Читать интересную книгу Социальная философия - Олег Романов

Игровая капиталистическая экономическая система – это система апокалиптически-катастрофическая. Если на практике постиндустриальное общество в его западной модели ведет лишь к перераспределению мировых ролей: высокоразвитые страны освобождаются от индустриальной функции (перерабатывающая промышленность) и становятся центром мировой финансовой игры, а также центром перераспределения ресурсов. Индустриальные функции передаются определенному количеству стран второго эшелона развития, способным обеспечить успешное функционирование перерабатывающей промышленности; на остальные страны выпадает роль поставщиков сырья и дешевой рабочей силы. Причем постсоветское пространство – часть мировой периферии, богатой сырьевыми ресурсами и осуществившей в свое время собственными силами индустриализацию[223], предстоит в соответствии с данным распределением ролей деиндустриализировать и превратить в ресурсного и экологического донора западного центра силы. Такова структура мира, планируемая и выстраиваемая на нынешней фазе развития постиндустриализма. Поэтому в своем буржуазно-либеральном варианте концепция постиндустриализма не представляет никакой реальной альтернативы экологически разрушительному индустриализму, инструментально потребительскому отношению к миру. Самая главная опасность, однако, состоит в том, что глобализация в своем евроатлантическом варианте осуществления способна вести к изменению, а в тенденции – и к устранению национальных форм и содержания, до сих пор выступающих основой цивилизационного разнообразия человечества, народов мира.

Глобализация, справедливо отождествляемая сегодня многими исследователями с американизацией, угрожает тем, что обеспечивает выживание и устойчивость человечества. Она угрожает этническому, культурному и цивилизационному многообразию, которое по многим признакам для выживаемости человечества имеет такое же значение, как разнообразие видов в живой природе. Пресечение этнического, культурного и цивилизационного многообразия, полная планетарная интеграция, переход от множественности государств, народов, наций и культур к униформному миру обернется если не гибелью и смертью социального мира вообще, то, по крайней мере, его бесконечным упрощением и обеднением. Закон разнообразия – важнейший закон системогенетики (общей системной теории), исследующий общие законы преемственности, наследования эволюции в «мире систем».

Надеяться, что под воздействием евроамериканских ценностей все народы мира будут трансформированы в некое единое аморфно-всеобщее человечество, – очередная эпохальная иллюзия. В многообразии человеческого духа, многоцветий культур народов – жизненность и сила человеческого рода. Исторически сложившееся деление человечества на культурно-исторические типы (различные локальные цивилизации) является непреодолимым препятствием на пути реализации глобального проекта унификации человечества.

Глобализация как форма подлинной интеграции и действительного объединения человечества может стать возможностью и необходимостью только в том случае, если она вместо унификации и нивелировки будет сориентирована на сохранение человеческого разнообразия, на реализацию принципа справедливого равенства между странами, народами, если в ее основу будет положен принцип полицентричной организации экономической, политической и культурной жизни людей и если она будет происходить естественно.

Отсюда задача грандиозной важности – направить глобализационные процессы в такое русло, в рамках которого откроются возможности для решения, а не умножения фундаментальных глобальных проблем, стоящих перед человечеством.

В наше время вектор развития экономической, политической и социокультурной жизни направлен в сторону создания больших пространств. В древности и в средние века развитие экономики и технологических укладов этого не требовало, несмотря на различные военно-политические объединения, союзы, завоевания и подобное, имела место тенденция к раздробленности, к созданию независимых образований в виде небольших княжеств, герцогств и т. п. Позже с развитием заводского и фабричного производства появилась объективная потребность в формировании общенационального рынка, в возникновении крупных национальных государств. Как свидетельствуют факты истории, процесс образования национальных государств был сложным, противоречивым и длительным. Со второй половины XX в. (особенно последней его четверти) экономика, новые технологии потребовали для своего успешного функционирования еще больших пространств, т. е. выхода экономических систем за рамки национально-территориальных образований. Однако это не означает, что для развития современных хозяйственных структур нужна вся планета. Процессы экономической интеграции вполне успешно протекают на континентальных и субконтинентальных пространствах, в географических регионах, населенных родственными народами в цивилизационном и социокультурном отношениях, т. е. народами, принадлежащими, как правило, той или иной локальной цивилизации современного мира. Наиболее ярким примером региональной интеграции выступают страны Западной Европы, ряд государств Юго-Восточной Азии. В последнее время тенденция к региональной интеграции стала заметно проявлять себя и в Латинской Америке. Импульсивное и обостренное стремление к консолидации присуще некоторым лидерам, общественным и религиозным деятелям исламского мира. Другое дело, что США и их союзники пытались и пытаются навязать реальным интеграционным процессам свою версию направленности их развития. По сути США стремятся сконструировать систему глобальной регуляции мировой экономики, не соответствующую действительному характеру и объективным тенденциям ее развития. Их цель – однополярный мир, которым можно управлять из одного центра.

