался, когда мистер Чаплин устроил специально для меня просмотр „Пилигрима“ в своем частном театре! Сидя подле меня, он через переводчика объяснял мне все, что происходило на экране… В мастерской Чаплина не было и намека на беспорядок и суету, которые непременно царят на больших студиях. Пока Чарли отдавал последние распоряжения на съемочной площадке, служанки-японки с поклонами провели нас к его кабинету — чудесной комнате, роскошно обставленной и полной книг, фотографий и цветов…» Впоследствии Шаляпин и Чаплин несколько раз встречались в Европе, возникла даже идея снять фильм-биографию Федора Ивановича по сценарию Чаплина. Не сбылось…

Не меньше, чем искусством, Шаляпин увлекся природой Америки — суровым величием гор, знаменитыми каньонами, апельсиновыми рощами Калифорнии. Побывал артист и в индейской деревне, полюбовался вигвамами, головными уборами из пестрых перьев и татуировками аборигенов. Все это напомнило ему детство, когда он зачитывался Майн Ридом. Впрочем, на поверку индейцы оказались ненастоящими — это была одна из площадок Голливуда, шла съемка очередного вестерна.

Голливудские звезды посещают спектакли с участием Шаляпина, считают его выступления школой актерского мастерства. В Лос-Анджелесе фильм «Дон Кихот» смотрел весь цвет Голливуда. После спектакля у дверей гримерной Федора Ивановича толпились Дуглас Фэрбенкс, Мэри Пикфорд, Грета Гарбо и Джон Жильберт, замечательный актер Джон Берримор… Каждый хотел высказать свое восхищение великому русскому артисту.

Конечно, легкой жизнь гастролера не назовешь. Как и Рахманинов, Шаляпин уставал от бесконечных переездов, тяготился душными спальными вагонами. Боязнь простудиться, потерять голос преследовала певца. Разумеется, его радовало признание американцев. «Я уже не считаюсь, как раньше, в числе так называемых „stars“, а начинаю стоять в самом деле на особенном месте. Это, конечно, утешительно», — писал певец дочери Ирине. С другой стороны — незнание языка, сознательное нежелание «врастать» в чужую цивилизацию. Такое же отношение к Америке было и у С. В. Рахманинова: он жил замкнуто, общался только с соотечественниками. Федор Иванович тосковал по семье (Мария Валентиновна с дочерьми жила в Европе), по друзьям, оставшимся на родине.

Чувство одиночества нарастало под Рождество, перед Новым годом. Эти домашние праздники артист обычно отмечал в отеле или в ресторане.

«Милый мой Саша! — пишет он своему приятелю А. А. Менделевичу. — Как рад был я, получив твое письмо. Перенесся мысленно в ваш милый артистический кружок… Вспомнил наше озорство и чуть было не всплакнул. Милая моя Москва! — Несравненная! Оно конечно, много у нас и гов…но наше хорошее сравнить ни с чем нельзя. Я особенно отчетливо вспоминаю сейчас, как мылись в Сандунах и как ели стерляжью уху — помнишь… Сегодня как раз канун Нового года — вечером пою спектакль „Мефистофель“, если достану вина (здесь запрещают пить), выпью за твое здоровье и вообще за вас за всех, милые мои российские актеры и друзья…»

В первую и вторую американские поездки Федор Иванович брал с собой Николая Хвостова. В петроградском доме артиста на Пермской улице Николаша был поваром. Он хорошо знал привычки и вкусы Федора Ивановича. Спустя годы он составил список особенно вкусных блюд: щи кислые с грудинкой и гречневой кашей, пельмени, бифштекс с кровью, уха по-монастырски с расстегаями, бефстроганов сильно перченный… И здесь, в Америке, Николай готовил Федору Ивановичу его любимые кушанья.

На домашние обеды Шаляпин звал друзей. Получив от Рахманинова приглашение на концерт (выступления обоих проходили в Чикаго), Федор Иванович отвечает: «Конечно, я буду на твоем концерте и увижусь с тобой за кулисами. Но после концерта — непременно настаиваю иметь в виду вкусный „домашний“ обед у меня. Если с тобой будут друзья или близкие — они тоже мои гости».

