часов и в которой, по идее, зрители или те, кому посчастливилось дозвониться, могли спросить все, что хотели. Первая программа, состоявшаяся в марте 2001 года, велась московским корреспондентом Би-би-си Бриджет Кендалл и была абсолютно бессюжетной. Со временем ситуация изменилась. Вопросы стали фильтроваться. То ли по настоянию его окружения, то ли потому, что изменилось его собственное представление о своей роли, но мероприятие стало более формальным и менее информативным. То же самое произошло и с заседаниями Валдайского клуба, который начинался как неформальная дискуссионная группа, где Путин встречался с небольшими группами западных ученых для откровенных бесед, а со временем превратился в институционализированный пропагандистский форум с сотнями участников.
Необходимо было найти тонкий баланс между российской традицией, которая рассматривала президента как современного самодержца, идущего по прямой линии от имперских времен, и требованиями современного европейского государства на пороге XXI века, которое рассматривало себя как зарождающуюся демократию, пусть и на российских, а не на западных условиях. Путин был символом этого государства. В то же время он должен был казаться доступным для тех, кто составлял его электоральную базу. Это не уникальная дилемма: западные королевские особы также пытались найти способ примирить мистику монархии с любопытством народа к их личной жизни. Способность Путина преодолевать это противоречие позволила ему закончить первый год правления с более чем 70-процентным уровнем одобрения. Осенью того года газета "Известия" писала, что он не только выглядит как президент, но и сумел заставить простых россиян почувствовать, что "он такой же, как я", в результате чего «чтобы изменить свое хорошее мнение о Путине, нужно изменить свое хорошее мнение о самом себе, а это очень трудно сделать».
Политическая программа, которую Путин и его советники разработали еще весной, была запущена сразу же после инаугурации.
У него было три основные цели: СМИ, олигархи и губернаторы регионов. Всех их объединяла необходимость усиления централизованного контроля - "вертикали власти", о которой говорил Ельцин, но которую он так и не попытался создать всерьез. Путин намеревался изменить эту ситуацию, если не в абсолютном, то хотя бы в относительном выражении.
На практике эти направления пересекались.
Первыми это почувствовали СМИ. Еще во время пребывания Ельцина у власти его окружение, так называемая "Семья", в частности, дочь Татьяна, Юмашев и Волошин, вели наступление на НТВ - независимый канал, принадлежащий группе "Медиа-Мост" Владимира Гусинского. Когда Степашин был премьер-министром, он в какой-то мере прикрывал Гусинского. Но на выборах в Госдуму в декабре 1999 года НТВ поддержало блок Лужкова-Примакова. Волошин и его коллеги решили, что телеканал нужно приструнить.
В конце февраля 2000 г. министр печати Михаил Лесин объявил, что лицензии на вещание телеканалов больше не будут автоматически продлеваться. Затем, в марте, Кремль узнал, что НТВ готовит программу о взрывах квартир осенью прошлого года, в которой предполагается, что здания были взорваны ФСБ для повышения шансов Путина на выборах. Юмашев предупредил генерального директора телеканала Евгения Киселева, что если НТВ продолжит работу, то будет перейдена "красная черта" с неприятными последствиями. Сообщение было проигнорировано. Программа вышла в эфир накануне дня выборов.
Через четыре дня после инаугурации Путина в офис "Медиа-Моста" ворвались вооруженные люди в черных лыжных масках и камуфляжной форме. Они представились сначала сотрудниками налоговой полиции, а затем спецназом МВД, расследующим обвинения в том, что служба безопасности "Медиа-Моста" вела незаконную слежку. На самом деле это было прямое запугивание - предупреждение Гусинскому о том, что терпение Кремля иссякло.
После этого Путин заявил, что ему "не понравилось" применение силы, но сравнил его с недавним случаем во Флориде, когда более сотни вооруженных и в касках сотрудников пограничной службы США были направлены для захвата шестилетнего кубинского мальчика Элиана Гонсалеса, с которым велась борьба за опекунство. С тех пор это стало стандартной практикой, когда при критике российских правоохранительных органов Путин обращал внимание на эксцессы американских коллег.
Высказывались предположения, что рейд был предпринят в отместку за самую популярную еженедельную передачу НТВ "Куклы" ("Марионетки") - российскую версию британской политической сатиры "Spitting Image", в которой российские лидеры карикатурно, зачастую злобно, изображались в виде деформированных резиновых кукол. Особенно раздражал один эпизод, в котором Путин был изображен в виде Маленького Захеса - деформированного злого карлика из старой немецкой сказки, который предстает перед окружающими в образе красивого юноши.
Возможно, отчасти так оно и было. Говорят, что его жена Людмила была возмущена, а несколько его помощников написали в "Санкт-Петербургские ведомости", требуя привлечь виновных к ответственности. Однако сам Путин настаивал на том, что его это не особенно задело.
На самом деле не было какой-то одной непосредственной причины. Путин пришел к выводу, что основные частные СМИ, под которыми в те времена, когда большинство россиян получали новости из телевизора, подразумевались общенациональные телеканалы, должны быть поставлены под контроль государства, и НТВ, наиболее жесткий из них, был логичным местом для начала. На публике Путин утверждал, что "свободная пресса - один из важнейших инструментов, гарантирующих здоровье общества", и без нее у России не будет будущего. В частной жизни он считал, что СМИ везде являются инструментами тех, кто их контролирует, и что если этого не сделает он, то это сделает кто-то другой.
Он был прав. НТВ могло быть независимым, но это не мешало Гусинскому использовать его для продвижения собственной политической и экономической повестки дня. Он делал это не больше, а в некоторых смыслах и меньше, чем медиабароны на Западе. Но это было больше, чем Путин был готов принять.
Глеб Павловский, стратег по выборам, считает, что на него повлияло наблюдение за работой спин-врачей во время думской кампании. У нас каждый день были совещания, - говорит Павловский. Решалось, на каких телеканалах какие новости показывать, какие статьи публиковать в разных газетах... Был жесткий план, и он выполнялся точно... Путин был свидетелем этого. Он стал думать, что ... любая пресса, любая телепрограмма - это манипуляция. Все это кем-то оплачивается".
Возможно, в этом была своя доля. Но отношение Путина к СМИ сложилось еще во времена его работы в Петербурге, когда он решил, что их работники не могут быть никем иным, как пленниками тех, кто их финансирует. Он считал ниже своего достоинства лично диктовать журналистам, как они должны работать. В 1992 году, давая свое первое развернутое телеинтервью, он поразил режиссера Игоря Шадхана тем, что сказал ему, чтобы тот монтировал его как угодно: он не хочет в этом участвовать. Десять лет спустя он сказал Виталию Манскому: «Я не буду вмешиваться в творческий процесс. Вы сделаете