— Согласен, неплохо мишка поработал, — мой друг пока не догадывается о цели остановки, а два зверя разом начинают всхлипывать и скакать на одном месте, выказывая нетерпение, но наша невозмутимость приводит их в смущение, поэтому они пока не нападают.
— Будем делать факела, — уверенно произношу я.
— Так Луна полная, вокруг светло как днём, — пожимает плечами Семён и неожиданно бьёт себя по лбу: — Ну, конечно, все животные боятся огня! — начинает сдирать липкую кору, а я и Марина с сыновьями, принимаемся лихорадочно наматывать её на длинные палки.
Хищники словно чувствуют подвох, ковыляют ближе, нас накрывает острым звериным запахом, я ужасаюсь тому, насколько близко они подошли, один рывок и они начнут рвать нашу группу, как женки газету. Дрожащей рукой высекаю искру, поджигаю приготовленный для этой цели пух от семян, подкидываю тонкие веточки, они вспыхивают, сую в огонь один из факелов, он загорается каким-то торжествующим огнём, бросаю Семёну. Краем глаза замечаю, как один из хищников скакнул в нашу сторону, факел описывает огненный полукруг и впечатывается в слюнявое рыло, горящая смола брызгает на морду и зверь с истошным визгом отлетает в сторону, пытаясь затушить морду о землю. Я поджигаю все факела, и яростно кричим, угрожающе размахивая ими, как озверевшие питекантропы. Успокаиваемся лишь после того, когда убеждаемся, что звери отступили, видно посчитав, что с такими сумасшедшими лучше не связываться, себе будет дороже.
Мы замолкаем, растерянно переглядываемся, факела ослепительно полыхают, кора, пропитанная смолой, великолепно горит — спасибо медведю, что изувечил дерево, иначе сейчас бы нас рвали слюнявые пасти — я крупно передёргиваюсь, мы были в секунде до смерти.
Всю ночь идём по лесу, нервы напряжены до придела, кажется, ещё чуть-чуть и лопнут от перенапряжения. Знаю, ещё одну встречу с плотоядными копытными, не переживём, факела едва тлеют, а запасы коры давно закончились. Но бог милует, до самого утра нас не тревожат хищники, к тому же, выходим на степные просторы. Я узнаю эти места, сердце срывается в радостный галоп, скоро Кача, а там, совсем рядом, мой любимый город — Град Растиславль. Неужели всё заканчивается? А может, всё только начинается? В этом чудесном мире масса чуждых нам существ, они прячутся в лесах и горах, в ожидании своего часа.
Даже если мы уничтожим химер, нам предстоит нелёгкая борьба, может на это потребуются тысячелетия, чтоб извести созданных ими мутантов, нечисть всяких родов и обличий, но единых в своей злобе. Вспоминаю легенды и сказки, не на пустом месте они возникли, человек встречался с их отпрысками в течение всех периодов жизни. А если не получится извести химер, то в будущем, они создадут существ, обликом не отличающихся от человека и войдут они в структуры управления миром, вот тогда это станет по-настоящему страшно. Наша цивилизация будет на краю гибели, человек для химер в принципе не нужен, мы абсолютно чуждые друг другу и дышим разным воздухом. Паразиты высшей категории не торопятся, они готовы ждать тысячелетия, на то чтобы полностью уничтожить целую планету, поменять атмосферу и плодиться как в питомнике, а дальше расселяться, по другим обитаем мирам.
Люблю утро — оно прекрасно, особенно после страшных ночей. Стоим на границе леса со степью, трава прогибается от ветра, ноздри щекочет аромат разнотравий. Как обычно слышим трубный рёв степных мамонтов, радуюсь их звукам словно ребёнок, всё говорит о том, мы совсем близко, травоядные гиганты обожают окрестности города Титанов, в этих местах скопление нежной и сочной травы и бьёт из земли полезная энергия.
— А нас Великий князь, примет в свой город? — встрепенулась Марина, со страхом и надеждой глядя на виднеющиеся в дымке горы.
— В этом, будь уверена, — улыбаюсь я. Сейчас мне не хочется признаваться ей, что я и есть он.
— Столько слухов о нём ходят.
— Хорошие или плохие?
— Разные, — уклончиво говорит женщина, — но в одном я уверена, он справедливый человек.
— Хочется надеяться, — взгрустнул я, но с уверенностью поправляюсь, — безусловно, он справедлив.
Семён серьёзен, молчит, почёсывает шейку волчонку, его окружили мальчики, пытаются ласкать зверёныша, но тот недовольно жмётся к широкой груди и угрожающе рычит, с характером растёт зверёныш, а ведь, такой ещё маленький.
Мы стоим на границе леса и степи, встречаюсь с взглядом друга, вижу в нём горечь и страдание, я прекрасно понимаю его чувства, он переживает за детей, да и мне беспокойство раздирает душу. Возвращаться без них домой не могу, но и искать сейчас, когда с нами женщина и её малолетние сыновья, также неправильно. Видимо придётся организовывать серьёзные поиски, отправить в лес с десяток отрядов, попытаться разыскать ту волчью стаю, что приняла к себе наших детей.
Надо идти, но не могу, меня страшит взгляд Яны, когда она увидит, что её дочери нет, да и Аскольд будет подавлен. Я оглянулся на Семёна, его лицо тёмное от страданий, он как-то судорожно почёсывает шейку, замлевшего от удовольствия, волчонку.
— Что будем делать? — неуверенно спрашиваю я.
— Давай ты поведёшь их в город, а я ещё похожу здесь.
— Глупо, — с сочувствием произношу я.
— Знаю, но ничего с собой не могу поделать… я остаюсь.
— Погибнешь. Правильнее организовать масштабные поиски, я уверен, мы найдём Светочку и Игоря.
— Конечно, ты прав, но вдруг им понадобится помощь прямо сейчас, — Семён решительно передаёт волчонка Марине.
Я не могу тебя заставить отказаться, но ты поступаешь неразумно, один в лесу не выживешь и дня.
— Это спорный вопрос, — Семён поправил на плече чудовищный топор, и я вновь удивляюсь его литым мышцам, которые внушительными буграми прокатились по широченной спине.
— Волки! — неожиданно произносит Марина и вскидывает лук.
— Не стреляй! — с какой-то надеждой выкрикивает Семён.
Я вижу, как вдали колыхнулись заросли, дёрнулась ветка на дереве и показывается огромный зверь. Он осторожно выходит в степь, оборачивается, за ним вынырнули ещё несколько волков и тут я обмираю, рядом восклицает Семён и охает Марина, в восхищении зашептались мальчишки, цепко держась за ухо матёрого волка, из леса выходит наша Светочка, а за ней Игорь.
— Что теперь делать? — задрожал Семён.
— Позвать, — непроизвольно уголки моих губ тянутся вверх.
— А вдруг звери сразу накинутся на детей? — Семён глубоко дышит и даже пот выступил на скуластом лице.
— Если столько времени их терпят, а ты знаешь, наши дети не сахар, то смело можно предположить, волки их не тронут, — с этими словами я громко кричу. Звери ощетинились, отпрянули к лесу и в это же миг до нас доносятся звонкие голоса Светочки и Игоря. Они со щенячьим визгом бросаются к нам, и ни один волк не дёрнулся вслед за ними, лишь горько завыла волчица, и хищники исчезают в густом лесу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});