– Хорошо, товарищ старший лейтенант. Слушайте, если интересно.
Учился я неплохо. Многие преподы знали моего отца, поэтому особенно ко мне не цеплялись. Правда, после гауптвахты за мной закрепился ярлык «раздолбая». Я только успевал «огребать» наряды вне очереди. Но не унывал. Напротив, привыкал к трудностям, они меня закаляли.
Завел специальную книжечку, куда записывал всякие ляпсусы, оговорки наших преподавателей. Одним словом, «армейский лексикон». Потешал всех на курсе этими изречениями. Вы, наверное, помните, как я еще в пустыне часто смешил всех такими перлами. Многое запомнилось прочно. Например:
«А теперь, товарищ курсант, закрой рот и скажи, где ты был». «Товарищи курсанты, по команде „Бегом марш“ руки сгинаются в коленях». «Чья шинель подписана „Сидоров“?». «Рота! Шире шаг! Почему зад не поет?». «Привыкли, чуть что, как страусы, голову в снег». «Уставы пригодятся вам в жизни! Как же вы будете воспитывать своих детей?». «Вы, товарищ курсант, не курсант, а настоящий неандерталец, и я бы даже сказал антрополог».
Невский покатывался со смеху, пока Артем приводил на память эти изречения.
– Молодец, Тема! С таким чувством юмора ты справишься с любыми трудностями, ведь шутка помогает выжить. Я в этом уверен. Понял, что в своей роте ты был заводилой. Что случилось дальше?
– А дальше случилось несчастье. Погибли в один день мои родители. Мама моя была большим любителем туристических походов, она и отца этим «заразила». Летом в отпуск они часто вместе уезжали, сплавлялись по рекам, бродили по тайге. А тут они решили съездить на субботу-воскресенье на машине на Красноярское водохранилище. Подышать чистым воздухом, как они говорили. Был конец марта, лед еще был крепкий. Но случилось непредвиденное – машина провалилась под лед. Случилось это у Дивногорска, там речка Мана впадает в Енисей. Мне сообщили об этом через два дня, как их нашли. Так и не смогли они выбраться из УАЗика, погибли, видимо, сразу. Захлебнулись, да и вода ледяная, сердце останавливается сразу.
После похорон я долго не мог прийти в себя. Но училище не бросил. Хотя учиться никакого желания не было.
А потом случилось еще одно роковое происшествие. Был праздник на 1 мая, мы с Виталькой Незнайко (да, такая смешная фамилия), парнем из нашей роты, были в увольнительной в городе. Посидели в пивной, попили теплого пива. Виталька умудрился еще водки купить. Мы ее старательно прятали. Помянули моих родителей, как раз был сороковой день их гибели. Тут и «срисовал» нас патруль. Мы поспешно покинули питейное заведение. Но начальник патруля был настойчив в преследовании нарушителей. Короче говоря, начали мы удирать.
Нам надо было преодолеть кратчайший путь: через летное поле аэродрома, через склады училища, минуя посты с часовыми, пробраться в казарму. Пробегая по аэродрому, наткнулись на заведенный автопогрузчик. Водитель, на минутку отлучившись покурить, увидел только удаляющийся по взлетному полю автомобиль. Начальник патруля начал кричать, что будет стрелять, расстегнул кобуру. Но остановить автопогрузчик уже никто не мог, даже стоящий на полосе ИЛ-18. Проезжая под фюзеляжем самолета, автопогрузчик задел его стрелой подъемника, раздался страшный грохот. Кусок обшивки вывалился наружу. Начальник патруля, видя серьезный оборот дела, начал палить сначала в воздух, затем по погрузчику. Но промазал. Услышав выстрелы на взлетной полосе, часовые поста, которые охраняли склады училища, заметили две бегущие прямо к ним фигуры. «Стой! Отойди назад! – строго по уставу зазвучали команды. – Стрелять буду!» Раздались выстрелы, сначала в воздух, затем по двум бегущим уже по территории поста нарушителям. Но опять никто не попал на наше счастье. Так пробежали мы три поста.
Утром в кабинете начальника училища состоялся «разбор полетов». Наша судьба с Виталькой была решена. Командование училища, не поднимая шума, без настойчивого вмешательства прокуратуры тихо отчислило нас из училища. Правда, на это потребовалось несколько дней. Лето я провел у своей бабушки в небольшой деревушке под Красноярском. Потом она переехала уже в нашу городскую квартиру.
