глядя через плечо Демира. – Меня не было там, с ними, и я долго винила себя за это. Забавно, мне даже снятся страшные сны, в которых они умирают, хотя я не видела, как это произошло. Иногда я спрашиваю себя: что, если их смерть была не такой страшной, как в моих кошмарах?
– Как они умерли? – спросил Демир, охваченный любопытством. Тесса только покачала головой, но Демир почему-то решил, что их убили. Он сунул руки в карманы и сосредоточил внимание на Тессе. – Почему ты винишь в этом себя?
– Потому что… – Она пожала плечами. – Я… я сама не знаю. Наверное, думала, что я могла бы что-нибудь сделать. Хотя мне было всего тринадцать лет. Безумие, да?
– Я точно мог бы кое-что сделать, чтобы защитить мать, – печально сказал Демир. Ему стало грустно, и он пожалел, что начал этот разговор. – Я же гласдансер. Шестеро убийц с дубинками стали бы грудой фарша раньше, чем успели бы ее ударить.
– Для этого тебе надо было быть рядом, – заметила Тесса.
– Вот именно. Будь я тогда в столице, то наверняка провожал бы ее домой из Ассамблеи. Я сам когда-то бывал там. Я… – Он умолк. – Мне кажется, я застрял в том дне. С тех пор как мне сообщили о ее смерти, я каждый день думаю об этом. Что бы я сделал, будь я рядом. На какие страдания обрек бы тех, кто хотел причинить ей боль.
– Эти люди, – тихо сказала Тесса, – совсем не глупы. Ты – гласдансер, и они обязательно выбрали бы ту минуту, когда ты не смог бы защитить ее.
Демир предпочел бы, чтобы она ошибалась. Винить себя и поддаваться гневу было для него легче, чем смотреть в лицо действительности. Он знал это, потому что поступал так много лет.
– Ты слишком мудра для своих лет, – сказал он.
– А ты слишком одержим для своих, – ответила она и тут же нервно сглотнула, широко раскрыв глаза, будто поняла, что, возможно, переступила черту.
Демир знал, что обязан разозлиться. Она перешла все границы, и любой другой патриарх поставил бы ее на место. Но, как и прежде, он просто не мог заставить себя быть резким.
– В смысле? Что ты хочешь сказать?
Тесса поколебалась:
– Это значит… я хочу сказать, что ты считаешь себя каким-то чудовищем, как тогда, когда снял перчатку в часовне. Но ты – совсем не чудовище. Я видела, как ты защищал свой отель, а потом тех людей на улице, хотя ничего им не должен. – Тесса смущенно рассмеялась. – Прости, я позволяю себе философствовать о вещах, о которых ничего не знаю. Пожалуйста, прости меня.
Демир посмотрел на нее растроганно и удивленно.
– Ты особенная, – сказал он.
– Мне и вправду жаль.
– Не извиняйся. Монтего – единственный, кто говорил со мной так откровенно… с тех пор, как я себя помню. Я не уверен, что согласен с тобой во всем, но я ценю твою честность. – Он хмыкнул и поглядел на контракт, который держал в руках, отчетливо ощущая, что новое партнерство принесет ему больше выгод, чем ей. – Ты славный человек, Тесса Фолир. Используй это в своих интересах.
Она слегка прищурилась и приподняла голову.
– Ты устал? – спросила она и машинально протянула руку за спину, чтобы погладить Эхи через прутья клетки.
– А что?
– Я хотела предложить… мы ведь теперь партнеры. – Она смущенно улыбнулась. – Может быть, нам пойти ко мне в номер и распить бутылочку вина? Но выставить ее придется тебе. Я, кажется, забыла бумажник в Гренте.
Демир ощутил приятное тепло внизу живота. Мрак, клубившийся внутри, внезапно рассеялся. Мысли успокоились, тело расслабилось, и он послал Тессе ответную улыбку. Почему бы и нет? Он притворился, что хлопает себя по карманам, и стал озираться в притворной тревоге:
– Я, правда, не уверен, что смогу себе это позволить. Разве что-нибудь подешевле… О! У меня же есть винный погреб, стекло его дери. Давай совершим набег на него.
Демир встал и протянул руку Тессе. Та ухватилась за него, и он потянул ее вверх. Вставая, она обняла его за талию одной рукой. Демир развернул их к выходу на крышу, и они пошли в темноте. В его душе царило полное умиротворение, он наслаждался дружеской близостью.
Так они добрались до первого этажа и уже направлялись к винному погребу, когда из-за угла вышел Бринен, торопливо зашагавший навстречу им. Хорошее настроение Демира мгновенно улетучилось при виде беспокойства на лице мажордома.
– Демир! – обратился к нему Бринен и оглянулся через плечо.
Демир высвободился из объятий Тессы:
– Что случилось?
– Сжигатели, – тихо ответил Бринен. – Они в вестибюле, требуют, чтобы вы явились. Говорят, что у них есть приказ доставить вас к Внутреннему собранию.
– Время за полночь, стекло их дери, – сказала Тесса. – Что им надо?
Бринен был очень расстроен. Демир догадывался, в чем дело, но держал свои опасения при себе. Отборные убийцы Ассамблеи не славились терпением и обычно приходили не ради приятного времяпровождения.
– Выходит, это арест? – уточнил он. – Я нарушил утром какой-то закон?
– Они не сказали.
Демир выругался себе под нос, обдумывая варианты.
– Не буди Монтего. Лучше всего, если я тихо уйду с ними, узнаю, чего хочет от меня Внутреннее собрание, и вернусь. Наверное, это из-за сегодняшних беспорядков.
– Вы уверены? – тревожно спросил Бринен. – За все время моей службы в отеле я не помню, чтобы люди, которых уводили Сжигатели, возвращались. Обычно они пропадают без вести.
Демир положил руку на плечо Бринену и постарался сделать так, чтобы его голос звучал уверенно:
– Они ведут меня на Внутреннее собрание. Если эти уроды хотят со мной поговорить, то все равно сделают это. Кроме того, я не беззащитен. Прости, Тесса. Давай пока заткнем эту бутылку вина пробкой.
Тесса с улыбкой кивнула ему, но было видно, что она встревожена. Демир поправил тунику и направился в вестибюль, но по пути остановился и оглянулся на Бринена и Тессу.
– Кстати, – крикнул он Бринену, – если через несколько часов я не вернусь, разбудите Монтего!
33
Не говоря ни слова, Сжигатели вывели Демира из «Гиацинта». Он не узнал никого из них – это были не те, с кем он схлестнулся утром во время бунта.
Похищения людей с последующими тайными убийствами были уже не такими частыми, как раньше, но еще случались, вот почему Демир напрягся, когда его посадили в обычную карету и повезли через район Ассамблеи. Правда, среди восьмерых сопровождающих, которые скакали рядом с каретой, не было ни одного гласдансера: либо недосмотр со стороны