Читать интересную книгу Ты самая любимая (сборник) - Эдуард Тополь

Надя подошла к зданию с вывеской «БАНК “ЭНЕРГИЯ ВЕКА”» и показала охранникам визитку Кибицкого…

А Кибицкий в это время проводил совещание акционеров банка.

— Вы видели выступление Ельцина? Почему вы считаете, что это вранье?

— Потому что! — отвечали ему акционеры. — Обвал будет со дня на день, а у нас ГКО на 240 миллионов. Ты их закупил…

— Не я закупил, а правительство обязало все банки купить ГКО и дало гарантии! — перебил Кибицкий.

— Этими гарантиями можно уже знаешь что? — сказали ему.

— Что?

— Мы можем продать ГКО?

— Вы хотите, чтоб я их продал? Пожалуйста! Если сегодня выбросить ГКО на биржу, мы теряем 80 миллионов! Вашихденег! И еще нас взгреет Центробанк: почему допустили убытки вкладчиков на гарантированных государством бумагах…

Тут вошел секретарь, наклонился к Кибицкому и что-то зашептал. Кибицкий в недоумении пожал плечами:

— Кто такая?

Секретарь наклонился еще ближе, объяснил.

— Хорошо, пусть ждет, — бросил Кибицкий, и секретарь ушел.

А совещание продолжалось, Ян сказал:

— О девальвации трендят с марта месяца! Когда срок выплаты по нашим ГКО?

— Первого сентября, через три недели, — ответил Кибицкий.

— И сколько мы выручим?

— Полный возврат и сорок процентов прибыли.

— Так неужели Центробанк не продержится еще три недели?

— Все, ставлю на голосование, — объявил Кибицкий. — Кто за то, чтобы немедленно сбросить все ГКО?

Часть акционеров подняли руки, и их оказалось шесть — ровно половина собравшихся.

— Знаешь что? — сказала Яну тридцатилетняя дама с «химией» на голове. — Если вы блокируете наше решение, вы должны взять на себя ответственность за риски.

Куря сигару, Ян хладнокровно ответил:

— А если мы выиграем, ваши доходы становятся нашими. Идет?

Между тем Надя, следуя за дежурным охранником, зашла в лифт и стала подниматься.

А в кабинете Кибицкого атмосфера накалилась.

— Павел, есть устав банка, — сказал Ян. — При голосовании пятьдесят на пятьдесят окончательное решение принимаешь ты. Вот и принимай.

— А для чего я вас собрал? — отбивался Кибицкий.

— А для чего мы тебя выбрали президентом?

— А ты знаешь, что на биржах грохнулись цены на нефть?

— Идет всемирный кризис, в Китае уже девальвировали юань!..

Кибицкий постучал по графину:

— Все! Закрыли базар! — И встал. — Я еду в Центробанк, а потом решу…

И вышел из кабинета, бросил секретарю:

— Я к Дубинину.

Секретарь хотел что-то сказать, но Кибицкий уже вышел из приемной и в двери наткнулся на Надю.

— Здравствуйте, — сказала она.

— А, это ты… — ответил он на ходу, направляясь к лифту.

Она поспешила за ним:

— Пал Антоныч, минуту!

Он подошел к лифту, нажал кнопку и ответил на звонок мобильного:

— Да, мама! Что? Какая соседка? Мама, я тебя умоляю! Нет никакого кризиса!.. Слушай, ну кто лучше знает — твои соседки или Дубинин?

Двери лифта открылись, Кибицкий вошел в кабину, Надя последовала за ним.

— Все, мама! — сказал в трубку Кибицкий. — Я спешу!

Двери закрылись, лифт тронулся, Кибицкий повернулся к Наде:

— А тебе чего?

— Женитесь на мне! — решительно сказала Надя.

Он не врубился:

— Что-о?!

— А то! Посмотрите на себя. Вам сколько? Сорок восемь? Пятьдесят? А вы все за девушками по улицам катаетесь! Ну сколько можно так обтираться по жизни? Мужчина не должен так жить!

Это, конечно, был заранее заготовленный монолог, но Кибицкому он понравился, он усмехнулся:

— Да? А тебе-то сколько?

— Ну, в том-то и дело! — сказала Надя. — Мне восемнадцати нет. Но у меня ребенок…

— Как? — удивился он. — Уже?

— Да не мой, не мой! У него родители погибли в аварии. Как раз там, на Пресне, у мебельного. И его нужно срочно усыновить, а то его в Америку увезут…

Лифт остановился, Кибицкий вышел из кабины, мимо вахтеров прошел на улицу к «кадиллаку» и джипу с охраной. Но Надя, не отставая, следовала за ним, говоря на ходу:

— Женитесь на нас, мы будем вас очень любить, я обещаю! Очень!

— Еще бы! — насмешливо ответил он, подходя к открытой двери «кадиллака». — Ты меня видишь третий раз в жизни.

— Это не важно! Вы хороший человек, детдому помогаете…

— Детка, — вдруг серьезно сказал Кибицкий, — ты хоть знаешь, что сейчас в стране творится?

У него снова зазвонил мобильник, он сказал в трубку:

— Алло! — И вдруг изменился в лице: — Что-о?! Кто сказал? Дубинин??? Да он же мне вчера…

Кибицкий буквально бросился в машину и резко захлопнул дверь. Надя схватилась за дверную ручку:

— Постойте!..

Но могучая, как кувалда, рука подоспевшего охранника тут же отстранила ее от «кадиллака», и «кадиллак» в сопровождении охранного джипа стремительно рванул прочь.

Да, именно в эту минуту председатель Центробанка Дубинин публично сознался, что у государства осталось 15 миллиардов долларов и что еженедельно только на поддержание рубля Центробанк тратит миллиард. То есть денег у Российского государства — ноль, полное банкротство, ни армии, ни чиновникам, ни врачам платить нечем.

Дефолт наступил.

Грянули забастовки в Сибири, в Сыктывкаре, на Урале…

Сидя на Горбатом мосту, шахтеры во главе со своим руководителем вовсю стучали касками, в паузах кормили бродячих собак и гнали от себя юного священника, который подсел к ним с Библией в руках.

— Парень, шел бы ты отсюда!

— И не подумаю, — отвечал священник, стараясь попасть в цезуры ритмичного стука касок. — Разве без веры можно победить?

А каски — стук-стук-стук.

— Без веры победить нельзя…

А каски: стук-стук-стук…

— Смотрите: пока люди верили коммунистам… — говорил священник.

Каски: стук-стук-стук…

— Советская власть держалась…

Каски: стук-стук-стук.

— А как перестали верить, так все и грохнулось…

Каски: стук-стук-стук…

— А в Бога люди верят тысячи лет… И будут верить тысячи лет… И поэтому с верой в Бога мы победим… Отче наш, иже еси на небесех!..

А каски: стук-стук-стук…

— Да святится имя Твое… Да приидет царствие Твое…

И четверо шахтеров повторили за ним:

— Да приидет царствие Твое… — И касками: стук-стук-стук…

— Да будет воля Твоя… — возвысил голос священник.

И шахтеры за ним:

— Да будет воля Твоя… — А касками: стук-стук-стук…

— Яко на небеси и на земли… Хлеб наш насущный даждь нам днесь!

И все шахтеры вместе с руководителем стали повторять вслед за священником синхронно и в полный голос, как рэперы:

— Хлеб наш насущный даждь нам днесь! — И касками: стук-стук-стук.

— Хлеб наш насущный даждь нам днесь!! — И касками еще громче: стук-стук-стук.

— Хлеб наш насущный даждь нам днесь!!!

Казалось, именно под этот речитатив ложились на рельсы бастующие шахтеры Сибири… В Питере бандиты грабили обменники… В Хабаровске врачи и работники «Скорой помощи» объявили голодную забастовку… В Москве выступала группа «Роллинг стоунз»… И огромные очереди штурмовали банки СБС-Агро, Мост-банк и другие. А телеведущие вещали:

— Правительство выбрало самый дикий вариант: девальвировало рубль, заморозило ГКО и одновременно отказалось платить по долгам. Это коллапс всей банковской системы. Паника нарастает…

* * *

— Come here! Vanya, come here! Come to me!..

Это, присев на своих «Nike» и распахнув руки, американцы подзывали Ванечку, который стал на ноги и, покачиваясь, делал первые шаги…

Надя не смогла на это смотреть, с газетой в руках влетела в кабинет директрисы:

— Вы это читали?

Директриса, сидя за своим столом, смотрела теленовости про бардак в стране.

— Что «это»? — спросила она.

— Статья! В Америке приемные родители убили нашего ребенка! Вот! Такого, как Ваню, привезли из России и убили!.. А теперь эти там, в палате — «Vanya, come here!»…

— Успокойся.

— Что «успокойся»? Вы не имеете права отдавать наших детей!

Директриса развернулась к ней, сказала:

— Во-первых, не я отдаю, а суд. А во-вторых, почему эта гребаная пресса не пишет, что у нас уже миллион сирот? Миллион таких нищих Ванечек, понимаешь? Государство уже пять месяцев даже детдомам не дает ни копья! Мрут дети! Я их кормлю на подачки банкиров! Или бандитов! Они убьют кого-то, осиротят, а потом, замаливая грехи, приносят мне деньги! И я беру! Беру, да! А чем мне детей кормить, когда вся страна в жопе, а президент…

Телефонный звонок прервал этот крик души, директриса в сердцах сняла и бросила трубку.

— Иди, Надя, отсюда… — сказала она, остывая.

— Но статья!..

— Да, статья. Я читала. А ты знаешь, какая смертность внашихдетских домах?.. Уйди, не трави мне душу…