А в армию нас почему-то призвали только осенью, причем, на один год, как уже отслуживших в училище первый курс. Мы надеялись с Виталей попасть в одну команду, но судьба нас разлучила. В конце октября я попал в Ашхабад в учебку. А уже в конце января оказался здесь, в Кандагаре. Вот и вся моя жизнь. Ну, а о моих приключениях в Афгане, вы, наверное, наслышаны от других. Я не стану повторяться. Тут и закрепилась за мной «погоняло» Счастливчик. Шесть месяцев везения. До последнего боя, когда вы меня спасли, мой БТР четыре раза подрывался на минах. А у меня – ни одной царапины. Мои друзья один за другим валились с брюшным тифом или гепатитом, а я был здоров и невредим. Так что, наверное, меня охранял этот самый, как вы говорили, Ангел.
– Желаю тебе поправиться и найти свое место в жизни.
Невский обнял Артема на прощание, пожал здоровую правую ладонь, помахал уже издалека рукой и вышел за дверь. Пора было возвращаться в свою медроту.
3На попутном бронетранспортере старший лейтенант отправился в обратный путь. В голове вновь возникли слова Артема: «Да и везунчиком я никогда себя не считал…». Странно, пока жил в пустыне в качестве врача третьего батальона, не раз слышал рассказы о солдате – «везунчике», весельчаке и «душе» любой компании. Все оказалось несколько иначе.
Александр откинул голову на бронированный бок «бэтээра», закрыл глаза, попытался припомнить эти рассказы об Артеме.
Это было в первые дни приезда Невского в третий батальон. Утро только наступало, но уже припекало «от души». Доктор вернулся с проверки солдатской столовой, остановился покурить у «шатра» – так все называли единственное каменное здание, где разместился штаб батальона. Все это могучее сооружение было укрыто сверху огромной маскировочной сетью.
Заканчивая проговаривать фразу, из-под «шатра» вынырнул капитан Андрей Макуров, командир девятой роты. Прикурил от сигареты Невского.
– Ну, как, доктор, привыкаешь к нашим условиям?
– Понемногу. Но вот жара достает очень сильно.
– Ничего, втянешься. Я тоже первые несколько дней маялся, но приспособился.
– Это парень из вашей роты? Вроде из ваших палаток выбрался.
Невский кивнул на солдата, который поспешно передвигался на костылях в сторону туалета.
– Точно, мой солдатик. Это же Счастливчик. Точнее его зовут Артем Мовчан. Но все его зовут этим «погонялом». Я, бывало, тоже так его зову.
– Ничего себе – Счастливчик… На костылях тяжело бегать в туалет по несколько раз на дню.
Офицеры проводили глазами солдата, пока он не скрылся в длинном приземистом здании.
– Сам Темка виноват. Дорвался до винограда, съел несколько килограммов на дармовщинку, вот его и пронесло. А ногу он подвернул, когда неудачно спрыгнул с вертолета, летали на захват каравана с оружием. Ты же сам его перевязывал, сказал, что перелома нет, а только растяжение связок в голеностопе. Да и разбирался ты с его поносом тоже. Парни вчера сняли несколько ящиков с виноградом с разбитой «барубухайки», то бишь, с автомобиля. Вот в лагере и обожрались этими ягодами.
– Все правильно, Андрей. Я ему и костыли из запасов выделил, чтобы меньше на ногу наступал. Но вот этот виноград еще добавил ему мучений. Вот я и пожалел бедолагу.
Между тем, солдат на костылях вышел из туалета, прошел несколько метров. Остановился, повернул обратно, начал ускорять движение. Все быстрее и быстрее. Потом бросил костыли и бросился бежать. Молнией влетел снова в туалет.
Невский и Макуров переглянулись и невольно рассмеялись. Смотрелось очень забавно. Но, похоже, солдату было не до смеха.
– Ладно, я выделю ему из своих запасов трофейное средство. Большой дефицит! Надо избавить человека от мучений, а так он и свое растяжение связок не вылечит.
– Вот и славно, док. А о Темке ты поговори с его командиром взвода, старшим лейтенантом Миннигалиевым Рустамом. Хороший парень. Он много чудес может тебе о Счастливчике поведать. А мне уже пора, побежал. Держи краба.
Капитан попрощался с Невским и пошел по делам.
Доктор помог Артему. Таблетки избавили от необходимости часто бегать на костылях в туалет, чему солдат очень обрадовался.
Вечером того же дня Александр все же решил разыскать Миннигалиева. Не терпелось послушать об этом Счастливчике. Сразу после ужина пошел к палаткам девятой роты. Еще издалека услышал дружный смех. Подошел к группе солдат, которые буквально «валялись на земле» от смеха. В центре этого «скопления» восседал Мовчан Артем и потешал всех своими рассказами.
Невский остановился, невольно подчиняясь общему веселью, слушая, сам стал смеяться этим шуткам. Он уже понял, что Артем на память рассказывает оговорки и выражения из так называемого «армейского лексикона».