Николай сопровождал артиста в театр, он был отзывчивым, «теплым» собеседником, умел слушать, а это так важно для Федора Ивановича!

«Вспоминаю сейчас то время, когда вы оба были маленькие, рассказываю разные случаи Николаю, и мы сидим и хохочем — это заполняет нашу путешественную тоску — в Америке зима без снега…» — писал певец сыновьям в Москву. Еще одна обязанность Николая — игра с Федором Ивановичем в карты. Он, как и другие постоянные партнеры артиста, знал — выигрывать нельзя — и нежно оберегал его расположение духа. Шаляпину всегда необходима победа! «Я коротал долгие вечера за нашим русским преферансом… Бывало, играли и вчетвером — когда мой Николай не был занят тем, что гадал по картам, здорова ли его супруга и не разлюбила ли его!» — вспоминал Шаляпин.

Хвостов скучал по своей семье. Письма в Америку шли долго. Федор Иванович сопереживал Николаю. «Что это значит, что от тебя нет никаких известий, — писал он своей бывшей горничной и экономке Пелагее, — может быть, ты пишешь как-нибудь неправильно или неразборчиво адрес? Может быть, какая-нибудь ерунда происходит на почте?.. Я вижу, как тяжело переживает это молчание Николаша… Он, бедный, очень скучает, а главное, это его чувство бесконечной любви к тебе и к его дочурке. Он только и дышит вами… Пожалуйста, Поля, возьми сейчас же конверт и бумагу и напиши письмо…»

В скором времени Хвостов возвратился в Петроград. Шаляпин не забывал о семье своего верного друга, посылал ему с оказией деньги… Николая сменил Василий Коган, знакомый Федору Ивановичу по Петрограду. В его обязанности также входили многочисленные заботы — следить за самочувствием Федора Ивановича, быть костюмером, камердинером и, конечно, сговорчивым партнером по карточной игре.

Американские турне давали Шаляпину ощущение стабильности. В течение пяти лет активный театральный сезон с октября по май он проводил в Штатах. Успех в Америке год от года нарастал. Почти каждый приезд в новый город сопровождается торжественной встречей. В Бостоне на платформе хор студентов пел в честь Шаляпина «Эй, ухнем!». После триумфальных спектаклей певцу вручили символический ключ от города. В церемонии принял участие мэр Бостона. Такие моменты Шаляпин ценил. С воодушевлением пишет он дочери:

«Дней десять тому назад приехал я во Флориду (это штат, находящийся на выдвинутом мысе у Мексиканского залива). Приехал в городок под названием Sarasotta, климат тропический — жарко. Поезд остановился, потные пассажиры, лениво переставляя ноги, выкачивались из вагонов, а на перроне загремела музыка. Я глянул в окно — какие-то не то гусары, не то драгуны из оперетки „Цыганский барон“ из всех сил дули в кларнеты, тубы, трубы и отхватывали марш. „Какой-нибудь золоторогий магнат приехал, — подумал я, — гремят“.

Каково же было мое удивление, когда взволнованный Василий Коган, задыхаясь, выплевывал слюну: „ФФФедор Ивваныч, ппппожжалте, это вас вышел встречать городской голова с музыкантами“».

Шаляпинский репертуар становился популярным у американской публики. Чтобы облегчить понимание русских романсов и песен, артист ввел в обиход подробные программки с переводами текстов. Каждое произведение имело в программке свой номер, который артист объявлял перед исполнением.

Все большим успехом пользуется «Борис Годунов». Именно Шаляпин «повинен» в том, что музыку Мусоргского признала и оценила американская публика. О шаляпинском Борисе восхищенно пишут газеты, и, что удивительно, почти не слышно сплетен и клеветы, от которых так страдал артист на родине. Исключение составили чикагские репортеры, поместившие заметку об отчаянном донжуанстве Шаляпина. Газеты писали о назойливых приставаниях певца к партнерше, исполнявшей одну из женских партий в спектакле «Мефистофель», о бешеной ревности ее мужа. Следующей сенсацией стали газетные слухи о драке Шаляпина с режиссером чикагской оперы Спадони, будто бы закончившейся победой итальянца.