Мир, однако, несмотря на все усилия этой новой и необычайно агрессивной имперской сверхдержавы превратить его в однополярный, остается и будет долго, если не всегда, оставаться многополярным, полицентрическим. На практике глобализационный проект США, ориентированный на моноцентричность мира, оказался очередной эпохальной иллюзией, фантомом. В реальности идет интенсивный процесс формирования самодостаточных региональных центров развития и силы, объединяющих целую группу государств и вступающих между собой в жесткую конкурентную борьбу. Это происходит потому, что сама идея установления моноцентрического мира противоречит логике социального, базирующегося, как и все в мире живого, на законе разнообразия. Ни глобальный характер современных информационных технологий, ни интернет, ни скоростной транспорт не в состоянии сами по себе обеспечить единство мира, преодолеть его разорванность и противоречивость. В практике реальной жизни процесс становления новой геоструктуры мира, нового миропорядка, нового мироустройства имеет тенденцию не только к интеграции, но и к дезинтеграции, к формированию новых и жестких разделительных линий. Мир, структурируясь иначе, по-прежнему остается не единым.

Сегодня ряд исследователей (в отличие от многих заокеанских аналитиков, которые, исходя из факта явного превосходства США в военном и экономическом отношении, доказывают возможность утверждения под эгидой Соединенных Штатов одного глобального центра мира) выдвигают вполне взвешенную и аргументированную точку зрения, согласно которой «мировой системе предстоит стать полицентрической, а самим центрам – диверсифицированными, так что глобальная структура силы окажется многоуровневой и многомерной (центры военной силы не будут совпадать с центрами экономической силы и т. п.), хотя и необязательно сбалансированной»[224]. Причем формирующийся новый миропорядок будет базироваться не на одной, а на нескольких дополняющих друг друга и в чем-то соперничающих ценностных системах. А его специфической чертой станет отсутствие универсального индивидуального лидерства. Ни одна страна (сколь бы сильна она ни была) не сможет навязать миру свою линию развития. Кроме того, грядущий мировой порядок, скорее всего, будет иметь не одну, а несколько точек роста и изменяться одновременно в нескольких направлениях, в том числе и взаимоисключающих. Это связано с тем, что на авансцене мировой истории с неожиданной быстротой стали появляться новые акторы и игроки, и хотя они пока не принадлежат к мировым лидерам по уровню экономического развития, тем не менее, уже сегодня способны создать под своим лидерством региональные центры развития и силы, противостоящие дальнейшей экспансии евроамериканской цивилизации, и в состоянии отстоять экономические и иные интересы стран, объединяющихся вокруг данных центров, а также сформировать коалиции, не зависимые от стран – лидеров глобализации, способные пресечь тенденцию к утверждению моноцентрической геополитической структуры мира и трансформировать ее в полицентрическую структуру. Эти государства имеют мощный военный потенциал, длительную историю и глубокие культурные традиции. Они не могут смириться с постулатом заведомого неравенства, с униженностью в мировой иерархии, со сведением их до уровня управляемой геополитической величины и непременно найдут способ своей консолидации, поскольку такое положение несовместимо с их генетическим кодом исторического самосознания. Не так легко перевести в русло желаемой для себя политики такие страны, как Россия, Китай, Индия и другие, чье историческое прошлое и национальное самосознание препятствует унизительной зависимости от любой державы или группы держав. Поэтому можно предположить, что будущая геополитическая структура мира будет состоять из автономных самодостаточных центров развития и силы, каждый из которых обзаведется собственной сферой влияния, т. е. верх возьмет не принцип тотальной глобализации, а принцип регионализации мира. Это и будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил.