— А мы к вам, — сказал я от двери.
— Что случилось? — спросил Карл.
— Почему сразу случилось?
— Вид у тебя больно окрыленный, — приземлил меня Ир, — А господин Рутберг, напротив, хмур и сосредоточен. Опять что-нибудь придумал?
— На этот раз не я. Тут до меня постарались, а я, так сказать, эстафету подхватил.
— В чем именно? — уточнил ректор, жестом призвав Ира молчать.
— Это я его попросил, — как-то не очень убедительно попытался за меня вступиться Дэн.
Именно он и материализовал для нас кресла. Оказавшись в сидячем положении, я быстро объяснил, в чем, собственно, дело. Карл не был категоричен, напротив признал заслуги Рутберга-старшего на поприще боевой магии и силу самообразования в военных условиях. Но у вопроса научной степени для такого, как он, неожиданно оказались свои подводные камни.
— Допустим, вы сдадите экстерном все экзамены, разумеется, при должном уровне самодисциплины и интенсивной подготовке. Скажем, лет через пять. Хорошо-хорошо, верю, что, возможно, и раньше. Но что потом? Наша архимагическая среда, как бы это сказать…
— Снобы они все, — вмешался Ир, ввернув словечко из моего мира.
— Ирирган, — по-отечески укорил его ректор, — Мне казалось, что в самое ближайшее время вы к нам присоединитесь.
Мерцающий явно не нашел, что на это ответить. Не отказываться же от защиты диссертации во второй раз. А я решил на всякий случай уточнить для себя, пусть все и так было понятно.
— То есть, никто не согласится взять над Дэном шефство, я правильно понял? Снобы талантливых самородков не поощряют. Боятся, что будут слишком бледно выглядеть на их фоне.
— Но если господин Шутвик все равно в ближайшее время защищается… — осторожно начал Дэн.
Но Ир его надежд не оправдал.
— Мы с вами не сработаемся. И не потому что характерами не сойдемся. Взрослые, разобрались бы. Просто у нас с вами разная специализация. Я не боевой маг.
— Как это не боевой? — возмутился я, уж кто-кто, а Ир за себя постоять умеет. Или я опять что-то не так понимаю?
— А так, — огрызнулся мерцающий.
— Да, наверное, — с тяжелым вздохом произнес Дэн.
Я только расстроился, как Ир неожиданно выдал:
— Но у меня есть на примете тот, кто, возможно, согласится с вами заниматься. Если вы сможете его убедить, — секретарь ректора перевел взгляд с Дэниза на меня. Эврика!
— На Арене? — полюбопытствовал я.
— Лучше бы в зале для гневотерапии.
— Там сейчас ребята свои мобильные стенды конструируют.
— Да, о ком это вы?! — воскликнул Дэниз.
— Кажется, я знаю, — с улыбкой обронил Карл и обвел нас всех взглядом, только после этого сказав магу-пограничнику: — Если у вас с кем и получится, то только с ним.
Ох, кажется, обнадеженный Рутберг еще сам не понял, на что подписался. С другой стороны, если Шмель согласится его курировать, то экзамены можно будет сдавать параллельно с работой над будущей диссертацией. Так что, как говорится, нет худа без добра. Вот только сумеет ли Дэн в поединке убедить нашего Шмеля?
Глава двадцать четвертая
Пришел, увидел и одел
Нас с Иром выдернули прямо с Арены. Конечно, кто бы рискнул встать на пути между ним и нами, если сам серый кардинал прет напролом, как танк. Но сначала о том, что мы там, собственно, делали. Для предприимчивой братии дельцов из славного города Холёбаска это был настоящий черный четверг. Операцией захвата и прихватизирования Арены руководил лично Ваславей Киндзец, оборотень и руководитель военной кафедры университета, при этом еще и являющийся деканом факультета маготворчества и магохудожеств. Устроителей подпольных магических боев не спасла даже нехилая 'крыша' в лице самого градоправителя, который примчался на место, когда все было уже закончено. Мужику хватило мозгов на ходу оценить расстановку сил, поэтому ничего требовать он не стал, но свое неудовольствие выказал. Его не стали слушать ни Славик, ни Карл, который прибыл уже к шапочному разбору. А все потому, что, не дожидаясь разрешения, на Арену выбрались Дэниз Рутберг и Корешель Велюр, оба при оружии и оба с немыслимым, если верить выкрикам толпы, магическим потенциалом. Бывшие хозяева Арены вся локти себе изгрызли. По их словам это был по-настоящему эпохальный поединок, а нагреть руки на ставках им не дали. Беспредел! Правда, случайные зрители все равно получили возможность поучаствовать в тотализаторе, который споро организовал наш Машка. Под присмотром Кара, Тома и Ульки (тоже мне, нашел вышибал!) ушлый темный развел бурную деятельность. И, главное, когда только сориентироваться успел!
Кстати, еще вчера я имел не особо приятный разговор с главой семьи Мильзились. Ромашель Ароматный был изрядно обескуражен известием, что его младший сын в тайне обручился с темным, а до отца семейства эта информация дошла только через третьи руки. Но пришел он ко мне не затем, чтобы возмутиться самим фактом связи сына с темным эльфом. Об этом он с новоявленными супругами беседовал без меня, и, судя по тому, что Алиэль остался при своей серьге, ничем фатальным для них с Махой эта беседа не закончилась. Ко мне же Ромашка пришел с фразой:
— Просто объясни мне, что я ему сделал, чтобы заслужить такое?
Оказывается, эльф был опечален в первую очередь тем, что его младшенький не посчитал нужным поделиться с родным отцом своим счастьем. Тут-то до меня окончательно дошло, насколько сильно халярские взгляды на любовь и отношения отличаются от земных. С одной стороны, у нас, безусловно, меньше условностей и больший акцент делается на чисто физиологическую её сторону, которая в последнее время почему-то считается оправданием для любых безумств. Зато у них любовь искупает и пол, и возраст, и различный социальный статус, как это не странно в условиях аристократического общественного уклада. Наверное, тут дело в том, что у нас далеко не всегда можно сразу с достаточной долей достоверности определить, где настоящее чувство, а где замешаны расчет, похоть или и вовсе прихоть. Но на Халяре мерилом в любой сфере общественной и личной жизни выступает магия. Особый дар, которым в той или иной степени владеет почти все население. Поэтому Ромашель так нетипично для меня отреагировал на связь сына с темным мужчиной. В их мире любовь, как оказалось, считается высшим благом. Мне кажется, что у них даже религия как-то с ней связана, не зря же я уже несколько раз между делом слышал, как мои колокольчики взывают к богу и богине. Ну, по крайней мере, их светлая половина. У темных, понятно дело, одна богиня — Ллос. Так что, когда старший Мильзились увидел, что его сын на самом деле влюблен, да еще и взаимно, пусть любовь темного выглядела не совсем так, как хотелось бы видеть светлому папе, он принял их союз. Пусть и с некоторыми оговорками. В том, что они были, я не сомневаюсь. Не тот он эльф, чтобы безропотно принять такое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});